Надзиратель запер дверь и повел Зака прочь.
— Друзья в высоких местах? — хмуро спросил он, пока они поднимались по лестнице.
Зак покачал головой.
— Нет, — ответил он, пытаясь понять, на что он намекал.
Только в комнате проверки он понял.
Его ждал не Фрэнк. Это был худой мужчина, потеющий, как толстяк на солнце. У него была щетина, и он был в джинсах и зеленой футболке мексиканской сборной с номером 9 на спине. Футболка прикрывала оружие на его бедре. Но ни его телосложение, ни его одежда не напугала Зака. Это сделал даже не плохо скрытый пистолет. Дело было в его лице. В его глазах.
Точнее, глазе.
Он был один. Правого глаза не было, и кожа заросла так гладко, словно его никогда там не было. Зак, конечно, узнал его. Он видел фотографию на доске Майкла. Адан Рамирез. Калака. Зак помнил, что Майкл говорил о нем: «Невозможно сказать, сколько людей убил Калака. Возможно, он и сам не знает».
Он огляделся, отчасти надеясь увидеть, как Фрэнк входит в комнату. Но это не случилось, и Зак ощутил страх, поднимающийся внутри.
— Мальчик, сеньор Рамирез, — сказал надзиратель.
Зак покачал головой.
— Мой дядя… — пролепетал он.
— Молчи, — сказал Калака. — Его вещи у тебя?
Надзиратель кивнул. Он отпер шкаф, вытащил деревянный поднос с вещами Зака. Калака осмотрел их. Он проверил имя на кредитке в кошельке Зака, посчитал наличные, поднес часы к уху и покрутил телефон в руках. Зак затаил дыхание, надеясь, что Калака не станет изучать телефон внимательно. Но, убедившись, что вещи не были опасными, Калака повернулся к Заку и кивнул.
— Бери их, — сказал он.
Зак послушался.
Калака вручил несколько новых песо надзирателю.
— От Цезаря Мартинеза Толедо, — сказал он сухим тихим голосом. — Он рад знать, что всегда может положиться на вашу верность.
Зак смотрел на надзирателя, заметил выражение лица, когда Калака упомянул слово «верность». Его глаза расширились, хмурый вид пропал. Он явно боялся, хоть это не помешало ему взять деньги.
Калака повернулся к Заку.
— Ты, — сказал он, — идешь со мной. У сеньора Мартинеза дело к тебе.
Зак переглянулся с надзирателем.
— Куда? — спросил он. Надзиратель не ответил. — Мне нужно позвонить дяде. Пожалуйста.
— Ты никому не позвонишь, — сказал Калака опасным низким голосом. — Шевелись.
У Зака не было выбора.
* * *
Машина ждала их на улице. Это был Рендж Ровер с тонированными окнами, как те, что сопровождали Круза в школу. Калака открыл заднюю дверцу.
— Полезай, — сказал он.
Зак повернулся к нему.
— Куда мы едем?
Калака впился в него взглядом.
— Полезай, — снова сказал он.
В машине было еще два человека: водитель и еще один на пассажирском месте. Оба были в костюмах и темных очках. Они не посмотрели на Зака, забравшегося на заднее сидение. После жара камеры кондиционер был блаженством. Машина тут же поехала.
Они были на эстакаде, направлялись с севера на юг, когда Зак сказал:
— Спасибо, что забрали меня, — сказал он.
Калака холодно посмотрел на меня.
— Не благодари меня, — сказал он. — Возможно, разговор с моим нанимателем заставить тебя пожелать вернуться в камеру.
Зак подумал о мертвых телах на фотографии и сглотнул. Но не пустил страх на лицо. Он сделал вид, что не понял.
— Кто ваш наниматель? — спросил он.
Калака посмотрел на него пренебрежительно.
— Ты скоро узнаешь, — сказал он.
Они ехали в тишине по центру города и на юг. Эстакада сменилась шоссе, потом узкой дорогой. Машин становилось все меньше, и через десять минут они оказались на пыльной дороге, но в Рендж Ровере это не ощущалось. Они были в получасе езды от южной окраины Мехико, но выглядело как другой мир. Зак разглядывал в тонированное окно окрестности, но видел только пни.
— Кто срубил все эти деревья? — спросил он.
Калака не ответил.
Машина замедлилась, и впереди Зак увидел стену. Она была в шесть метров высотой, вверху была колючая проволока, а через каждые тридцать метров были пункты наблюдения с двумя вооруженными мужчинами. Они напомнили Заку фотографии из учебников о лагерях с военнопленными. И он понял, что без деревьев стража могла четко видеть окрестности. Если кто-то приблизится, они узнают об этом.
Рендж Ровер остановился перед большими металлическими вратами. Калака вытащил телефон из кармана и набрал номер.
— Это я, — сказал он. Через секунды ворота стали медленно открываться. Машина въехала, и ворота гулко закрылись за ними.
Калака повернулся к Заку.
— Выходи, — сказал он.
Как только Зак вышел из машины, он огляделся. Он несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что ему это не чудилось. Область внутри стены отличалась от безликого бывшего леса снаружи. Здесь все было зеленым. Зак стоял на дороге с хорошим покрытием, простирающейся примерно на сотню метров вперед. По обе стороны дороги были огромные просторы идеально подстриженной травы с десятью или двенадцатью разбрызгивателями, наполнявшими воздух сверкающей водой. В конце дороги стоял огромный дом. Он был экстравагантным — почти безвкусным — построенным в классическом стиле с колоннами вдоль фасада, как уменьшенная версия Букингемского дворца.
Калака сказал:
— Иди.
Было ужасно жарко, пока Зак шел к дому. Брызги с полива газона попадали на него, но почти сразу же испарялись, и когда он был в десяти метрах от дома, на нем из влаги был только его пот. Калака сопровождал его, но Зак отстал на пять метров почти у двери дома. Четыре стража с автоматами стояли у входа.
— Он нас ждет? — спросил Калака.
— Да, сеньор Рамирез, — ответил страж. — Он знает, что вы тут.
Калака повернулся к Заку.
— За мной, — сказал он. — Говори, только когда к тебе обращаются.
— Спасибо за совет.
— Это не совет, а указание.
Худой мужчина вошел в дом, Зак следовал за ним.
Внутри было так же великолепно,
