— Я не знаю, — сказал он, — извините меня… — Он повернулся и увидел Миленкинас двумя мешками. Тащить ему было явно тяжело.
— Уходим, — шептал Миленкин. — Я забрал только доллары в крупных купюрах.
— Уходим, — согласился полковник, подходя к нему. Чтобы пройти к Миленкину, ему пришлось обогнуть труп охранника.
— Как быть с ним? — показал Миленкин на труп Ключа. Высоченко наклонился к убитому. Тот уже не дышал. Полковник поднялся — Оставим его здесь. Он довольно известный рецидивист. Пусть думают, что это обычный налет бандитов.
— А что будем делать с ней? — показал Миленкин на женщину. — Как только мы уедем, она сразу подаст сигнал тревоги. Мы не доберемся даже до соседней улицы. Здесь недалеко управление милиции.
— Да. — Высоченко повернулся к женщине. Она, поняв, что речь идет о ней, взглянула ему в глаза. И снова он испугался. У нее в глазах была такая боль и такое понимание, какие могут быть только у Бога, способного сотворить человека. Или у матери, носящей в своем чреве ребенка, что в общем-то, очевидно, одно и то же.
— Вы поедете с нами, — негромко попросил полковник. Он именно попросил, а не приказал. — Не бойтесь, — торопливо добавил он, — мы вас отпустим через два часа. И ничего вам не сделаем, дам обещаю. Просто нам нужно отсюда уйти, чтобы нас не задержали.
— Вы хотите взять меня с собой? — поняла женщина.
— Только на два часа. — Он нервничал. Они уже теряли время.
— Я должна взять свою сумку, — сказала она, поднимаясь со стула.
— Нет, — возразил он, — вы пойдете со мной. У нас нет времени.
— Быстрее! — закричал Миленкин, и она вздрогнула.
— Я не пойду с вами, — решительно сказала она.
Высоченко повернулся к Миленкину. Тот опять поднял пистолет. Полковник покачал головой. Он не мог убить эту женщину. Просто не мог.
— Тащи мешки в машину, — решительно сказал он и шагнул к женщине. Она не понимала, что он хочет делать. Он подошел к ней и вдруг, наклонившись, поднял ее на руки. Она не сопротивлялась. Только опустила руки. Он, чувствуя непривычную тяжесть, нес ее бережно, словно это были его собственная жена и его собственный ребенок. Позади пыхтел Миленкин. В машину они сели почти одновременно. Валерий, сидевший за Рулем, уже нервничал.
— Трогай! — крикнул ему Высоченко. Миленкин сел рядом с водителем.
Ворота банка так и остались открытыми, когда они выехали на Улицу.
Милиционер, стоявший у парадных дверей, приветливо помахал им вслед.
Автомобиль завернул за угол и скрылся. Лейтенант еще потоптался на месте и, обернувшись, увидел, ворота банка во внутренний двор не закрыты, постоял еще немного.
«Почему они не закрывают ворота? — раздраженно подумал лейтенант. — Они, наверное, забыли».
Он подумал еще немного и все-таки пошел направлению к воротам.
«Неужели они не понимают, что нужно закрыть ворота?» — удивляясь, лейтенант подошел еще ближе. Во дворе никого не было. Это его на сторожило. Он подошел к зданию и увидел, что здесь двери открыты. Он вынул пистолет и осторожно коснулся двери. Она еле слышно скрипнула. Лейтенант увидел какой-то мешок, лежавши недалеко от дверей. И раскрыл дверь. В разны местах на ступеньках и на мраморном полу лежа ли трое убитых. Лейтенант попятился назад, чуть не выронив оружие. Обернулся. Во дворе по-прежнему было тихо. Он поднял пистолет, чтобы выстрелить в воздух, но понял, что не сможет нажат на спусковой крючок. Пистолет прыгал у него руке. Он выбежал на улицу, все еще не зная, что ему делать. И только здесь, постепенно приходя в себя, понял, что именно произошло. И, поняв, включил сигнал тревоги.
В это время Высоченко и его спутники уже, перегрузили груз в машину Миленкина, на которой подъехал Артем. Он не поверил своим глазам, когда вместо четвертого боевика из фургона вылезла беременная женщина.
— А где Вася? — спросил убитым голосом Артем.
— Решил остаться в банке, — зло пробормотал Высоченко, снимая форму и надевая сначала джемпер, а потом теплую куртку. — Перебирайтесь все трое на заднее сиденье. Мы с дамой поедем на переднем. Ей нельзя сидеть сзади. Да и в интересах конспирации лучше, если беременная женщина будет сидеть впереди, а не такой мордоворот, как ты, Артем.
— Ты для этого ее забрал? — спросил изумленный Артем.
— Быстрее, — толкнул его Высоченко, — я сам знаю для чего.
Мешки были уложены в багажник. Трое боевиков разместились на заднем сиденье, женщина села впереди, Высоченко уселся за руль, и машина тронулась.
«Вольво» осталась в переулке. Ровно через три минуты, когда их автомобиль был уже далеко, машина взорвалась, переполошив жителей соседних домов и выбив стекла сразу в нескольких квартирах. Взрыв услышали все пятеро. Правда, вздрогнула только женщина.
Они ехали довольно долго — минут двадцать. Наконец Высоченко остановил машину и тихо сказал:
— Все. Завтра с деньгами будьте в аэропорту. Сколько там было денег?
— Я не считал, — сказал Миленкин, — может, миллион, может, два. Я брал только пачки со стодолларовыми купюрами.
— Один миллион семьсот тысяч, — вдруг сказала женщина.
— Сколько? — повернулся к ней полковник. — Ваш друг сказал, что брал только в крупных купюрах.
— Там было сто семьдесят пачек стодолларовых купюр. Я готовила отчет.
Сегодня же пятница, нужно было знать, сколько денег в хранилище.
— Спасибо, — кивнул Высоченко. — Нам здесь выходить.
Он вышел из машины и подозвал Артема.
— Мне деньги не нужны, — сказал он, — раздай их ребятам. Ровно по сто тысяч каждому. Остальные привезете в аэропорт. Положите их в чемодан с книгами.
Только чтобы книги были в мягкой обложке. Лучше «покетбуки», — такие небольшие книги в мягких обложках. Понятно?
— Сделаем, — кивнул Артем, — все сделаем, как нужно.
— Увидимся завтра в аэропорту, — сказал на прощание Высоченко.
— Оставишь ее с нами? — спросил Артем.
— Нет, конечно. Она поедет со мной. Будьте осторожны. Не выходите из дома. Завтра в аэропорту может быть проверка. Чтобы никаких глупостей. Ни оружия, ни денег. Ты меня понял? Все деньги в багаж. На внутренних рейсах проверяют только на наличие оружия. Не забывайте об этом.
— До свидания. — Артем сел за руль и отъехал. Высоченко остался с женщиной. Она зябко поежилась.
— Мне холодно, — сказала она, и только тут он понял, что она без пальто. Он вынес ее из банка в одном платье.
— Извините, — сказал он, снимая свою куртку и отдавая ее женщине. Потом поманил ее за собой. У него была порвана рубашка. Он порвал ее, когда дрался с охранником, но джемпер скрывал это. Он взял женщину за руку и повел на другую улицу. Уже сильно стемнело. Он остановил первую же машину и назвал адрес подмосковного поселка. Водитель недовольно обернулся, посмотрев на его джемпер.
— Уже поздно, — сказал он, — я не поеду туда. Далеко.
— Сто долларов, — пообещал полковник. — Ты же видишь, в каком положении женщина.
— Хорошо, — сразу согласился водитель. На него скорее подействовали не сто долларов, а большой живот женщины. Он сообразил, что ночные грабители таксистов не бывают в таком состоянии. Когда машина тронулась, Высоченко наклонился к женщине.
— Не беспокойтесь, — сказал он, — у меня есть мобильный телефон, позвоните своему мужу, чтобы он не волновался.
Она несколько удивленно взглянула на Высоченко, потом спросила:
— А что я ему скажу?
— Чтобы он не волновался.
— По-моему, он будет волноваться еще больше, если я ему позвоню, — рассудительно заметила женщина. — Мне будет трудно объяснить ему, что захватившие меня бан… — она запнулась и подыскала другое слово:
— захватившие меня неизвестные позволили мне позвонить по их телефону домой. Вам не кажется, что это выглядит немного наивно?
— Я хотел как лучше.
— Спасибо. Но я позвоню своей маме, так будет лучше. И… не беспокойтесь, я ей ничего не скажу.
Она взяла телефон, быстро набрала номер Потом громко сказала:
— Здравствуй, мама, это я. Нет. Не нужно плакать. У меня все в порядке.
Нет, Виктору я не смогла дозвониться. Передай ему, что все в порядке. Я скоро буду дома. Да, все нормально. До свидания.
Она вернула телефон полковнику.
— Спасибо, — поблагодарила женщина.
— Не за что, — буркнул он, — только напрасно вы сказали, что скоро вернетесь.
— Вы же обещали отпустить меня через два часа.
— Боюсь, что я не смогу выполнить своего обещания, — очень серьезно сказал Высоченко. Она снова вздрогнула.
— Почему?
— Нам довольно долго добираться до нужного места. Часа полтора. Потом еще часа полтора обратно. Значит, итого три, а не два часа.
— Вы все-таки меня отпустите?
— Да, если вы дадите слово, что сразу же поедете домой и до десяти утра не будете звонить в милицию.
