Тернер молча слушал Бердена. Он понимал, что Милт прав. Но даже он считал, что Берден слишком осторожничает и можно рискнуть, пойдя на некоторые более решительные действия. Однако привыкший доверять многоопытному Бердену, он не стал возражать, слушая разговор между начальником советского отдела ЦРУ и местным резидентом.
После ужина они вышли в холл, направляясь к лифту, чтобы подняться в свой номер. И в этот момент Берден вдруг остановился. Как-то смешался, словно раздумывая, что именно нужно сделать. В другом конце холла сидели двое мужчин.
Тернер заметил мгновенные взгляды, которыми обменялись Берден и один из сидевших, пожилой, лет пятидесяти человек с характерной внешностью — тяжелым подбородком, светлыми, голубыми глазами и пепельными волосами. Незнакомец так же, как и Берден, замер на мгновение, но затем, словно оценив молчание Милта, чуть заметно кивнул ему, поспешно надев темные очки.
Берден прошел в лифт за Клейтоном, который не заметил этих мгновенных взглядов и кивков. Тернер замыкал шествие. В кабине лифта все молчали. Уильям не хотел спрашивать при Клейтоне, а Берден, видимо, ничего не хотел рассказывать.
Проводив их до номера, Клейтон кивнул на прощанье.
— Утром я за вами приеду. Если что-нибудь нужно, можете мне позвонить.
Наверху трое наших сотрудников. Еще двое будут все время находиться в баре. На всякий случай я держу половину своей команды в эту ночь у себя в офисе. Через десять минут после вашего звонка они могут здесь появиться.
— Я думаю, ночь пройдет спокойно, — ответил Берден на прощанье, — можете не беспокоить своих людей.
— Осторожность не помешает, — самоуверенно ответил Клейтон.
Попрощавшись, он пошел обратно к лифту.
И только когда Милт и Уильям вошли в номер и за ними наконец закрылась дверь, Берден, устало прислонившись к дверям номера, спросил:
— Ты видел сидящего в холле человека?
— Который сидел в другом конце у бара?
— Так ты его заметил?
— Я заметил ваши взгляды и понял, что вы знакомы.
— Это Вилли Хефнер. Я его хорошо знаю. Раньше он работал в Пуллахе.
Тернер все понял. В Пуллахе у Мюнхена была расположена штаб-квартира западногерманской разведки.
— Он работал в отделе специальных операций против СССР, — продолжал Берден, — но последние два года, по моим сведениям, руководил специальным отделом БНД. Понимаешь, в чем дело? Хефнер слишком значительная фигура, чтобы просто так появиться в отеле. И тем более в такой момент, когда сюда приехали столько сотрудников КГБ. И наш нелегал.
— Может, он из-за сотрудников КГБ и приехал?
— Не похоже. Сейчас, когда не существует никаких границ между двумя Германиями, советские офицеры могут передвигаться по всей стране. И наверняка этим усердно пользуются. Но почему внимание Хефнера привлек именно наш отель?
Ничего так просто не бывает, Уильям. Я не верю в случайные совпадения у профессионалов такого класса.
— И вы думаете, он прибыл сюда из-за нашего агента?
— Во всяком случае, из-за чего-то такого, чего мы пока не знаем. Если я прав, у нас очень скоро будут гости. Он понимает отлично, что и я так просто не мог прилететь из Лэнгли для того, чтобы провести уик-энд в отеле, где «случайно» оказалось так много сотрудников КГБ, ЦРУ и БНД. Он обязательно к нам поднимется. Хотя бы для того, чтобы мы уточнили наши позиции.
Ждать пришлось недолго, минут десять. Но сначала раздался телефонный звонок.
— Берден, — услышал Милт в трубке знакомый голос, — я думал, что обознался.
— Это ты, Хефнер? Как у тебя дела?
— Все в порядке. К тебе можно подняться?
— Конечно, я тебя жду.
— Милт… — замялся Хефнер, — с тобой рядом были твои друзья. Одного я знаю, он торгует здесь «хот-догами». А второй?
Берден улыбнулся. Назвать так местного резидента ЦРУ мог только знающий человек.
— Второй — мой друг. Он тоже торгует подобным товаром, но вместе со мной в Америке, — успокоил он своего собеседника.
— Тогда все о'кей. Я поднимусь к вам. Берден положил трубку.
— Сейчас он поднимется, — задумчиво сказал Милт, — здесь происходят очень интересные вещи, Уильям. Ты не считаешь, что концентрация секретных агентов на один метр площади этого отеля превосходит допустимые нормы?
Тернер улыбнулся. Через три минуты в дверь постучали. Уильям, заметив взгляд Бердена, не тронулся места. Милт подошел и открыл дверь.
— Добрый вечер, Берден. С приездом в Германию, — протянул ему руку вошедший в номер Хефнер.
Немцы традиционно обращались друг к другу только по фамилии, и Берден знал это. Именно поэтому в дальнейшем они называли друг друга исключительно по фамилии.
— Это мой друг Уильям Тернер, — представил своего напарника Берден.
— Очень приятно, — кивнул Хефнер, — вы, очевидно, тоже торгуете «хот-догами»?
— Он наш сотрудник, — подтвердил Берден, — садись в кресло. Что ты будешь пить?
— Мы, немцы, традиционно любим пиво. Сильные напитки не для нас.
Кажется, мы уже пережили все свои наиболее сильные страсти и теперь перешли на менее крепкие напитки.
Хефнер сел в кресло. А Тернер, достав из мини-бара банку пива и бокал, поставил все на столик перед гостем. После чего сел на кровать, внимательно наблюдая за пришедшим. Берден сидел на стуле и пил свой апельсиновый сок. После перелетов, особенно таких утомительных, у него всегда немного болела голова.
— Теперь рассказывай, — потребовал Берден, увидев, как Хефнер открывает банку и наливает пиво в бокал, — только не говори, что ты оказался в этом отеле случайно, зайдя навестить тетушку своей жены.
Хефнер не спеша выпил пиво. Поставил бокал.
— По-моему, скорее я должен задавать подобный вопрос. В конце концов, я живу несколько ближе к Западному Берлину и этому отелю, чем ты, Берден. Разве не так?
Милт рассмеялся.
— Кажется, ты прав. Просто, когда я внезапно увидел тебя в холле отеля, мне показалось, что ты не очень хочешь себя обнаруживать. Я был прав?
— Как и ты, Берден. С тобой рядом был Джордж Клейтон, местный резидент вашей конторы по продаже «хот-догов». И, кажется, он в отеле не один.
— Ты тоже не один, Хефнер. Твой напарник продает немецкие «хот-доги» наверняка не хуже наших ребят. Я думаю, все правильно. Так и должно быть.
Английский писатель, наш бывший коллега Джон Ле Карре, называл ваш город «вечным городом шпионов». Я думал, после падения берлинской стены произойдут какие-нибудь изменения, но, кажется, я ошибся. Здесь все по-прежнему.
Хефнер налил себе еще немного пива и хитро прищурился.
— Ты, как всегда, хитрец, Берден. Давай начистоту, чем ты здесь занимаешься? Может, ты перепутал зоны? Мы уже начали забывать, что мы были когда-то «вечным городом шпионов». Но, кажется, вы не даете нам об этом забыть.
Даже после падения стены, Берден. Вы все никак не хотите уходить из нашего города. Кстати, твое появление здесь — лучшее тому доказательство. Насколько я помню, твоя специализация — все-таки советский отдел, а здесь Западная зона.
Сейчас границы не существует, так почему ты здесь, а не там?
Согласен. Откровенность за откровенность. Я прилетел сюда специально. У нас серьезная операция, Хефнер.
И у нас тоже, Берден. Мы тоже приехали сюда специально в отель. Ты был прав.
— Ты ведь занимался специальными операциями Хефнер. С каких пор тебя стали интересовать советские агенты?
— С тех пор, как тебя стали интересовать торговцы наркотиками.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами Берден, — давай без лишних слов.
За кем вы охотитесь?
Вместо ответа Хефнер достал из кармана пачку фотографий.
— Можешь посмотреть. Представитель итальянской мафии. У нас есть подозрение, что они пытаются через немецкие банки отмывать свои деньги. Его зовут Аньезо Бонелли.
Берден смотрел на фотографии. Итальянец был черноволосым сухощавым человеком лет пятидесяти. На лице выделялись большие глаза с темными обводами, умные, грустные и немного уставшие.
— Это тот тип, за которым вы охотитесь? — спросил Милт.
— Да. Но, по-моему, и вы приехали за ним. Разве не так?
— Нет, — ответил Берден, — у нас совсем другой объект. Уильям, дай мне наши фотографии, — попросил он Тернера, и тот достал из кармана пачку фотографий.
— Может, ты знаешь этих людей? — спросил Берден, протягивая свои фотографии Хефнеру. Тот долго и внимательно рассматривал карточки.
— Нет, — огорченно сказал он, — этих двоих я не знаю. Первый раз вижу.
Мы приехали в отель только недавно, вслед за поселившимся тут Бонелли. По просьбе итальянской полиции мы ведем его с самой границы.
— Ясно. Значит, наши дороги не пересекаются, — усмехнулся Берден.
Хефнер протянул ему фотографии.
