— Простите, — сказал Дронго, — что беспокою вас. Мне нужно с вами поговорить.
— Прямо сейчас? — обернулся к нему удивленный Токарчук. Он был явно в лучшем состоянии, чем его супруга.
— Да, прямо сейчас.
— А кто вы такой?
— Сегодня здесь, в гостинице, произошло убийство, — пояснил Дронго, — был убит ваш сосед, дипломат.
— Какой ужас! — вскрикнула женщина.
— Поэтому мне необходимо поговорить с вами, — объяснил Дронго.
— Да-да, конечно, — согласился муж, открыв наконец дверь и входя в номер. Следом за ним вошла жена, которую Дронго любезно пропустил вперед.
— Входите, входите! — крикнул муж. — Я сейчас, только положу эти свертки.
Он прошел в спальню. У них был такой же номер люкс, как и у погибшего консула. Дронго сел на стул. Женщина улыбнулась ему и отправилась в ванную.
Токарчук вышел из спальни. Он был уже без пальто и без пиджака.
— Я вас слушаю, — сказал он. — Чем я могу вам помочь?
— Когда вы вчера уехали из гостиницы?
— Примерно часа в три или в четыре, — вспомнил Токарчук. — Точно, в три часа. Поэтому, ничего не видели и ничего не знаем. Мы были в гостях. Там было много людей, и мы никуда не отлучались. Значит, вашего дипломата мы убить никак не могли и у нас есть абсолютное алиби, — весело закончил он.
— Я не проверяю вашего алиби, — заметил Дронго, — и не сомневаюсь, что вы никого не убивали. Просто мне нужно кое-что выяснить.
Из ванной вышла женщина. Она прошла к дивану и несколько тяжело опустилась на него. Ни туфель на высоких каблуках, ни своего платья она не сменила. Очевидно, эта особа относилась к тому типу женщин, которые привыкли нравиться мужчинам и искусно пользовались этим.
— Что вас интересует? — спросил Токарчук.
— Вы знали убитого?
— Немного. Мне он активно не нравился. Очень неприятный тип. И он, и его люди. Особенно один, с пышной шевелюрой. Тот вообще все время старался показать свою значительность.
— Он немножко глуповат, — сказала женщина, — но вообще-то ничего. Если его постричь заставить молчать.
Муж расхохотался. Следом за ним улыбнулся и Дронго.
— Вы не заметили утром в гостинице ничего подозрительного? Или, может, вы видели кого-нибудь раньше?
— Никого, — заявил Токарчук, — здесь же охрана. Столовая давно закрыта.
Я здесь раньше останавливался, такая гостиница была — сказка! А сейчас просто ночлежка. Но внизу всегда дежурит сотрудник милиции и сидит вахтер. Вы спросите у них, они наверняка видели убийцу.
— Обязательно, — согласился Дронго. — Значит, вы никого не видели?
— Нет, конечно. Мы же уехали еще днем.
— Сколько раз раньше вы останавливались в этой гостинице?
— Два раза. Я же говорю, что раньше здесь было лучше. У меня свой бизнес с Дагестаном. Очень хорошие ребята здесь. Добрые и отзывчивые.
— И красивые, — добавила жена.
Муж недовольно покосился на нее.
— Да, — сдержанно признал он, — колоритные типы попадаются.
— Вы обратили внимание, что в соседнем номере идет ремонт?
— Конечно, обратили. Такой запах краски — дышать невозможно. И маляры каждый день ходят.
— Одни и те же?
— Я на них внимания не обращал.
— Вы не слышали, чтобы убитый дипломат с кем-то спорил или ругался?
— Нет, не слышал. Я вообще старался с ними не контактировать. У них самолет пропал, вот они его и ищут. Это не мое дело. Зачем я должен вмешиваться?
— Но вы знали о том, что самолет исчез?
— Да, об этом все газеты пишут. Конечно, знал.
— А с постояльцами третьего этажа вы были знакомы?
— Которые из Москвы приехали? Да нет, не очень. Хотя вроде веселые ребята. Им уже полтиннику стукнуло, а все никак не угомонятся.
— Шалав приглашали, — весело сказала женщина. — Вы бы видели, какими глазами смотрел этот молодой дипломат с шевелюрой на девиц! Просто умирал от восторга. Но сам позвать боялся.
— Понятно. Вы видели, чтобы в гостиницу приходил кто-нибудь посторонний?
— Нет, не видели. Внизу все посетители отмечаются. За нами заехал днем водитель вице-премьера, и мы поехали к нему в гости. Больше мы ничего не знаем.
— Сейчас наверху живут сотрудники милиции, — сообщил Дронго, — на всякий случай они остались в гостинице.
— Очень хорошо, — кивнул Токарчук. — Но вообще-то это дикость. Убивать в отеле человека, да еще дипломата. Это просто безобразие. А разве его сосед за стеной ничего не слышал? Здесь не очень хорошая звукоизоляция. Все слышно. Мы иногда даже слышим, как ругаются маляры в ремонтируемом номере.
— Его сосед утверждает, что ничего не слышал.
— Странно это, — развел руками Токарчук, — здесь на этаже все слышно. А как убили дипломата? Задушили, что ли? Или отравили?
— Застрелили из пистолета.
— И никто не слышал? Такого быть не может.
— Стреляли из пистолета с глушителем.
— Тогда еще возможно, но все равно странно.
— Вы когда уезжаете? — спросил Дронго.
— Через два дня. А почему вы спрашиваете?
— Я не хочу вас больше беспокоить. Завтра поговорим об остальном.
Только один вопрос. Вы не обращали внимания, у дипломата, который жил напротив, дверь всегда была закрыта?
— Да, — уверенно сказал муж.
— Нет, — так же уверенно ответила жена, — у него иногда дверь бывала открытой. По-моему, он делал это нарочно. Думал, дурашка, что я к нему зайду. А зачем мне такой хилячок? Он ведь сыпался весь, хотя был еще совсем молодой.
Наверное, перегорели у него все предохранители, и он получал удовольствие только от одного вида женщин. Знаете, есть такая пословица: «Не догоню, так хоть согреюсь».
— Знаю, — засмеялся Дронго. Количество спиртного, которое приняла женщина, явно превышало ее норму, что сверх меры развязало ей язык.
— Иди спать, — недовольно сказал Токарчук, сурово глядя на свою супругу.
— И пошутить нельзя, — обиделась она, поднимаясь с дивана.
— Про самолет вы больше ничего не слышали? — спросил Дронго у ее мужа.
— Нет, не слышал. Но вообще сюда журналисты приходили. Может, убийца пришел под видом газетчика? И застрелил вашего дипломата, царство ему небесное.
Может, на том свете будет добрее.
— Охрана внизу утверждает, что журналистов сегодня не было.
— Значит, не было. Охранники такие придирчивые, суки. Пока не узнают, кто и к кому идет, не пропустят. Ко мне друг хотел подняться, так его не пустили.
— Спасибо. Извините, что я вас побеспокоил. — Дронго пожал руку Токарчуку. — Передайте мои извинения и вашей жене. — Он вышел из номера, прикрыв за собой дверь.
На часах было уже три. Он вернулся к себе в номер и начал раздеваться.
Потом, подумав немного, сел к столу и начал чертить понятные только ему одному схемы. Он закончил через полчаса Осталось еще несколько вопросов. Он подчеркнул эти вопросы и удовлетворенно вздохнул. Потом наконец лег спать.
«Кажется, я знаю, как убили дипломата», — подумал он, засыпая.
Они поднимались в лифте. Он даже не подумал предложить ей подняться по лестнице пешком на четвертый этаж. И хотя сам он никогда не пользовался лифтом, тем не менее в этот раз полковник предпочел пройти в его кабину, словно позабыв, что шум лифта может вызвать некоторый интерес у соседей, обычно не видевших таинственного жильца с четвертого этажа.
Он открыл дверь, и она вошла в квартиру первой. Это была его обитель, в которую он никого не пускал. Здесь были книги, Которые он любил, личные вещи, которыми он дорожил. Квартира была небольшой — двухкомнатной с маленькой кухней. И он не бывал здесь иногда неделями, а то и месяцами. Но, возвращаясь сюда, он отдыхал, словно весь остальной мир оставался за дверью этой маленькой московской квартиры. И сегодня он привез сюда женщину, не понимая, почему он совершил этот явно неразумный поступок.
— Проходите, — предложил он. — Вам, наверное, холодно? Я сейчас поставлю чайник. Он у меня электрический, вскипит быстро.
— Вы живете здесь один? — спросила она, глядя на книги, стоявшие на полках.
— Да, — кивнул полковник.
— И это ваши книги?
— Кажется, да.
Она подошла ближе, удивленно разглядывая корешки. Потом обернулась к нему.
— Я даже не могла предположить, что вы читаете Монтеня.
— Ну да, я же типичный бандит.
— Я не хотела вас обидеть. Просто это так странно.
Женщина отдала ему куртку и, пройдя в комнату, села на диван. Он видел, как она невольно откинулась на его спинку: ей все-таки было тяжело переносить все эти испытания.
— Кем вы работаете в банке? — спросил Высоченко, перед тем как уйти на кухню. — Почему вы остались там так поздно?
— А вы разве не знали? — Она удивленно взглянула на него, — Я думала, вы именно поэтому меня и взяли как заложницу.
— Что? — повернулся он к ней. — Какую заложницу?
