— Вас загипнотизировал выгодный контракт, — брезгливо произнес Соколов. — Впрочем, вы продали себя иностранным разведкам задолго до подписания контракта. Но вернемся к вашему пребыванию на заводе… Итак, вы утверждаете, что не встречались с подсунутым вам Смитом помощником?
— Да, с ним у меня даже связи не было.
— Уточним — связь была, но вы хотите сказать — односторонняя: когда ему было нужно, он вас без труда находил. Так?
— Да, так.
— Он звонил вам по телефону?
— Нет, я ни разу не слышал его голоса. Он писал мне, писал коряво, печатными буквами и, мне казалось, левой рукой. В Ленинграде Смит сообщил мне, что в помощь мне из США будет прислан Скунс. В Красногорске Скунс провалился…
— И взамен его к вам направили другого? — догадался Соколов. — Кто же он и как пробрался к вам?
Чурилин рассказал о Крысюке все, что знал.
— Крысюк, Крысюк… — Соколов потер лоб, вспоминая. — Он ничего не говорил вам о гибели матери Ани Брянцевой?
— Да, как-то рассказывал… Он боялся, что девушка узнает его.
Полковник с досадой подумал о том, что хотя о возможной заброске вместо Скунса другого агента он подумал своевременно, все же должного внимания этому вопросу не уделил: снова понадеялся на пограничников. А оказывается, вот, прибыл новый агент по воздуху, прибыл не только на роль помощника: он каким-то путем сразу же установил контакт с «дядей Сеней».
— Неужели вы не догадывались о подлинной роли Крысюка? — усомнился Соколов. — Он же был прислан не столько для того, чтобы вы командовали им, сколько для того, чтобы через него настоящий резидент пан Юлиан имел возможность командовать вами!
— Да, они обманули меня, — Чурилин жадно выпил стакан воды и отсутствующим взглядом посмотрел вокруг. — Я оказался идиотом и проиграл жизнь… Мою жизнь.
— Но предварительно вы загубили не одну чужую жизнь! — сурово напомнил полковник. — Итак, кто же подобрал выброшенную вами из окна кабинета Брянцева секретную справку о работе инженера Шаврова? Крысюк-Блистанов?
— Нет, тот категорически отказался идти со мной на эту операцию.
— Почему? — удивился полковник.
— Он ссылался на опасность неожиданной встречи с Аней, она могла опознать его, и тогда все сорвалось бы.
— И вы поверили ему? — полковник с недоверием посмотрел на арестованного. — Разве проживая в районе по документам Блистанова, Крысюк нигде не появлялся, боясь неожиданной встречи с Аней Брянцевой?
Чурилин пояснил:
— Крысюк упорно твердил, что если он встретит Аню, то будет вынужден в интересах дела убить ее. Я боялся подобного поворота событий, потому что хорошо понимал: в таком случае неизбежно внимание следственных органов будет в какой-то мере привлечено и к моей особе — ведь я был с ней дружен.
— Ясно. И что же предложил вам ваш «помощничек»? Прибегнуть к помощи «дяди Сени»?
— Да.
— Стало быть, не Крысюк, а «дядя Сеня» прятался за забором и ожидал, когда вы выбросите ему в окно документ?
— Да.
— Когда же справка была возвращена вам? — спросил Соколов.
— Через день. Мне отдал ее Крысюк. Я попросил его передать «дяде Сене» мою благодарность за содействие.
— Теперь-то вы понимаете, что не вы, а пан Юлиан организовал и провел всю эту операцию?
— Да, понимаю. Он, очевидно, хотел лично убедиться в подлинности документа, в важности его содержания.
— Гм… Возможно. Что же вы сделали, получив от Крысюка справку?
Чурилин передернул плечами.
— Переснял ее на микропленку, которую затем должен был вручить Крысюку.
— Зачем?
— Именно Крысюк должен был доставить этот документ за границу.
— Куда конкретно?
— Я не считал себя вправе допытываться, излишняя любознательность порой обходится дорого, вы сами понимаете… Мне казалось, что он будет переходить границу на юге и постарается пробраться в Карс.
— Почему вам так казалось? — насторожился Соколов.
— Крысюк неоднократно расспрашивал меня о подробностях, связанных с моим переходом советской границы, интересовался всерьез местностью, трудностями… Выспрашивал о проводнике, которого мы с Кнышем называли Оглу. Я тогда подумал, что это неспроста, что ему приказано идти тем же путем.
— Пользовались ли вы радио для связи с разведцентром?
— Нет, ни разу. На все время проведения операции против Шаврова мне было запрещено выходить в эфир.
— И у вас не было человека, который по вашему поручению мог бы передать по радио шифровку? — допытывался Соколов.
— Нет, да и необходимости в таком человеке у меня не было, — со всей возможной искренностью ответил Аггей Чурилин.
Итак, Степана Кныша в свое время подбросили в качестве агента по радиосвязи все тому же Яльмару Крафту, «дяде Сене» — ведь только от него «Мухин» получал редкие поручения.
— Объясните, зачем вам потребовалось похищать справку из сейфа директора завода? Разве не проще было сфотографировать ее и положить обратно, чтобы никто ничего не заметил? — спросил полковник.
— К сожалению, это было исключено, — пробормотал Чурилин.
— Почему?
— Гришин проник в кабинет Брянцева, заверив Дусю Петухову, что ему необходимо взять оттуда докладную относительно его промахов по службе. Изъять эту несуществующую докладную, а вовсе не фотографировать ее. И самое главное — у меня не было времени, ведь ещё до того как пойти на завод в тот вечер, я уже знал — Дуся была в райотделе, и понимал, что Гришину подготовлена ловушка.
— От кого вы узнали о визите секретаря директора в райотдел?
— Через Крысюка меня предупредил об этом «дядя Сеня».
— То есть резидент, который фактически руководил и вами, и всей этой преступной затеей на заводе «Красный Октябрь», — уточнил полковник. — Скажите, кто приказал вам уговорить Сигизмунда Васюкевича ехать в Польшу нелегально, запугать его, обмануть?
— Вы знаете и об этом! Мне посоветовал Аист.
— Техник Глухов, которого вы с Гришиным потом ликвидировали? Та-ак. Понятно. А кто же снабдил Васюкевича явкой в Красногорске? Знали ли вы кого-нибудь там?
— Нет, я лично в Красногорске никого не знал, — признался Чурилин. — Аист посоветовал мне обратиться через него к «дяде Сене», и тот помог. Аист сообщил Васюкевичу адрес человека в Красногорске сразу же после свидания с «дядей Сеней».
— Стало быть, до появления Крысюка с резидентом поддерживал связь Аист?
— Да.
— Почему же вы сами не попытались повидаться с этой таинственной личностью?
— Мне это было категорически запрещено Смитом. Он сказал, что в противном случае я могу провалить и себя и его, то есть того, о ком я слышал лишь как о «дяде Сене», не имеющем ко мне и моим делам никакого отношения.
— Вы и сейчас так думаете?
— Нет, сейчас я так не думаю, они одурачили меня и обрекли на смерть, — уныло признался Чурилии. — Но я надеюсь, советский суд учтет мое чистосердечное признание, тем более что задание разведки мне не удалось выполнить: справка осталась у вас, а Шавров жив.
— Это дело суда, — строго сказал полковник. — Скажите, куда скрылся Крысюк? Какое у него задание?
— Этого я не знаю. Он получил указания в разведке, о которых мне не сообщал.
— Ну что ж, на сегодня хватит, — произнес Соколов. Чурилина увели. Полковник Соколов стал готовиться к докладу генералу Тарханову.
Допрос Аггея Чурилина дал много нового, и прежде всего подтвердил существование Яльмара Крафта в качестве особо тщательно законспирированного резидента иностранной разведки на заводе «Красный Октябрь».
Срочный перевод инженера Шаврова на новое место пришелся как нельзя кстати — не только потому, что он получил возможность развернуть работу в масштабах, о которых совсем недавно не мог и мечтать, но и потому, что это избавило его от смертельной опасности, угрожавшей ему, останься он на заводе Брянцева: там продолжал пока находиться враг, и рисковать было бы непозволительно. Поскольку выяснилось, что Чурилин, сам того не ведая, играл роль двойника Яльмара Крафта, история с похищением секретного документа из сейфа директора предстала в новом свете: Чурилин выкинул его не помощнику своему, а начальнику, фактическому руководителю — Крафту. Объяснения Чурилина в этой части его показаний выглядели крайне наивными. Тот держал у себя документ некоторое время, конечно, не для того, чтобы убедиться в важности содержания его. Так зачем же? Совершенно ясно — он стремился завладеть справкой, чтобы переснять ее на микропленку. Почему же справка оказалась в тайнике Чурилина? С помощью Крысюка она была возвращена, чтобы он не догадался о роли, отведенной ему в этой операции. Он должен был твердо верить, что Крысюк всего лишь его помощник и связник, а «дядя Сеня» — услужливый коллега по шпионажу. Как же должен был поступить в дальнейшем Чурилин как резидент? Отослать документ начальству за кордон, хотя бы с тем же Крысюком. Но он не отослал, спрятал, потому что к этому времени решил уйти за кордон сам, явиться к начальству с важными документами в руках. Это для него имело огромное значение. Но почему же Крысюку нужен был обязательно снимок, сделанный Чурилиным, а не Крафтом, который он имел полную возможность получить несколько раньше? Сейчас и это стало понятно: у Чурилина не должно было возникнуть ни малейших сомнений в его резидентском назначении. Соколов отчетливо представил себе цель стараний Крафта: если Чурилин провалится, он будет держать себя в соответствии со шпионской должностью, обозначенной в контракте, а чекисты из КГБ будут уверены, что им удалось схватить пана Юлиана. И если бы не Инга Мейер, понятия не имеющая об этой игре в двойники и потому назвавшая Крафта, обман, возможно, и удался бы. Ареста Инги Мейер и создавшейся в связи с этим ситуации Яльмар Крафт не предвидел. Он, наверное, и сейчас воображает, что в КГБ о его существовании ничего не известно. Пусть воображает до поры до времени.
