После этого Ельшин позвонил на квартиру Брянцева.
— Гражданка Петухова, оставаться на месте, — приказал он Дусе. В его голосе слышались злоба и торжество. — Сейчас за вами приедут из КГБ.
Ельшин возвратился в кабинет и зачем-то плотно прикрыл за собой дверь.
Брянцев в сопровождении полковника Соколова появился минут через десять.
— Что случилось, Виталий? — спросил Василий Фомич.
— Гришин забрался в ваш сейф, я случайно накрыл его… Пособницей шпиона была ваш секретарь. Я уже сообщил в райотдел, сейчас приедут.
Дуся несмело сказала:
— Да никакой он не шпион, докладную насчет промахов по службе искал, только и всего.
— Дело дрянь, — директор соединился по телефону с райотделом. — Брянцев говорит. Знаете уже? Преступник, видимо, подобрал ключи. Это инженер Ельшин вам звонил… И я говорю — молодец, задержал преступника. — Положил трубку и стал запихивать в сейф документы. — Обыщи его, Виталий… Не успел ли этот прохвост что-нибудь стащить.
Ельшин с готовностью выполнил просьбу директора, склонился над Гришиным, ощупал, вывернул карманы.
— Не успел, — заключил он и ударил Гришина ногой в бок. Тот постепенно приходил в себя, открыл глаза, икая от страха, забормотал:
— Я все скажу… Все… Я не виноват, я искал докладную…
Ельшин строго прервал:
— Говорить с вами будут в райотделе КГБ, как положено. — С нарастающей тревогой Ельшин следил за Соколовым, который без лишних слов внимательно осматривал помещение.
Брянцев искал среди бумаг на столе и в сейфе справку о последних опытах Шаврова по броневой стали, однако ее не было.
— Какой документ разыскивали вы в моем сейфе? — спросил он Гришина.
— Докладную…
Ельшин громко расхохотался.
— О служебных его промахах — корчит из себя идиота!
— И давно ты, сукин сын, состоишь в агентуре иностранной разведки? — зло осведомился Брянцев.
— Давно… Я все скажу… только жить… я жить хочу! — голос Гришина сорвался, перешел в крик.
— Ваша агентурная кличка? — Соколов в упор разглядывал ползавшего у его ног врага.
— Моя кличка? Пан Юлиан.
— Каков гад! — Брянцев сплюнул даже. — Я тебя за человека считал, а ты…
Брянцев брезгливо скривился и обратился к Ельшину:
— Не зря, выходит, ты мне постоянно твердил о бдительности: враг был рядом, а я не видел, не чувствовал!
Соколов зачем-то вышел в приемную, к Дусе. Приехали люди из райотдела КГБ, Гришина поставили на ноги.
Брянцев снова потребовал от Гришина возвратить похищенную им секретную справку, но тот упорно отмалчивался. Разозлившись, Брянцев вплотную приблизился к нему и в ту же минуту с удивлением вскричал:
— Э-э, да ты для храбрости водочки хватил!
Когда Гришина уводили, тот истерично выкрикнул:
— Я все скажу, все!
Представители райотдела произвели личный обыск всех присутствовавших; не избегли обыска ни Ельшин, ни Соколов, по указанию которого эта операция и была проделана, а между тем справки нигде не было.
Мрачный, разбитый Брянцев снова и снова перебирал документы в надежде найти справку.
— Не трудись зря, — сказал Соколов, — ее здесь нет.
— А где же она? Кто похитил ее? — Брянцев за эти несколько минут постарел на десять лет.
Соколов пожал плечами.
— Это мы обязаны выяснить.
— Тебя что-то смущает? — спросил Василий Фомич.
— Почему инженер Ельшин оказался тут раньше нас с тобой? Зачем он здесь появился? Куда же девалась справка, которую Гришин искал в твоем сейфе?
С надеждой в голосе Брянцев сказал:
— Обо всем этом он сам скоро расскажет. Видел, как он позеленел от страха? На первом же допросе расскажет. И, пожалуй, хорошо, что шпионская эпопея наконец-то кончилась. А то знаешь, Ваня, на душе погано: работаешь, сил не жалеешь, в труде стараешься разглядеть светлую даль, а под ногами — нечисть.
Соколов ответил неопределенно:
— Поживем — увидим.
Резко зазвонил телефон.
Соколов быстро поднял трубку.
— Да, я. Слушаю, — пояснил Брянцеву: — Из райотдела. Что вы говорите? Та-ак, понимаю, сейчас буду, — бросил трубку на рычажок, повернулся к Брянцеву: — Осмотр местности, вот тут, вокруг, ничего не дал: справки нигде нет, она будто испарилась. И второе, Гришин по дороге в райотдел скончался. Остановилось сердце.
Брянцев всплеснул руками.
— С перепуга, наверное.
— Врач подозревает, что он был отравлен, что яд находился в вине, которое Гришин выпил накануне. Ясно теперь?
— Ни черта не ясно! — растерялся Брянцев. — Кроме того, что он нам уже ничего не скажет.
— В этом весь фокус… За Глуховым — Гришин. Враг действует ловко и решительно. Он снова оставил меня у разбитого корыта. Но мы должны во что бы то ни стало найти и обезвредить его.
Шаврова выписали из больницы.
И вот он лежит на диване, на знакомой нам веранде в доме Брянцева. Свисает забинтованная рука. Рядом, на стуле, книга. Возле дивана в напряженной позе застыл тот, кто присвоил себе имя Виталия Ельшина. Он чувствует, всем своим существом чувствует в кармане перстень, тот самый, который недавно возвратил ему Гришин. Перстень будто жжет Ельшину сердце, выбивает испарину на лоб. Вот она — возможность покончить с изобретателем броневой стали. «Нет, нет, нельзя, — почти с отчаянием размышляет он, — зачем Шаврова привезли именно сюда? А если это ловушка? Тогда я погиб. Может, я зря нервничаю, мне просто мерещится слежка? Почему я вбил себе в голову, что Соколов не ученый, а чекист? Странно, разве сумела бы обмануть меня Зинаида Савельевна, она органически не умеет врать, я по ее глазам понял бы, кто такой Соколов… Надо будет припугнуть этого историка — пусть он катится отсюда, не смущает меня. С Шавровым придется повременить — сейчас опасно. А вдруг все это проделки чекистов, того же Соколова, и он в эту минуту откуда-нибудь подсматривает за мной?..» — Ельшин резко повернулся и ушел в сад.
На веранде появились супруги Брянцевы.
— Спит? — Василий Фомич кивнул в сторону дивана.
— Снотворного пришлось дать, всю ночь не спал.
— Хорошо, что я, по совету Вани, привез Шаврова к нам. Куда ему, холостяку, домой в таком состоянии? Рано еще. А Аня где?
— Скоро будет, — Зинаида Савельевна немного поколебалась, потом, решившись, шепотом сообщила: — Не отходит она от него.
— Анна Егоровна… Аня… — сквозь сон произнес больной.
— И он даже во сне о ней помнит, — с удовольствием заметила женщина.
— Парень хороший, слов нет, самородок… Но как же тогда с Виталием? Нескладно получается… Сын старого друга семьи…
— Сердцу не прикажешь.
Василий Фомич прошел к себе. Следом за ним ушла и Зинаида Савельевна.
— Аня… — Шавров проснулся.
В дверях возникла фигура Михеева.
— Разрешите, Алексей Иванович?
— Пожалуйста, заходите, я сам здесь гость. Вы, слышал, из-за меня пострадали.
— Было недоразумение, не стоит вспоминать. Разрешите поздравить с выходом из больницы, с поправкой, так сказать.
— Пока еще не очень поправился, как видите. Да вы проходите, чего это возле двери стоите? Садитесь.
Семен прошел к столу, осторожно присел на краешек стула.
— Виталия Ефремовича ищу. У меня к нему срочное дело, уточнить кое-что надо… Я от товарища Ельшина срочное задание, по дружбе, так сказать, получил…
— Если не секрет, какое же?
— Вам, конечно, могу сообщить по секрету: просил меня помочь ему подготовиться к свадьбе… через недельку, с Анной Егоровной. Впрочем, об этом на заводе почти все знают — у Виталия Ефремовича тайн нет, такой уж он открытый человек.
— Открытый человек… — прошептал Шавров сухими губами.
Не спеша вошел Соколов, подошел к дивану.
— Добрый день, Алексей Иванович. Э-э, да вам плохо… — Сердито сказал Михееву: — Человек только что из больницы, а вы…
Тот растерянно откланялся.
— Так я пойду.
— Домой хочу, — заговорил Шавров, — мне на чужих свадьбах плясать рано.
Порозовевшая, повеселевшая, на веранду быстро вбежала Аня. Спросила тревожно:
— Что случилось?
— Алексея Ивановича тут сейчас порадовали: Виталий Ельшин собирается через недельку жениться на тебе. На весь завод раззвонил… — Соколов бросил на девушку лукавый взгляд и удалился в комнаты, мягко прикрыв за собой дверь.
— На весь завод раззвонил, — тихо повторила она, — зачем ему это понадобилось? — Решительно тряхнула головой, подошла к дивану: — Неправда это, неправда… Не будет этого, Алеша… С тобой я навсегда… Если ты хочешь…
— Милая… — Шавров притянул ее к себе, глядя девушке в глаза, не в силах выразить того, что переполняло его сердце.
Сосредоточенный, вернулся Соколов.
