Нервно постукивая босоножкой, Наташа остановилась на солнцепеке, отдав Сашу на растерзание таксистам. Он не столько торговался, сколько отбивался от желающих отвезти пару хоть на край света.
– Пятнадцать, – твердил Саша, ворочаясь в плотной толпе египтян.
– Сорок, – кричали ему в ухо.
– Тридцать!
– Пятьдесят!
– Меньше двадцати пяти никак нельзя!
Переговоры велись на ужасающей смеси языков, но Наташа отчасти понимала, о чем идет речь. Таксисты божились, что такая дальняя и трудная поездка представляет немалый риск для них самих и их колымаг, а потому настаивали на достойной оплате. Саша же полагал, что полуторакилометровый маршрут не стоит приравнивать к подвигам Геракла. Сошлись на одном долларе и десяти египетских фунтах. Счастливчик, которому адресовалось последнее предложение, вцепился в рукав Саши и поволок его к облупленному «жигуленку» с разбитой фарой и портретом Саддама на лобовом стекле.
Забираясь внутрь, Наташа поцарапала щиколотку и села на что-то твердое, торчащее под обшивкой сиденья. К тому же ее ужасно раздражали модные стринги, из-за которых казалось, что между ягодицами пропустили бельевую бечевку.
– Я проклинаю тот день и час, когда решила отдохнуть в Египте, – сказала она Саше.
– Египет очень хороший страна, очень, – оскорбился таксист.
Он говорил: Игыпт, хароши, очын. Для того чтобы услышать такую речь, совсем необязательно было покидать Россию. Отправляйся в ближайшую шашлычную и услышишь то же самое.
– Прогулка по Хан-аль-Халили поднимет тебе настроение, – пообещал Саша.
Они с самого начала перешли на «ты». Не церемониться же с типом, который обозвал Наташу… гм, женщиной легкого поведения. О том, каких эпитетов удостоился во время скандала сам Саша, она предпочитала не вспоминать. Давно не будучи девушкой, Наташа обладала чисто девичьей памятью. В этом она ничем не отличалась от большинства представительниц слабого пола.
– Настроение у меня поднимется дома, – заявила она с таким апломбом, словно все эти дни изнывала от приступов ностальгии и патриотизма.
– Главное, не забывай торговаться, – посоветовал Саша, непринужденно обнимая спинку своего дерматинового сиденья. – Чем громче, тем лучше.
– Господь голосом не обидел, – фыркнула Наташа.
– И не бери подарков.
– Каких подарков?
– Никаких, в том-то и дело. Ни у кого.
Таксист мрачно взглянул на Сашу и ударил кулаком по клаксону. Очевидно, ему не нравились чересчур умудренные опытом туристы.
– Например, тебе предложат золотого скарабея, – продолжал Саша.
– Что такое скарабей? – поинтересовалась Наташа.
– Битль, – вмешался таксист. – Жюк.
– Навозный жук, – уточнил Саша.
– Навозный? – Наташа наморщила нос. – Фи! Я к нему и пальцем не прикоснусь.
– На самом деле их клепают здесь из золота. Они для египтян священные. Фокус в том…
– Что жук окажется не золотым, а бронзовым?
– Это уже банальное кидалово, а не фокус.
– Тогда в чем хитрость?
– Как только ты возьмешь жука или любой другой бесплатный сувенир, – наставительно произнес Саша, – щедрый араб от тебя уже не отстанет. Будет таскаться за тобой повсюду, пока не получит ответный подарок. Исключительно в денежном эквиваленте. Нравится тебе такая перспектива?
– Нет, – честно призналась Наташа. – Но еще меньше радует меня твое общество. Кто станет сегодня повсюду таскаться за мной следом, так это ты.
Таксист запрокинул голову и захохотал, нимало не заботясь о том, что рискует стесать борт «жигуленка» о махину рефрижератора с надписью «Coolest Cool». Покосившись на его разинутый рот, Наташа пожалела, что под рукой у нее нет священного для египтян навозного жука. Уж она бы нашла ему применение.
* * *
Рынок поглотил Наталью и Сашу, как океан поглощает капли дождя. Несколько шагов, и вот уже они растворились в круговороте человеческих голов, фигур, одежд, страстей и судеб.
На всякий случай он то и дело брал спутницу за локоть, но она раздраженно высвобождала руку. Решив умаслить ее в буквальном смысле этого слова, Саша взял курс на лавку «Арома». Наташа, увлекшаяся поддельным антиквариатом, пыталась возражать, но, очутившись в парфюмерном магазине, забыла обо всем.
– Сандали масля, сандали масля, – затараторил продавец, жонглируя пузырьками и флаконами с ловкостью заправского наперсточника. – Нюхать бесплатно, покупать – платить. Ароматик натураль, сама цветок будешь.
Сочетание этой тарабарщины, жары и густых запахов ударили Наташе в голову. Минуты через три она вышла из лавки с бутылкой неведомой жидкости, которая, по уверениям торговца, должна была пахнуть, в точности как «Шанель». Надпись на этикетке утверждала обратное. «Rose oil», гласила она.
– Черт! – воскликнула Наташа. – Но я ведь никогда не пользуюсь розовым маслом!
– Теперь будешь, – предположил Саша. – Запасов на внуков хватит.
– У меня нет внуков!
– Дело наживное.
Наташа резко остановилась, уперев кулаки в крутые бока.
– В бабки меня записываешь?
– Ни в коем случае, – поспешил возразить Саша, глядя честно и ясно, как Швейк на начальство.
– Тогда прекращай эти разговоры о внуках.
– Слушаюсь, мадам.
Проследив, как залихватски пристукнул Саша ногой об ногу, Наташа не удержалась от улыбки.
– А ты сегодня смотришься гораздо симпатичней, чем во время нашей первой встречи.
– Сейчас я слегка навеселе и выбрит до синевы. А тогда был слегка выбрит и до синевы пьян.
– Ты притворялся, – укоризненно сказала Наташа.
– Самую малость.
– Зачем?
– Разве я мог допустить, чтобы моя соотечественница попала в чужие волосатые лапы! – патетически воскликнул Саша.
– Некоторые чистые руки хуже всяких лап.
– Согласен.
Наташа посмотрела по сторонам и тихо заговорила:
– Что за человек Галатей? Что он задумал? Зачем ты меня сюда привел? Если меня намереваются похитить, то безопасней оставаться в отеле, правда?
– Слишком много вопросов, – сказал Саша.
– Я и половины не задала из тех, что хотела.
– А вот за это спасибо.
Убедившись, что она ничего не добьется от спутника, Наташа отправилась в магазин «Сак-аль-Саха», где перебирала ожерелья, сережки и браслеты до тех пор, пока Саша не предупредил:
– Золото здесь дешевое, но и проба не фонтан.
– Проба выше самый верх! – заголосил торговец. – Сто, нет, двести. А цена ниже самый низ.
Наташа положила на прилавок кольцо.
– Так много золота, что выбрать невозможно.
То же самое повторилось в посудной лавке, до потолка набитой египетским стеклом – синим, зеленым, фиолетовым, коричневым. Для того, чтобы купить одно-единственное блюдо, нужно было отвергнуть сто почти таких же, а Наташа была на это не способна. Охмурили ее лишь в лавке специй, предварительно напоив каркаде. Утратив бдительность, она приобрела упаковку шафрана и баночку каких-то подозрительных грибов для омоложения кожи.
– Гуд прайс! – долдонил хозяин лавки. – Унбеливели гуд прайс.
Как он и обещал, цена действительно оказалась очень хорошей, просто невероятно хорошей. Для продавца, а не для покупателя. Эта истина стоила Наташе тридцать баксов. Присоединив покупки к бутылке с розовым маслом, она предложила погулять где-нибудь подальше от рынка.
Взглянув на часы, Саша пообещал:
– Обязательно погуляем. Но сначала я должен купить… – Досадливо морщась, он пошевелил пальцами. – Купить папирус, да.
– Зачем? – подозрительно спросила Наташа.
– В Египте все покупают папирус. Если ты не сделал это, то ты просто лох.
– А если сделал?
– Тоже лох, но зато при сувенире.
– Есть разница?
– Огромная, – заулыбался Саша. – Когда ты вручаешь кому-нибудь подарок, тебя не назовут лохом. Если же возвращаешься домой без подарков, то парочка нелестных эпитетов тебе гарантирована.
Наташа вспомнила про Степушку, про Виталия и надолго умолкла.
Они еще минут сорок бродили по торговым улицам Хан-аль-Халили, сильно смахивающего на Черкизовский рынок, захваченный арабами. Глаза разбегались от обилия тряпок, кастрюль, овощей, фруктов, кур и кроликов, алмазов и пучков сушеных трав, купальников и восточных халатов.
А в магазин изделий из папируса Саша так и не наведался. Выражение его лица было пасмурным, как будто ему передалось мрачное настроение Наташи.
– В чем дело? – не выдержала она.
– Что? – встрепенулся Саша.
– Ты прямо как на похоронах.
– Ага. Вовремя напомнила.
Он снова сверился с часами и увлек Наташу в неведомом ей направлении.
– Куда мы идем? – напряглась она.
– На кладбище, – ответил Саша так просто, словно в это время дня он постоянно гулял среди могил и надгробий.
А лицо его больше не выглядело угрюмым. Оно было злым и решительным.
Египет, Каир,Аль-Халифа, район Цитадели Саладина,27 мая, вторая половина дня
Вокруг мечети Каитбея, там, куда падала тень от резного купола, сидело множество нищих. Своей худобой они могли бы соперничать с узниками Бухенвальда. Их неправдоподобно большие неподвижные глаза принадлежали словно не людям, а насекомым. В черных провалах ртов желтели редкие зубы. В сравнении с ними живые мертвецы и зомби из фильмов ужасов не показались бы страшными даже ребятишкам. Серые, пыльные, они плели венки из таких же пыльных пальмовых ветвей и призывно размахивали ими.
