Тихон не находил слов, чтобы описать восторг, переполнявший его сердце. Он решил, что романтическая водная прогулка обязательно должна состояться. Надо только поговорить с Евтушенко и попросить моторную лодку его отца.
Подцепив на ходу цветок с ухоженной клумбы, Заколов ускорил шаг и влетел в холл. Широкая улыбка озарила упитанное личико крашеной блондинки за стойкой регистрации, свежий цветок перекочевал в ее холеные пальчики, Тихон вежливо прошептали просьбу о телефоне. Дама по-своему истолковала взрыв обаяния, обрушившегося на нее. Алые ноготки раздвинули рюшечки глубокого декольте, дежурная улыбка сменилась заинтересованными огоньками в глазах, накрашенные губки с придыханием сообщили: "Только для вас, молодой человек". Протягивать телефон дама не стала. Трубка покачивалась в ее ладошке на таком уровне, что Тихону пришлось наклониться и оказаться в убийственном облаке смеси ароматов арабских духов и преющего под синтетической блузкой пышного женского тела.
Стараясь глубоко не дышать, Заколов позвонил Евтушенко и условился, что, если потребуется, тот одолжит ему моторку.
Вежливо кивнув женщине, Заколов удалился по ковровой дорожке первого этажа. Заледеневший разочарованный взгляд цепко проводил его спину.
Перед дверью заветного номера Тихон остановился. Вновь противная неуверенность засосала в груди. Где вчера простились Олег с Ларисой: до этого порога или за ним? А что если они расстались только под утро? Как его встретят?
Негнущиеся пальцы трижды стукнули вдверь. Послышались босые шлепки, дверь распахнулась. Радостная улыбка ослепила Тихона.
– Я ждала тебя раньше. Мне пришлось одной идти на пляж, – мягко упрекнула девушка.
– Утром были похороны, потом научная практика, – оправдывался Тихон, ощущая, как лед недоверия в груди плавится от теплых волн нахлынувшей нежности.
– Прости. Я совсем забыла. – Девушка взяла его за руку. Скованность осыпалась прахом. Тихон не в силах был сдерживать нарождающуюся улыбку. – Не стой в дверях. Проходи.
Сегодня Лариса была подкрашена, глаза и губы выделялись на загоревшем лице, прическа приобрела неуловимую строгость и рукотворную элегантность. В комнате пахло лаком для ногтей. Журнальный столик заполняли пузырьки, кисточки, щипчики.
– Пока ждала тебя, было время заняться собой, – объяснила девушка. – Тебе такой цвет нравится? – Она показала ногти на руках и ногах, выкрашенные в персиковый цвет. – Слишком яркое я не люблю. Это вульгарно. А ты?
– Я тоже, – подтвердил Тихон, вспомнив ядовито красные ногти и алые губы женщины за стойкой в холле.
Он смотрел на обнаженные ноги девушки, едва прикрытые длинной желтой футболкой с разрезами по бокам. Лариса перехватила его взгляд.
– Не знаю, что одеть. Сегодня, я надеюсь, мы будем кататься на моторной лодке спокойно? Без вихря брызг?
– Хорошо, – покорно согласился Тихон. Если девушка пожелала водную прогулку, он это обязательно устроит. Как удачно, что он успел договориться с Евтушенко.
– Тогда джинсы – к черту! Только сарафаны и летние платья! Поможешь выбрать?
Она распахнула скрипящую дверцу шкафа, несколько платьев на вешалках шлепнулись на кровать. Лариса поочередно прикладывала их к телу, смотрелась в зеркало, поворачивалась к Тихону.
– Ну, как?
– Потрясающе!
– А это?
– Хорошеньким всё идет, – убежденно сказал Тихон.
– А если без комплиментов?
– Комплимент предполагает преувеличение. По отношению к тебе это просто невозможно. Ты идеальна.
Лариса шагнула к Тихону. Ее пристальный взгляд светился благодарностью.
– Какой ты…
Она не успела договорить. Тихон притянул девушку за гибкую талию и жадно поцеловал. Платье на вешалке застряло между их телами. Поцелуй тянулся долго. Расцепив горящие губы, Лариса улыбнулась.
– Ты съел всю мою помаду.
– Я съем тебя!
– Скорее проткнешь, – девушка с ухмылкой посмотрела вниз.
– Если позволишь, – нашелся Тихон.
Он с еще большей страстью накинулся на Ларису. Она отвечала взаимностью. Его ладонь опустилась на бедро девушки и скользнула под футболку. Прикосновение к нежной коже возбуждало и наливало тело волнующей энергией…
На тумбочке противно задребезжал телефон.
– Кто-то хочет нам помешать, – тяжело дыша, улыбнулась девушка, в свою очередь запуская руки под одежду парня. – Не получится.
Тихон твердо отстранился.
– Ты что? – удивилась раскрасневшаяся Лариса.
– Это меня.
Заколов поднял трубку и услышал нудный голос крашеной блондинки.
– Хочу напомнить вам, что посетители имеют право находить в номере только до двадцати трех.
– Сейчас только семь! – возмутился Тихон.
– Я буду напоминать… Чтобы не забывались. – Блондинка хлопнула трубкой.
Заколов погрозил кулаком сквозь стену. Лариса погладила Тихона по спине.
– Не надо было отвечать.
– Она бы приперлась.
– А мы закроем дверь.
– У них есть дополнительные ключи.
– Забудь, – Лариса чмокнула Тихона в подбородок.
В этот момент вновь затрезвонил телефон. Заколов подхватил трубку.
– Хватит нам читать нотации! Уважайте частную жизнь.
После некоторого молчания осторожный голос Олега Григорьева поинтересовался:
– Я не помешал? – Казалось, лейтенант хотел протиснуться сквозь трубку и посмотреть, что творится в номере.
– Ничуть! – бодро ответил Заколов. – Я помогаю Ларисе разучивать новую роль.
– Угу, – недоверчиво промычал лейтенант.
– Что удалось узнать? – перешел на деловой тон Тихон.
– Я видел майора Линько. У него действительно есть небольшая повязка на правой ладони…
– Он! – выдохнул Тихон.
– Я не закончил. Это ожог.
– Ожог? Откуда известно?
– Линько неосторожно схватился за горячий мангал. Хотел передвинуть. Это видели многие.
– Многие? – Заколов задумался, потом решительно рубанул: – Тогда это точно он!
– Почему? – удивился Григорьев.
– Он всё ловко придумал. Демонстративный ожог помог ему скрыть ножевую рану. Он ведь сам обработал ожог?
– Конечно. Офицеры, прошедшие Афган, не обращаются с подобной мелочью к врачам.
– Линько что-то затевает, – убежденно сказал Тихон, вспомнив про украденную взрывчатку. – Мне надо его срочно увидеть. Хочу посмотреть, как он отреагирует на меня. Как мне попасть на полигон?
Григорьев размышлял недолго.
– Если бы у тебя была форма… И удостоверение офицера…
– Одолжишь мне свою форму?
– Могу, конечно, но удостоверение…
– Я его подделаю.
– Но ведь это противозаконно. Если поймают…
– Это мой риск и мои проблемы. Встретимся завтра рано утром.
– Еще не поздно и сегодня, – с упреком произнес лейтенант.
Заколов скосил взгляд на переодевающуюся Ларису. Она смело скинула футболку и осталась в одних трусиках. Ее тело наклонилась над кроватью, руки потянулись за платьем, открыв чудесную грудь с острыми сосками. Стройные ноги, округлая попа, подтянутый живот и соблазнительная поза заставили Тихона забыть о собеседнике. Он напряг пресс, чтобы погасить возбуждение.
– Я бы мог передать тебе форму сегодня, – не дождавшись ответа, громко повторил предложение лейтенант.
– Сегодня я занят, – сглатывая слюну, прохрипел Тихон. Он засопел, стараясь унять сердцебиение, и перед тем, как брякнуть трубкой и броситься к девушке, выкрикнул: – Я заскочу к тебе утром, в шесть тридцать!
Больше ничто не могло удержать Тихона. Страсть сжигала его. Он накинулся на Ларису и повалил на кровать. Уже полностью раздевшись и нависая над ней, он неожиданно спросил:
– Ты поможешь мне загримироваться в лейтенанта Григорьева?
Девушка едва сдерживала смех.
– После знакомства с тобой, я перестала чему-либо удивляться.
Ее руки вцепились в его ягодицы и придвинули к себе, голова откинулась, глаза закрылись…
Спустя час Лариса Трушина, обмотанная полотенцем, вышла из душа. Изможденный Тихон раскинулся на разметанной кровати. Увидев девушку, он поднял руки и позвал:
– Иди ко мне, моя сладкая.
Девушка по-доброму рассмеялась.
– Ты сегодня совершил достаточно подвигов. Теперь я мечтаю о водной прогулке. Луна и звезды ждут нас.
– Конечно, – встрепенулся Заколов и скатился с кровати в поисках разбросанной одежды.
Молодые люди одевались и, не стесняясь, подглядывали друг за другом. Каждому нравилось обнаженное тело партнера.
– Ты магнитофон починил? – спросила Лариса перед уходом.
– Он в принципе работает, но… Японская пластмасса оказалась не рассчитанной на русскую голову, – развел руки Тихон.
– Жаль…
– …что голова оказалась крепче?
– Фу! Ты смеешься, а у Олега огромная шишка.
– Что? Даже фуражка не одевается?
– Заколов, я тебя поколочу!
– Прости, – картинно поднял руки Тихон. – В магнитофоне заело кассету. Она пишет, но не вынимается. Теперь это – диктофон.
