О-о, слава тебе Господи! Слава Богу! Она заговорила здраво.
– Молли! Подумай кое о чем – о том, о чем я, возможно, даже пока не знаю. Ну пожалуйста.
Она подогнула ноги к груди, обняла колени и крепко задумалась. И я услышал ее мысль:
«Троллоп. Никогда не читала его „Башни Барчестра“. Хотелось бы мне почитать в свободное время. В следующий отпуск…»
– Ты думаешь о том, что никогда не читала книгу Троллопа «Башни Барчестра», – очень внятно сказал я.
Молли медленно, но едва слышно вздохнула:
– О-о, нет, нет… О-о, нет, – повторила она, и я просто-напросто обалдел, увидев ее лицо не то чтобы изумленное, но безмерно испуганное: – О-о, Бен, нет, не может быть, пожалуйста, не надо!
* * *
Она подергала себя туда-сюда за подбородок, как бы непроизвольно, в глубоком раздумье. Потом встала с постели и зашагала взад-вперед.
– Ну а ты согласен показаться кому-нибудь из моей больницы? – спросила она. – К примеру, невропатологу, которому мы могли бы рассказать все, как было?
Я долго думал, как быть, и наконец сказал:
– Нет, не думаю, что стоит.
– Почему же нет?
– Да кто мне поверит?
– Ну если ты расскажешь им все, что сказал мне, а еще лучше продемонстрируешь свои способности, то как же они не поверят тебе?
– Да, ты права. Ну и что из того? Что это нам даст?
Она в отчаянии ударила рукой об руку, а потом, подбоченясь, спросила:
– Как все это случилось? – голос ее звенел на пределе. – Как это могло произойти?
– Молли, – сказал я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее, а она в этот момент вертела в руках какую-то морскую раковину, взятую с туалетного столика. – Что случилось, то случилось. Никто не скажет мне того, о чем я сам не знаю.
Молли внимательно посмотрела на меня:
– Ну а что известно Алексу Траслоу, ты знаешь?
– Что? Насчет меня? Может, ничего. Я не дал Росси вообще ничего узнать – ну, по крайней мере, я так думаю…
– А ты говорил с Алексом насчет этого?
– Да нет еще.
– А почему?
– Да… не знаю.
– Позвони ему сейчас же.
– Он в Кемп-Дэвиде. – Молли как-то насмешливо посмотрела на меня. – Он там разговаривает с самим президентом, – пояснил я.
– Выпрашивает диктаторские полномочия? Понимаю, ну а Биллу Стирнсу ты говорил?
– Да нет, не говорил.
– А почему не говорил? – спросила она, подумав.
– Что ты имеешь в виду под словом «почему»?
– Я имею в виду, что ты боишься чего-то?
– Молли, ну не нужно. Дальше…
– Нет, Бен, подумай еще разок.
Она обошла кровать и присела около меня, водя пальцем по раковине.
– Компанию «Траслоу ассошиейтс» наняли, чтобы разыскивать пропавшие денежки; работа, как я понимаю, сверхсекретная, поэтому к тебе подослали какого-то парня из ЦРУ, ну а он под видом проверки на детекторе лжи пропустил тебя через эту чертову штуку – супердетектор лжи, как тебе объяснили. Может, он таковым и является, не знаю. Тогда все о'кей. А может, этот же сверхмощный имиджер еще воздействует – назовем это побочным эффектом – и на человеческие мозги или на какие-то его отдельные участки? И они знают об этом? И таким образом вызывают у людей способность прослушивать волны, излучаемые мозгом других? Я хочу узнать, как ты догадался, что им известно, что с тобой стало или что может с тобой статься?
– Видишь ли, после того, как с нами вчера это случилось – с тобой в больнице, когда на тебя наехал тот парень, и со мной, – как можно думать иначе?
– Послушай, Бен, – сказала она приглушенно, немного подумав.
– Ну?
Она повернулась ко мне и почти вплотную приблизила свое озабоченное лицо к моему лицу.
– А когда мы… занимались любовью вчера. Ну там, на кухне.
Я как-то сразу почувствовал себя виноватым и пришибленным.
– А-а-а, гм-м?
– Ты это… делал, не так ли?
– Делал…
– Читал мои мысли, я же знаю, – в голосе ее послышалось раздражение.
Я натянуто улыбнулся.
– А тебя что волнует…
– Бен, не крути.
– Мне с тобой не надо никаких способностей экстрасенса, – начал я с притворной игривостью.
Молли резко отдернулась от моего лица.
– Читал, читал мои мысли, я же вижу! – теперь она по-настоящему рассвирепела. – Ты же подслушивал мои мысли, наглец, мои фантазии, правда ведь?
Но прежде, чем я открыл рот, чтобы сказать «да», она взорвалась:
– Подонок!
Затем она поднялась с постели, уперла руки в бока и, прямо глядя мне в лицо, выпалила:
– Ну ты, сукин сын! Не смей больше никогда проделывать со мной такие фокусы!
Полагаю, что реакцию Молли понять вполне можно. Если знаешь, что твои сокровенные мысли стали известны кому-то и их можно подслушивать, то при этом невольно испытываешь какое-то чувство гадливости и стыда.
Да, я и Молли, оба, испытали наивысшее в своей жизни сексуальное блаженство, а теперь, это, должно быть, кажется ей низким, подлым, нечестным. Но почему? Если порассуждать, то мой новый дар позволил мне узнать нечто такое, что в обычных условиях я никак не смог бы узнать, и, таким образом, не смог бы удовлетворить ее затаенное желание.
Верно ведь?
Человеком разумным делает нас одно обстоятельство – наша способность не делиться своими мыслями с другими людьми. Я хочу сказать, что человек сам решает, какие мысли он может открыть другим, а какие сохранить в тайне. И вот я, умник, взял да и перешел запретную грань. Когда час спустя мы с Молли расставались, она поцеловала меня на прощание подчеркнуто холодно и отчужденно. И разве можно обвинять ее в холодности после всей той гадости, что ей довелось узнать про меня?
Думаю, в глубине души у меня таилась надежда, что утром я проснусь и обнаружу, что мне все приснилось в страшном сне, что я опять отправлюсь на свою спокойную и безопасную работу в качестве адвоката по правам интеллектуальной собственности и заверчусь, как водится, по всяким там летучкам и совещаниям.
Может, мои надежды покажутся вам несколько странными, ведь, в конце концов, способность читать мысли других – это неистощимая фантазия или мечта многих и многих из нас. На свете есть даже чокнутые, которые покупают книги или видеокассеты, в которых рассказывается, как стать экстрасенсом. По сути, не открою секрета, если скажу, что каждый из нас хоть раз в жизни испытал жгучее желание обрести такой дар.
Но не надо желать этого дара. Поверьте мне на слово.
* * *
Итак, я пришел к себе в контору и, поболтав о том о сем с Дарлен, прикрыв плотно дверь, позвонил моему брокеру Джону Матера из «Шерсона». Как-то я перевел со своего банковского счета несколько тысяч долларов в эту брокерскую компанию. Эти деньги, да еще кое-какие ценности (главным образом привилегированные акции с высокими дивидендами) составляли вполне приличную сумму, чтобы заключить биржевую сделку. По сути дела, я пустил в оборот и деньги, которые Билл Стирнс ссудил мне, чтобы спасти меня от банкротства, нищеты и разорения.
В конце концов, дело-то выгорало верное.
– Джон, – сказал я после обмена любезностями, – почем идут акции «Бикон траст»?
Джон, грубоватый, открытый мужлан, ответил без раздумий:
– Нипочем. Задарма. Их спускают любому дурню, проявившему к ним интерес. Какого черта тебе понадобилось это дерьмо собачье, Бен?
– Ну а сколько просят за акции?
Слышно было, как Джон протяжно и горестно вздохнул. Затем защелкал компьютерный пульт и наконец он ответил:
– Одиннадцать с половиной просят, за одиннадцать отдают.
– Ну-ка подсчитай, – предложил я. – За тридцать тысяч баксов сколько же я получу акций… что, что?..
– Ты что, тронулся? Не будь идиотом.
– Джон, давай покупай.
– Мне не позволительно давать тебе советы, – ответил Джон, – но почему бы тебе еще разок все не обдумать и не позвонить мне снова, когда очухаешься.
Несмотря на его бешеное сопротивление и протесты, я все же поручил ему приобрести две тысячи восемьсот акций «Бикон траст» по одиннадцать с четвертью максимум. Через десять минут он перезвонил снова и сообщил, что отныне я «гордый владелец» двух тысяч восьмисот акций «Бикон траста», купленных по одиннадцать долларов за штуку, а напоследок все же не удержался и обозвал меня дубиной стоеросовой.
Я улыбнулся сам себе, а затем, собравшись с духом, стал было набирать номер Траслоу, но тут вдруг вспомнил, что он собирался уехать в Кемп-Дэвид, и сразу же запаниковал. Мне было настоятельно необходимо повидать его и выяснить, намеренно ли меня наделили новым даром и знал ли он об этом…
Но как теперь найти его?
Перво-наперво я позвонил в «Траслоу ассошиейтс», а там его секретарша ответила, что он уехал в город и связаться с ним никак нельзя. Да, сказала она, я знаю, кто вы такой, знаю, что вы его близкий друг, но понятия не имею, как поймать его.
