За месяцы оккупации немцы значительно укрепили подступы к городу и порту, и советское командование, располагавшее разведывательными данными об усиленной обороне Понтийска, задолго до штурма приступило к тщательной разработке предстоящей операции.
Освобождению города придавалось большое значение. С его утратой гитлеровцы лишались крупного порта, на котором базировались их корабли. Через Понтийск также снабжались армии, сосредоточенные на полуострове. С переходом Понтийска в наши руки германское командование было бы вынуждено спешным порядком выводить войска с полуострова, так как идущие с северо-востока армии могли отрезать понтийскую группировку.
Освобождение Понтийска привело бы к выходу нашей армии на ближние подступы к южной границе, позволило бы в перспективе замкнуть сухопутную и морскую блокаду придунайских государств, сотрудничающих с гитлеровцами.
По разработанному плану операции ответственность за нанесение главного удара возлагалась на крупный морской десант, призванный захватить неподалеку от Понтийска плацдарм, достаточный для приема основных частей, участвующих в освобождении города.
Три магистрали шли из города, и все три находились в руках врага: восточная и западная железные дороги и северное шоссе.
Западная дорога пересекала порт, основание мыса Нитрибат, закрывающего бухту от норд-вестовых ветров, и через десяток километров, вплотную приблизившись к морю, круто поворачивала в глубь полуострова.
Восточная сразу выбегала из Понтийска, и через туннель в горе Лысая Голова, изрезанной катакомбами и карьерами каменоломен, уходила в солончаковые и степные районы.
К Балацкой бухте эта дорога не выходила, но из бухты можно было попасть по ту сторону Лысой Головы через катакомбы. Разумеется, без опытных проводников этот путь недоступен. Советскому командованию было известно, что в катакомбах укрывается большой отряд понтийских партизан, с которыми немцам так и не удалось справиться, несмотря на неоднократные карательные операции. В последнее время, повинуясь указанию Центра, отряд «Красное Знамя» почти свернул свою деятельность, так как в недалеком будущем ему отводилась особая роль.
Согласно секретному плану операции по захвату Понтийска часть морского десанта высаживалась в Балацкой бухте и, сняв береговые посты противника, соединялась с партизанами «Красного Знамени». Затем десантники подземными карьерами выходили на другую сторону Лысой Головы и перерезали восточную дорогу.
Западнее мыса Нитрибат выдвигались на огневую позицию корабли Черноморского флота и ударами своих главных калибров уничтожали железнодорожное полотно второй магистрали.
Автомобильное шоссе севернее Понтийска оседлывал воздушный десант, а чтобы немецкие войска, расположенные на полуострове, не ударили на юг с целью уничтожения десантов и восстановления коммуникаций, сухопутные части Красной Армии другого фронта начинали широкие наступательные действия в юго-западном направлении. Одновременно все подходы к Понтийской бухте с моря блокировали советские военные корабли, исключающие любую возможность эвакуации солдат, офицеров и боевой техники германской армии.
Таким образом, гарнизон Понтийска оказывался полностью изолированным от остальной армии. Предполагалось предъявить гитлеровцам ультиматум, где констатировалась бы безвыходность их положения и ставился вопрос о сдаче в плен во избежание бессмысленного кровопролития. В случае отклонения ультиматума Красная Армия при поддержке флота и морской авиации начинала штурм города и порта.
Взбаламученная тяжелым телом опустившейся на дно субмарины вода постепенно прояснилась.
Густой ил и обрывки водорослей медленно оседали вокруг замершей подводной лодки. Лодка лежала неподвижно, и вскоре осмелевшие стаи рыб, неуклюжие крабы и иные морские рачки-паучки перестали обращать на субмарину внимание, покинули укрытия и занялись своими делами.
На крутых скалах, составляющих берег Балацкой бухты, располагались немецкие наблюдательные посты. Скалы были труднодоступны сами по себе. В бухте был лишь один небольшой причал-пирс, принимавший катера. Горная дорога вела от него к Понтийску вокруг Лысой Головы. Гитлеровцы держали здесь гарнизон, чтобы воспрепятствовать высадке десанта, могущего угрожать восточной железной дороге. Бухту перегораживали плавучие заграждения — боны, их немцы поставили для защиты от налета торпедных катеров, хотя, как уже говорилось, в самой бухте не было никаких объектов военного характера. Причал же в ней выстроили до войны в связи с тем, что решено было разместить в Балацкой бухте учебный водолазный отряд Черноморского флота. Каменные корпуса водолазной школы, укрепленные сейчас огневыми точками, белели среди покрытых кустарником скал.
О визите субмарины немцы, вероятно, и понятия не имели. Субмарина легла на грунт у южного мыса бухты, неподалеку от того места, где начиналась линия бон, и потому появление ее осталось для немцев незамеченным.
Прошел час, другой… Старый бычок, прислонившийся к борту лодки, вдруг ощутил сильный толчок и опрометью бросился в сторону.
Из открывшегося носового торпедного аппарата показалась голова человека, одетого в легкий водолазный костюм. Человек выбрался наружу, огляделся и потянул за собой трос, за которым пошел из аппарата продолговатый ящик. Приняв ящик, водолаз осторожно опустился с ним вместе на дно, затем подобрался к лодке и трижды стукнул в борт рукояткой ножа, висевшего у него на поясе. Через несколько минут он уже помогал выбраться из торпедного аппарата второму человеку, который появился, толкая перед собой еще один ящик.
Появление живых существ насторожило обитателей моря. Но люди не задержались здесь долго. Закрепив, помогая друг другу, ящики на спинах, они направились к загражденному бонами входу в Балацкую бухту.
Через час после их исчезновения субмарина тихо приподнялась на грунте и на малых оборотах двигателя отправилась в открытое море.
Оставленные ею люди тем временем пробрались в бухту и приблизились к тому ее берегу, который круто обрывался в воду, представляя собой отвесную скалу, подняться по которой человеку было не под силу.
Но люди с субмарины и не собирались карабкаться по скале. Никто, по крайней мере среди гитлеровцев, не подозревал, что за неприступной стеной скалистого берега находится громадная пещера, вход в которую — на дне Балацкой бухты. Эту пещеру обнаружил инструктор водолазной школы Панас Гордиенко незадолго до начала Великой Отечественной войны. Смекалистый, не склонный к болтливости, мичман доложил о находке по начальству, высказав предположение, что пещера может соединяться с катакомбами Лысой Головы. Предположение мичмана Гордиенко собирались проверить, но тут грянула война. О подводной пещере знали немногие. Когда в катакомбах сформировался партизанский отряд, составленный из участников понтийского подполья и части гарнизона города, была предпринята попытка разведать ход через пещеру в недра Лысой Головы. Для подкрепления необходимо было забросить в отряд, которым командовал секретарь горкома партии Щербинин, опытного разведчика. Вместе с Мужиком, такова была кличка разведчика, в путь отправился Панас Гордиенко, теперь уже старший лейтенант. Вдвоем с Мужиком они обследовали пещеру и нашли ход в катакомбы. Дальше Мужик добирался один. Появление Мужика в отряде вызвало законное подозрение у командира: все посты, прикрывавшие выходы на поверхность, были разведчиком обойдены. Но Мужик посвятил Щербинина в тайну Балацкой бухты. Кроме этих двоих, никто в отряде о существовании подводного хода не подозревал. И сейчас Мужик в кромешной тьме сидел в резиновой лодке, над входом в пещеру, ожидая, когда появится свет фонаря Гордиенко, который, согласно шифровке, должен был подняться со дна бухты, доставленный сюда подводной лодкой.
Старший лейтенант меж тем уже был у входа в пещеру. Он снял с пояса моток тонкого линя и подал конец его своему спутнику, чтобы тот обвязался им. Затем Гордиенко шагнул в темный провал в скале. Следом тянулся едва заметный линь. Вот он натянулся, дернулся, спутник старшего лейтенанта помедлил в нерешительности и тоже шагнул.
Выплывая на поверхность, старший лейтенант включил фонарь, и Мужик увидел поднимающееся снизу светлое пятно. Он тоже зажег фонарь, укрепленный в лодке, и взялся за короткое весло, чтоб подойти к всплывавшему в пятнадцати метрах Гордиенко.
— Значит, останешься с нами до конца? — спросил Мужик.
— Да, ждать уже недолго. Нет смысла за мной одним присылать лодку. Товарищ Клименко когда-то строил этот туннель, ему и взорвать его — пара пустяков.
— За войну я из строителя превратился в разрушителя, — сказал Клименко, и при свете «летучей мыши» было видно, как горько усмехнулся он.
