Малль побледнел от быстрой езды по тряской дороге. Не так уж сильно он доверял местным шоферам. Дрожащим голосом швейцарец заявил:
– Я хотел бы подарить нашему шоферу что-нибудь из спортивного снаряжения. Юрген, у нас остались футбольные мячи?
– Вот настоящий кожаный мяч – именно такими играют на первенствах мира! – отозвался секретарь, протягивая подарок водителю.
– Шофер будет вам благодарен, – улыбнулся Пронин. – Но у нас есть традиция: водителя следует благодарить только после путешествия. Иначе – ой-ой-ой! Глупости конечно, местные предрассудки, но традиции следует уважать.
Малль замахал руками:
– Конечно, конечно, Иван Николаевич, нам не к спеху.
Пронин улыбался не только потому, что заставил Малля поволноваться, но и потому, что шофером на этот раз был не кто иной, как Казбек Атакишев, один из прославленных осетинских чекистов. Казбек – самый меткий стрелок во всем МГБ – одинаково лихо управлялся с горячим конем и разгоряченным «ЗИМом» на горной дороге. Атакишеву не хватало лишь холодной головы – узнай он, что швейцарские гости засомневались в его мастерстве шофера, живо выкинул бы их из машины борцовским приемом.
Пронин вспомнил, что и по французской, и по американской борьбе Атакишев был неизменным чемпионом внутренних войск. За филигранное владение одним из самых зрелищных борцовских приемов его даже прозвали «королем обратного пояса». Вот уж он испробовал бы свой «обратный» пояс на Малле с Вольфом… Но за герметичной перегородкой «ЗИМа» (а это был опытный образец, один из четырех в СССР!) он не слышал разговоров, которые велись на заднем сиденье.
В колхозе делегацию встречали живописные горцы. Пронин позаимствовал у кинематографистов костюмы из фильма «Георгий Саакадзе», и колхозники напоминали героев «Тысяча и одной ночи».
– Вот, господа, это наши колхозники. Истинные горцы, сыны вольного Кавказа. Среди них немало героев прошедшей войны. Метко, знаете ли, стреляют, черти.
Малль с любопытством разглядывал ряженых. Особенно его интересовали их кинжалы – кстати, отнюдь не бутафорские, местной филигранной работы. Колхозники подарили гостям оружие и набор серебряных кубков. По местной традиции выкатили бочку вина на счастье. Малль, причмокивая, пробовал фрукты и хлеб-соль.
– Вкусный у них хлеб – душистый. Никогда такого не едал.
– Не увлекайтесь, господин Малль. В Пятигорске нас ждут с обедом. Берегите ваш желудок и печень.
– Иван Николаевич, вы для нас, как родная мать.
– Таковы обязанности гида, – пожал плечами Пронин.
– Главы гидов, – уточнил Малль.
Как всегда, все прошло по сценарию Пронина. По горным и степным дорогам они вернулись в Пятигорск – как раз к трапезе. Обедали в ресторане. Натуральная кавказская кухня слегка смутила Малля своей остротой и обилием жареного мяса. Он налегал на сыры, не отказался и от местного вина, вынесенного специально для высокого гостя из самых глубоких погребов. Красное «Цимлянское», игристое «Абрау-Дюрсо» – гордость местных виноделов – вполне удовлетворили Малля, хотя Пронин с некоторых пор сомневался в искренности швейцарца.
После обеда состоялся визит Вольфа в сопровождении «гида» к профессору Зеленскому. Профессор, старый доктор еще дореволюционной закалки, прекрасно говорил по-немецки. Представив ему Вольфа, Пронин вышел вместе с собеседниками на дорожку стадиона и наблюдал со стороны, как Зеленский, маленький и седой, оживленно жестикулируя, объясняет что-то Вольфу, подводит к гимнастическим снарядам и тренажерам собственного изобретения. Невысокий Вольф, сняв пиджак, с удовольствием подтягивался на перекладине и увлеченно слушал профессора, задавал ему вопросы, а порой вступал в спор. Пронин сидел на первом ряду трибун и с грустью наблюдал за ловкими движениями молодого атлета.
Вечером Пронин отправил Андрея на прогулку с Маллем и Хармишами, а сам углубился в размышления. Действие явно шло к развязке. Требовалось написать последний акт драмы под названием «Кошмар в Зеленом театре». Никаких легкомысленных названий предстоящей операции Пронин давать не стал. «Итак, Вольф является заводной пружиной всего террористического механизма. Малль – всего лишь кукушка, выкликающая время, оставшееся до смертного часа. Все его детские игры в бирюльки-запонки – это и сигналы к запуску часового механизма, и одновременно отвлекающий маневр. Маневр, отвлекающий от главного действующего лица – маленького, незаметного, услужливого секретаря. Но кто еще будет в числе исполнителей? Вряд ли проведение столь ответственной операции лежит на двух людях, которые к тому же постоянно находятся на виду. Новые лица должны были появиться в Пятигорске после неожиданного срыва операции на премьере оперетты Дунаевского.
«О концерте в Пятигорске Малль узнал от меня четыре дня назад. Следовательно, надо отметить всех, кто прибыл в город в последние четыре дня и стремится попасть на завтрашний концерт Утесова.
И очень внимательно к этим людям присмотреться. Не исключено, что это будут вполне приличные, а может быть, даже и уважаемые люди. Проверять надо всех. Жалко, нет Лифшица – его железное упорство и способность подозревать во лжи даже Папу Римского были бы здесь очень кстати. Будем надеяться, что местные кадры все же не дадут слабину.
Теперь займемся нашей группой. Андрей, кажется, парень с головой, толковый. Ему поручу Лену. Оба должны быть в безопасности. Людей и так хватает. Для поддержки местной милиции из Москвы в нашем поезде приехали три десятка проверенных чекистов.
К Вольфу – особое внимание, но его трогать нельзя до самого последнего момента. Надо, чтобы его истинная связь с Маллем стала очевидной. Иначе мировая пресса нам покоя не даст. Это, несомненно, усложняет операцию, но зато и придает нам больше азарта. Я ведь уже давно мог приказать арестовать и Вольфа, и Малля – как только стали явными манипуляции с запонками дипломата. Только как доказать в таком случае их связь с нацистской группой? Придется рисковать и допустить господ дипломатов на утесовский концерт, которого они с таким нетерпением ждут. Только предусмотреть надо все возможные варианты. Неожиданностей быть не должно. И, конечно, неплохо бы выяснить, кто такой этот господин Вольф на самом деле. Как ему удалось поймать на крючок миротворца Малля?»
Пронин представил себе облик швейцарского дипломата, и ему почему-то стало жалко этого холеного представителя буржуазного мира. «Зачем Франц Малль впутался в грязное, кровавое дело? Как мог? Неужели главная причина в деньгах? Нет, все-таки не в деньгах. С деньгами у Малля все в порядке. Тогда в чем проблема?»
Ну, вот и Кирий. Явился с докладом. Но начал, вопреки приличиям, с вопроса:
– Иван Николаич, ну как, разгадали шифр Потоцкого?
Пронин улыбнулся – загадочно, как Мона Лиза.
– Разгадал. Шифр несложный. А материалец примечательный. Следишь за адвокатом?
– За ним теперь мои ребята следят. Меня к Саркисову вызывали. Для беседы.
Пронин хорошо знал полковника Саркисова – начальника охраны Берия.
– К Саркисову? А что, они уже здесь?
– Товарищ маршал отдыхает в Ессентуках. Ковров передает ему все доклады о нашей работе с Маллем. Планируется поездка маршала в Пятигорск.
– Прямо скажем, из Ессентуков далеко ехать не придется.
– Планируется присутствие товарища Берия на джазовом концерте.
– Ну что ж, – спокойно сказал Пронин. – Наверное, товарищу маршалу полюбился джаз Утесова после концерта в Клубе чекистов. Пять лет у товарища маршала не было отпуска. Разве он не имеет права отдохнуть под звуки легкой музыки, послушать одесские шутки под южным солнышком? Как ты считаешь, Кирий, имеет он такое право?
Кирий раскраснелся, как девушка:
– Я считаю, имеет, Иван Николаич.
– Ну, вот и отлично. А за охрану товарища Берия на концерте отвечать будет не только Саркисов, но и мы с тобой, Кирий. Смекаешь?
Пока Пронин сидел в своем номере за письменным столом и обдумывал завтрашнюю операцию, Андрей не отходил от Малля и Хармишей. Иван Николаевич посмотрел на часы. В 21.15 к нему поднимется Леонид Утесов: они договорились познакомиться лично перед возможным завтрашним терактом. Наконец в дверь постучали, и в комнату вошел сам король джаза в сопровождении долговязого парня в милицейской форме. Пронин встал навстречу гостям:
– Спасибо, Никифоренко, вы свободны. Здравствуйте, Леонид Осипович!
Никифоренко тут же удалился, а Утесов и Пронин уселись в кресла друг напротив друга.
– Агаша не поверит, что я вот так запросто с вами разговариваю… – Пронин начал с любезностей.
Утесов держался очень самоуверенно, даже несколько развязно. Бравировал своей хрипотцой, южным говором.
– Агаша – это что за зверь?
– Моя домработница.
– Тогда спасибо за комплимент.
– Леонид Осипович, дорогой вы наш, у нас к вам очень и очень важное дело.
