– Ты была восхитительна, – он коснулся ее длинных шелковистых волос.
– Нет, я была холодной, бесчувственной скотиной. Наверное, я заслужила весь тот кошмар, в который попала. Но почему мой отец и все остальные так со мной поступили? Вся эта муштра, и тесты, и тренировки перед полетом на Луну... Это было так тяжело, так трудно! Я себе говорила, Дарелл, что ученый не может позволить себе роскошь быть женщиной. Но я – я хочу быть женщиной, Дарелл. А сейчас уже слишком поздно.
– Давай не раскисать, – мягко предложил он.
– За что мы боремся? Пусть я останусь у них. Пусть они узнают правду. Почему ты все это не бросишь?
– Не знаю. Я должен – и все!
– Для американца ты совсем неплохой человек.
Он тихо хмыкнул.
– Не лучше и не хуже других.
– Я хочу плакать, но не могу, – призналась она минуту спустя. – Сколько себя помню, никогда у меня глаза не были на мокром месте. Папа всегда говорил, что я должна стать взрослой и использовать свой ум на благо страны. Я считала, это и есть самое большое счастье. А сейчас на глаза наворачиваются слезы.
– Если ты заплачешь, ничего страшного не случится.
Она внезапно задрожала.
– Ой, мне так холодно!
Дарелл тоже ощутил легкий озноб. По затылку и спине текла струйка холодного воздуха. Он внезапно решил устроиться понадежнее, и Таня убрала голову с его колен. Дарелл посмотрел вниз, в черноту ямы. Дна видно не было, но ему показалось, что внизу тускло мерцают два светящихся зеленых изумруда. Злобные глаза тигра были направлены прямо на них. Дарелл сказал Тане, чтобы та сидела спокойно, а сам сжался в комок на узкой ступеньке, послюнил пальцы и протянул в темноту руку. Да, оттуда сквозил холодный ночной воздух. У Дарелла вновь воскресла надежда. Взяв железку, он ткнул ей в деревянную крышку над водоемом. Поначалу ничего не случилось. Он давил изо всех сил, пока тело не стало протестовать, едва не потеряв равновесия. Пришлось остановиться и передохнуть.
– Что случилось? – поинтересовалась Таня.
– Полагаю, мы сможем отсюда выбраться.
Он возобновил попытки. Послышался слабый скрип и треск выдираемого из сухого дерева гвоздя. Холодный воздух внезапно хлынул в перепачканное лицо. Он чихнул из-за попавшей в нос пыли, потом последний раз приналег. Таня ухватила его сзади за плечи, чтобы поддержать, пока он своим рычагом будет отдирать доски. Что-то хлопнуло, натужно заскрипело, одна из досок оторвалась и полетела вниз – туда, где стоял не сводящий с них глаз тигр.
Дарелл сразу дотянулся до отверстия, ухватился за край и оттолкнулся от ступеньки вперед и вверх. Его ноги болтались над черной бездной. Над ним порывами проносился ледяной воздух. Он качнулся, подтянулся на руках, грудью навалился на край доски и, оттолкнувшись руками, дважды перекувыркнулся, прежде чем смог остановиться.
Не меньше минуты он лежал, глядя на лунный серп, проплывавший над ним в ночном небе.
Со временем силы к нему вернулись, но он не двигался, а только глядел вверх на менявшее цвет небо. Повернув голову, он заметил у горизонта бледно-серую полоску. Приближался рассвет. Они провозились всю ночь, расчищая древние ступени и выход из хранилища.
Холодный ветер гнал над ним пыль и скорбно завывал среди покосившихся древних колонн и развалин. Он развернулся головой к краю хранилища и, лежа ничком, стал вглядываться вниз.
– Таня!
– Я здесь. Но у меня по-твоему не получится. Сил не хватит.
Голос ее доносился словно из бездны, хотя их разделяли всего несколько футов.
– Наверное, лучше, если ты оставишь меня здесь. Я подожду.
– Нет. Попробуй дотянуться до меня рукой.
Бледная Танина рука показалась из темной дыры. Дарелл потянулся, но не достал ее пальцев, вытянулся еще – и обхватил ладонью ее запястье.
– Когда я потяну, – шепнул он, – бросай ступеньку и повисни на руке.
– Я упаду! – у нее перехватило дыхание.
– Другой рукой ухватишься за край доски. Но все одним движением. Поняла?
– Позволь мне остаться здесь.
– Отступать уже некуда. Начали!
Он сильно потянул ее запястье, пока страх не успел ее парализовать. Она тихонько вскрикнула и вдруг повисла на его руке, едва не стянув его обратно в яму. Но тут ее свободная рука взметнулась вверх, Дарелл перехватил ее и, напрягая все силы, подался назад. Ее тело больно царапали острые края расщепленных досок. Но вот показались голова и плечи. Тащить ее Дарелл перестал только тогда, когда сам смог подняться на колени, а Таня, вырвавшись из ямы, упала на песок.
Они были свободны.
Снизу донесся злобный рык разочарованного тигра, который осознал вдруг, что его подопечные сбежали.
Под предрассветным небом разносились раскаты тигриного рева. Дарелл выругался и помог девушке подняться на ноги. Она оперлась на него, дрожа от разгулявшегося ледяного ветра с гор.
Они стояли на настоящей террасе, а внизу, в складках горного хребта, лежала маленькая долина, которую Дарелл обнаружил при своем первом появлении здесь. Терраса, приподнятая над поверхностью, напоминала своей формой нос гигантского корабля. Под слоем песка, нанесенного сюда с гор, еще можно было разглядеть огромные стертые временем плиты пола. Остатки колоннады рухнувшего храма проступали на фоне ночного неба. Время не пощадило даже этих массивных колонн; всюду валялись крупные обломки резных фронтонов. Аллея оснований колонн сворачивала влево, и Дарелл с девушкой направились туда. Ярдах в пятидесяти от того места, где они выбрались из пещеры, обнаружилось круглое отверстие первой ямы, служившей им тюрьмой. Девушка задрожала и отпрянула назад.
– Где мы? – шепотом спросила она.
– В саду Искандера. Согласно легенде, дворец и крепость построены Александром. Хотя это больше похоже на работу древних персов.
– Почему же никто не обнаружил его раньше?
– Большую часть Дашт-и-Кавир никогда не исследовали. Думаю, что когда-нибудь, возможно достаточно скоро, тут организуют аэрофотосъемку и ликвидируют все белые пятна. Но пока этого нет, для штаба мятежа здесь отличное место.
– Но я никого не вижу.
– Будем надеяться, что так пока и будет продолжаться.
Дарелл захватил с собой железную полосу, которой пользовался словно рычагом, ломая крышу водоема, и сейчас оценивающе взвесил ее в руке. Слабовато оружие против тех, кого можно тут встретить. Разочарованный тигр в пещере на минуту умолк, но потом взревел с новыми силами. Зверь проводил их до первой ямы и теперь метался по кругу глубоко внизу.
На востоке появились розоватые отблески будущего рассвета. Дул холодный ветер, оплакивая разрушенный храм, среди обломков которого они оказались. В бледном утреннем свете Дарелл разглядел тропинку, протоптанную Махмудом за то время, пока тот регулярно таскал воду и еду тигру и им самим. Она исчезала из виду за развалинами невысокой стены. В отблесках зари Дарелл стал рассматривать скалу, вздымавшуюся над широким основанием их треугольной террасы. Таня взяла его за руку. Ее пальцы были холодны как лед.
– Мы сможем спуститься вниз?
– Нет. Во всяком случае, не сейчас.
Он повел ее по тропинке, уводившей в сторону от ямы. Тигриный рев провожал их, понемногу слабея. Похоже, зверь чувствовал себя одиноко. Когда тропа свернула за край стены, Дарелл остановился.
В каменном склоне виднелись древние ворота, украшенные крылатыми быками, очертания которых за века сгладил ветер. Здесь могли производить захоронения, и тогда должна была существовать дорога вниз с плато. Возможно, она проходила через долину и через хорошо ему знакомые ворота в пещеру. Но такой дороги было явно недостаточно для крепости, где когда-то размещались тысячи вооруженных людей, жрецы, полководцы и знать.
Дарелл уже собрался было повернуть за крепостную стену, когда услышал шаркающие шаги, приближавшиеся от ворот в скале. Жестом он велел Тане отойти назад. Шаги явно принадлежали одному человеку. Послышалось бормотание на фарси – недовольство утренним ознобом. Миг спустя из-за руин показалась фигура, шагавшая к яме.
– Махмуд! – негромко окликнул Дарелл.
Человек в испуге остановился. Поначалу он не заметил Дарелла с девушкой и вертел головой и так, и этак. На нем была застиранная рубашка, старые брюки и пара отличных армейских ботинок. Дареллу понравились ботинки. Он все еще оставался босым, к тому же нужно было завершить экипировку. Дарелл решил недостающую часть позаимствовать у Махмуда.
– Махмуд! – опять позвал он.
И нанес удар.
Махмуд отлетел назад и попытался уползти, извиваясь как змея. Дарелл, подскочив к нему, увидел брызжущий слюной разинутый гнилозубый рот, готовый поднять тревогу. Дарелл схватил железную полосу, приставил ее к горлу Махмуда и нажал, сильно, но не всем весом, надеясь заставить его молчать; правда и этого оказалось достаточно, чтобы Махмуд забился в конвульсиях. При этом ему едва не удалось высвободиться. Тогда Дарелл опять надавил на железку и прижал корчащееся тело. Хриплое дыхание Махмуда резало ухо, вскоре начались позывы на рвоту. Дарелл немного ослабил нажим.
