Из Франкфурта в Нью-Йорк летел огромный «Боинг-747», в котором были удобные кресла первого класса, расположенные на верхнем этаже лайнера. В просторном салоне первого класса, кроме него, летели трое каких-то японских бизнесменов, которые сразу уснули, едва самолет поднялся в воздух. Дронго с завистью взглянул на своих попутчиков. Похоже, бизнесменов не очень волновал перелет через океан. Предупредив стюардессу, что они не будут обедать и ужинать, трое пассажиров развернули свои большие кресла, больше похожие на небольшие лодки, и уснули, накрывшись одеялами. Полет из Франкфурта до Нью-Йорка занимал около восьми с половиной часов.
Два дня назад он нашел фотографии Кристин Линдегрен в Интернете. В молодости она была блондинкой, затем перекрасилась, став брюнеткой. После сорока ее волосы приобрели каштановый оттенок. В общем, она любила экспериментировать. Ее первый супруг был руководителем крупной финансовой корпорации. С ним она развелась больше двадцати лет назад, прожив только четыре года. От него она имела своего единственного сына, которому шел уже двадцать пятый год. Второй супруг был актером. С ним она прожила шесть лет. Он был не очень известным актером, но так и не сумел смириться со славой своей супруги, которая явно выходила на первые роли в их тандеме. Эта чисто актерская ревность начала сказываться на их отношениях, и супруги развелись. Третьим мужем Кристин примерно два года назад стал известный итальянский ресторатор и владелец целой сети итальянских ресторанов Антонио Моничелли. Он был младше своей супруги на четыре года.
Фотографии с их свадьбы появились во всех популярных журналах Европы и Америки. Она еще сохраняла былую красоту, он был просто великолепен. Настоящий итальянец — высокий, загорелый, черные вьющиеся волосы, немного удлиненное лицо, ровный нос, зеленые глаза. Портрет идеального любовника. Она, несмотря на свой возраст, выглядела превосходно. Густые каштановые волосы, светлые голубые глаза, несколько резкие черты лица, не портившие ее, а придававшие некоторый шарм. Тонкие губы, красивые зубы, немного вздернутый носик. Пропорции ее тела вызывали восторг даже у молодых девушек. Хорошо развитая грудь, подчеркнутая талия, за которой она ревностно следила, и округлые бедра. И хотя ее красота была далека от идеальных девяносто — шестьдесят — девяносто, но в ее возрасте иметь сто пять — семьдесят — девяносто пять было почти идеальным примером красоты тела зрелой женщины.
Дронго просмотрел больше трехсот ее фотографий. У нее были не просто красивые, но и умные глаза, чем не могли похвастаться большинство ее подруг в Голливуде. Он обратил внимание на одежду Кристин. Она предпочитала классические модели от Шанель и Кристиана Диора, тогда как большинство ее коллег по актерскому цеху выбирали более экзотические и менее классические наряды. Может, потому, что среди ее предков было много аристократов, а ее прадед был даже герцогом и министром при дворе шведского короля Оскара Второго в начале прошлого века. Ее врожденный аристократизм и природное чувство меры отмечали почти все кинокритики, комментируя роли в ее исполнении.
Ее отец был высокопоставленным служащим при Густаве Шестом, когда в пятьдесят восьмом году у них с женой родилась старшая дочь — Кристин. Ее сестра появилась на свет через три года, и ее назвали Агнессой. В шестьдесят шестом их отец получил назначение в посольство Швеции в Канаде, затем в США, после чего работал в секретариате Организации Объединенных Наций. Девочки учились в американских школах, и для обеих английский стал таким же родным, как и шведский. Кристин рано дебютировала в кино, уже в восемнадцатилетнем возрасте. Старательно училась в Нью-Йорке и в Лондоне, несмотря на свои явные успехи в кино. Работала в театре, снималась в сериалах. Ее жизненный путь был чередой непрерывных успехов и удач.
Он внимательно изучал все ее фотографии и обратил внимание, что на последних снимках она выглядет несколько более задумчивой, чем обычно, а в последние месяцы даже немного растерянной. Дронго заинтересовал подобный феномен, и он просмотрел все статьи на сайте Кристин, посвященные ее последним работам. Критики почти единодушно отмечали ее превосходную игру, но вполне возможно, что на ее сайте размещались только положительные рецензии. Хотя особо отрицательных он так и не нашел. Он перезвонил Симакову и подтвердил свое согласие на поездку. В течение одного дня ему переслали чек на двадцать тысяч долларов для покупки билетов и бронирования места в отеле. Подобная щедрость и скорость его несколько озадачили. Западные звезды, среди которых встречались и мультимиллионеры и очень обеспеченные люди, умели считать деньги и не тратили по пустякам даже несколько лишних долларов. Этим вообще отличались почти все западные звезды, оговаривающие в своих контрактах даже минеральную воду, стрижку для своих собак или бесплатную стирку белья.
Но Дронго был не просто экспертом. Он был еще и восточным человеком, выросшим в традициях, несколько отличных от традиций рационального Запада. Принять деньги от незнакомой женщины, потратив их на билет и отель, для него было невозможно по определению. Именно поэтому он сохранил чек и приобрел билеты за свой счет, заказав себе номер в одном из отелей Лос-Анджелеса. Вилла Кристин Линдегрен находилась в Санта-Монике, и именно поэтому он заказал для себя номер в отеле «Кал Мар». Это небольшая гостиница больше походила на семейный пансион, во внутреннем дворике которого находился бассейн, окруженный садом. На двух этажах находились номера, в которых, кроме гостиной и спальной комнат, были еще и небольшие кухни.
В Нью-Йорке пришлось пройти строгий иммиграционный контроль и даже сдать отпечатки пальцев. Он не считал подобную процедуру унизительной, понимая, насколько озабочены американцы проблемами безопасности своей страны. Но прибывшие с ним гости из различных стран громко выражали свое возмущение. Граждан Германии и самих американцев пропускали в страну без этой процедуры, что еще более усиливало общее негодование.
В аэропорту он прождал около трех часов, пока наконец объявили посадку на его рейс в Лос-Анджелес. На этот раз салон первого класса был переполнен. И многие из летевших на Западное побережье были даже знакомы друг с другом, судя по тем веселым репликам, которыми они перекидывались друг с другом.
«Такая огромная страна, — подумал Дронго, — и все же так много знакомых».
На самом деле все пассажиры первого класса принадлежат к определенной социальной группе людей, которая не может быть очень большой. Может, поэтому они знают друг друга. И даже более того. В мире проживает больше пяти миллиардов людей, а настоящих пассажиров «первого класса», которых знают в лицо и которые принадлежат к определенной группе людей, совсем не много. Тысяч пятьдесят. Или шестьдесят. Это постоянная тусовка очень богатых людей. И еще тысяч триста просто богатых бездельников, ошивающихся вокруг них. В первую категорию входят известные бизнесмены, актеры, спортсмены, члены королевских семей, за передвижениями которых следят тысячи журналистов. Во второй — известные художники, модельеры, режиссеры, политические деятели — бывшие и настоящие, члены их семей, знаменитые плейбои и топ-модели. В этих группах почти все знают друг друга. Эта особая каста невероятно богатых людей, умеющих прожигать жизнь и получать от этого удовольствие.
В американских самолетах, как и в лайнерах других компаний, категорически запрещали курить, и это было самым приятным во время полета. Никогда не куривший Дронго с трудом переносил сигаретный дым, переполнявший салоны самолетов.
Самолет приземлился в Лос-Анджелесе в пять часов вечера. На внутренних рейсах не бывает иммиграционного и таможенного контролей. Именно поэтому он довольно быстро получил свой чемодан и, взяв такси, поехал в отель, где был забронирован номер. Прежде чем принять душ, он перезвонил по номеру телефона, который ему дал в Москве Никита Симаков. Привычно ответил автоответчик. Дронго назвал адрес своего отеля, номер телефона и сообщил, что он уже прилетел. Затем положил трубку и отправился в душ.
На часах было около десяти часов вечера, когда он, переодевшись, решил выйти из отеля, чтобы поужинать. Он сдал ключи сидевшему у выхода портье и поинтересовался, где можно поужинать.
— Идите к побережью, — посоветовал портье, пожилой мужчина лет шестидесяти, — но пешком лучше не ходить. В такое время суток здесь никто не ходит. Вы можете заказать ужин себе в номер.
— Я хочу немного прогуляться, — ответил Дронго. — А далеко идти до побережья?
— Не очень. Минут десять. Но если хотите, я дам вам машину…
— Нет, — улыбнулся Дронго, — не нужно.
Он хорошо знал, что в этом городе почти никто не ходит пешком. Но рестораны находились совсем недалеко, это он помнил по предыдущим визитам в город ангелов. Отсюда нужно пройти три или четыре улицы. Свои документы и кредитные карточки он оставил в отеле. С собой у него было не больше ста пятидесяти долларов, находившихся в двух карманах пиджака. В конце концов, просто так не убивают даже в Лос-Анджелесе, если он готов расстаться с этой суммой. Он помнил этот город летом девяносто второго года, когда здесь прошла волна негритянских погромов. Тогда в некоторые кварталы белые даже боялись заходить.
