— Французский шпион, — ответила Гали, налегая на антрекот.
— Завербованный нашими, — усмехнулась циничная Кустинская. — Хочешь его?
— Нет, — ответила Гали, — у меня есть…
— Француз всегда на что-нибудь сгодится. Ну, духи подарит, на авто прокатит. Машина у него — песня.
Готье появился минут через тридцать. Гали уже собиралась уходить, но милостиво согласилась задержаться еще на полчаса, заметив, что француз просто остолбенел, только посмотрев на нее.
«Он мой, — решила Гали, — но только по расписанию. Черт, как много нужных мужиков».
С Мишелем она переспала на следующий день, в квартире этого милого француза, иногда по-детски трогательного. Он оказался внимательным, заботливым и щедрым любовником. Уже на третий день знакомства француз принес несколько журналов-каталогов, которые получали западные дипломаты в Москве для того, чтобы заказывать кое-какие вещи, пользуясь значительными скидками. Гали провела совершенно волшебный вечер в объятиях Мишеля, выбирая для себя красивые вещи. Все это было весьма своеобразной местью и Виктору, и Феликсу. А то, что француз — вовсе не половой гигант, как Виктор Храпов или Феликс Воробьев, а так сказать — «скромный клерк», не имело никакого значения.
Как журналист популярного западного издания Готье автоматически получал приглашения на все сколько-нибудь выдающиеся театральные премьеры, концерты, выставки. Мишель стал для нее прообразом «настоящего француза», которого она непременно однажды встретит. История с Феликсом, которому «прекрасный возлюбленный», «гуpy» Храпов передал ее просто так, на одну ночь, изменило её представление о семье, браке и верности. Наблюдая отношения мужчин и женщин, она начинала понимать, что женщины в большинстве своем хитрее и циничнее мужчин. Они сначала заманивают их в свои сети, а затем используют. Ей нужно было научиться этому искусству.
— Сегодня ты увидишь один из самых красивых московских домов, — небрежно бросил Храпов.
— В каком смысле? — спросила Гали, — Для чего мне видеть его?
— Я как-то рассказывал тебе о русском модерне.
— Да, помню — и что?
Гали чувствовал себя крайне утомленной, и в тот момент не была расположена к каким-либо поездкам.
— Мне кажется, тебе будет более чем интересно, — загадочно ответил Храпов. — Ты плохо себя чувствуешь? Я тоже, говоря честно. Вот вместе и развеемся. Мы едем к Бутману.
— Да? — обрадовалась Гали. — Сразу бы так и сказал.
Она много слышала об этом коллекционере. Храпов давно собирался познакомить Гали с одним из своих приятелей, но почему-то все откладывал.
Настроение Гали заметно улучшилось. Даже звучание этой смешной фамилии «Бутман» показалось живым и теплым.
— А где он работает? — спросила Гали по дороге. Храпов легко вел «Волгу», пробок в Москве в то время не было вообще.
— Да как бы нигде, — рассмеялся он. — Числится искусствоведом в каком-то третьесортном московском музее. Но Эдик — очень богатый человек.
— Богаче тебя? — удивилась Гали.
— Я — другой, — строго ответил Храпов. — Деньги пришли — деньги ушли. Ты меня знаешь. А Бутман — это штучка. Он вроде Скупого рыцаря, помнишь у Пушкина?
— Еще бы, — улыбнулась Гали, — он такой основательный, правда Пушкин из него монстра сделал. Бутман — тоже монстр?
— Я этого не говорил, — отмахнулся Храпов. — Очень милый человек, внешне похож на британского лорда. Не то, что я.
— Зато ты прекрасный любовник, — дипломатично ответила Гали, — и мой самый любимый. Но где же этот модерновый дом?
— Вон, впереди, — махнул рукой Храпов.
— Дом — ничего особенного, — сказала Гали, — таких в Москве множество.
— Сейчас ты заговоришь по-другому.
— Что за прелесть, восхитилась Гали, — показывая на высокую металлическую решетку, которой был обнесен двор дома. — Какой великолепный орнамент… Даже не верится, что вся эта красота сделана кузнецом из железа. Мне кажется, я видела это когда-то…
— В этом орнаменте зашифрована полная и сакральная формула оргазма, — таинственно произнес Храпов.
— Может быть, ты прав, — помедлив, серьезно ответила Гали.
— Хочешь сказать, что ты жила в век модерн?..
— А что? — оживилась она. — Я немножечко верю в переселение душ. Правда, тело у меня тогда было почти такое же… А ты против?
— Да что ты, — ответил Виктор, чем-то озабоченный. — А ты уверена, что у тебя — твое тело?
— Нет, — рассмеялась она, — было другое, но очень похожее.
Глава 7. Quae fuerant vitia, mores sunt [5]
Бутман жил на шестом этаже. Туда они поднялись в просторной деревянной кабине лифта. Позвонив в дверь, они услышали, как хозяин открывает бесчисленные запоры, точно это была вовсе не квартира, а какой-то подвал, набитый сокровищами. Так думала Гали.
Бутман сразу понравился ей. Настолько, что мелькнула шальная мысль — умный Храпов все просчитал и хочет избавиться от нее, передав с рук на руки этому «лорду». Может быть, она была недалека от истины.
Картины известных русских мастеров, чудесные старинные иконы, средневековое холодное оружие, мечи, алебарды, шпаги, совершенно роскошный отреставрированный арбалет, прелестные фарфоровые статуэтки, китайские вазы, элегантная мебель из карельской березы. Гали не представляла, сколько может стоить какая-либо из этих вещей.
— Этой Диане, — восхитилась она, разглядывая статуэтку своей покровительницы, — просто нет цены.
— Всему есть цена, — с холодным достоинством произнес «лорд», чем подкупил Гали. Она считала так же.
Богатый, талантливый, но размашистый и задиристый Храпов показался ей антиподом Бутмана. Она подумала, что в Храпове доминирует подчас «комплекс Наполеона», ахиллесова пята всякого ярко талантливого человека, с детства чем-то обиженного.
Она имела в виду только рост и внешность. Мысленно извинившись перед Виктором, она обратила все внимание на хозяина квартиры.
А через два дня Гали сама позвонила Бутману, решив не слишком церемониться. Он нисколько не удивился и, как она решила, не очень-то обрадовался. Хотя, может быть, в этот день у него были какие-то иные дела.
— Вас устроит грузинская кухня? — спросил он.
— Да, — кротко согласилась Гали, у которой в этот день вообще не было никакого аппетита.
Она заранее чувствовала, что в жизни грядут большие перемены. Храпов отдалялся от нее, как некий берег. А прибьется ли она к другому, было не вполне понятно.
Они встретились с Бутманом вечером у ресторана «Арагви», в котором Гали бывала несколько раз с Виктором. Но от Бутмана она этот факт решила скрыть, предполагая, что «лорд» будет держать марку и не стоит мешать ему.
— Я слышала об этом заведении, — несколько рассеянно и даже равнодушно произнесла она. — А почему мы встретились именно здесь?
— Это культовое место, — охотно объяснил Бутман. — Тут перебывали все знаменитости.
— Эти призраки, случаем, не навредят нам? — спросила Гали.
— Ну что вы, — рассмеялся Бутман, — разве может вам навредить Лион Фейхтвангер?
— Он — нет, — простодушно обрадовалась Гали, с трудом подбирая подходящую маску для этого вечера.
Та, «храповская», Гали только отчасти соответствовала новым условиям и обстоятельствам.
Стол был заказан Бутманом заранее.
— Не уверен, что именно за этим столом автор «Гойи» пьянствовал с Валентином Катаевым, но…
— За этим, — твердо возразила Гали. — За каким же еще?
Гали обратила внимание, что ее зрелость и самостоятельность удивили его. Подошел официант, Бутман сделал заказ.
— У меня появился аппетит, — улыбнулась Гали, — вы так роскошно заказывали, так произносили названия этих грузинских блюд…
Бутман тут же прочел что-то вроде трактата на эту тему.
— Талантливый человек талантлив во всем, — восхитилась она.
— Вы мне льстите, — ответил Бутман, — но знание «мировой кухни» — это тоже вроде как моя специальность. К тому же, сейчас все смешивается в едином тигле, вы не заметили? Как изменилась Москва, например… Какое-то иное дыхание…
— Да, — согласилась Гали чисто механически, тут же прикинув, действительно ли хоть что-то стало выглядеть иначе.
Но ей было трудно судить об этих материях. С ней что-то произошло, спору нет.
— Вы знаете, Эдуард, — вскоре заговорила она, выдержав идеальную паузу, — меня очень интересует ваша специальность.
И она попала в точку. Бутман не считал то, чем он занимался, увлечением, это была профессия, не признанная в стране, где он жил.
— Мне кажется, я была бы совершенно счастлива, занимаясь только этим, но желания мало, необходимы и знания, и чутье…
— И большие деньги, — улыбнулся Эдуард.
В этот момент официант принес бутылку коллекционного «Цинандали». Но слово было сказано. «Большие деньги». Пока официант открывал бутылку и изящными движениями наполнял бокалы, за столом сохранялось благоговейное молчание.
