Глава 51
— Все в порядке, — доложили «Первому». — С «тысяча двадцатой» в порядке. Вот и ладно…
— А как там вокруг? Вы посмотрели?
— Да, посмотрели. Все нормально.
В голосе «Тринадцатого» прозвучала какая-то неуверенность.
— Что — нормально? — жестко переспросил «Первый».
— Мы провели выборочную контрслежку — там все чисто. Ни подозрительных людей, ни машин, ни техсредств не обнаружено. Правда, в доме напротив несколько дней назад была снята квартира…
«Первый» слегка насторожился. Другой бы нет, другой бы пропустил это сообщение мимо ушей — мало ли кто и где снимает квартиры — их, может быть, сотнями каждый день снимают! Ну и что, что в доме напротив? И с окнами, выходящими на окна бабушки? Что с того?..
Но «Первый» был не каким-нибудь «другим», а был — «тем самым», был профессионалом, обученным обращать внимание на мелочи. В первую очередь на мелочи! Да и бабушка была не бабушкой — а «приемщицей».
— Кто снял квартиру?
— Неизвестно. Мы хотели расспросить хозяина, но его нет, он улетел на какой-то заграничный курорт.
Еще одна, совершенно невинная и не заслуживающая внимания мелочь. Если ее рассматривать отдельно, вне контекста расположения квартиры, вида из окон и времени съема. Ну уехал и уехал… Но почему сразу же после съема уехал? И так далеко и надолго?
— Что новый жилец?
— Новый жилец появлялся там несколько раз, но потом исчез, сказав старушкам во дворе, что уезжает на несколько дней.
Вот тебе и еще одна «мелочь».
Один жилец убыл на курорт, другой — в неизвестном направлении. Квартира стоит пустая, а окна ее выходят на окна «приемщика»…
Случайность?
По всей видимости — да. Потому что все выглядит довольно правдоподобно — один квартиру сдал и на радостях отправился на курорт проматывать полученные деньги, другой — сняв квартиру, поехал за семьей или еще куда.
Правда, остаются еще окна…
Может, поставить там наблюдение?
Хорошо бы… Но слишком накладно. Да и не так уж велики шансы, что за всем этим стоит что-то серьезное. Пусть даже стоит, пусть это слежка — все равно следить слежке уже не за кем! «Тысяча двадцатой» нет, звено — выбито, цепь — распалась.
Так что отсюда опасность не грозит. Но все же, все же…
«Тринадцатый» ждал распоряжений.
— Можете отзывать оттуда своих людей, — приказал «Первый». — Всех!
— А заказ?
— Заказ?.. Заказ снимайте. Обойдемся как-нибудь без него.
Береженого бог бережет…
Долго и любовно устраиваемая Резидентом ловушка не сработала. Зверь в капкан не пошел! Зверь почуял опасность и пробежал мимо.
Охотник остался ни с чем!
Пропали «сумасшедшие денежки»…
Он ждал день.
Еще день.
Еще…
Ему никто не перезвонил. И вряд ли уже перезвонит!
След — оборвался. И этот след — тоже!
Неужели он снова недооценил противника — в который уже раз!
И что теперь делать? Брать за глотку следующего из длинного списка заказчика и, пугая эфэсбэшным удостоверением и «вышкой», выходить на нового «приемщика»? А что ему заказывать? Тот, подготовленный для приема, адрес? Вторым заходом? Так не поверят они во второй раз!
Выколупывать из гнезд микрофоны и видеокамеры, чтобы оборудовать новую засаду?..
А они выколупнутся? Вряд ли…
Закупать новое оборудование, искать подходящий дом и клиента, теряя время? То есть опять начинать все с самого начала? Не исключено, что с тем же результатом…
Резидент прикинул предстоящий ему объем работ.
Ладно закуп, это не самое сложное, для этого нужны только деньги и пара подставных фирм. С этим он справится за неделю. Еще дня три-четыре на поиск места. И столько же на монтаж оборудования. А вот выход на нового «приемщика» может затянуться, потому что ему вновь придется продираться к нему через толпу приятелей заказчика, которые будут отсылать его к своим приятелям, а те к другим. И сколько времени понадобится, чтобы добраться до последнего, у которого окажется искомый телефон, — одному богу известно. Если вообще будет телефон, а не, к примеру, обезличенное объявление в газете.
Н-да. Немало получается…
Особенно если помнить, что он не сам по себе, а состоит на «государевой службе». Которую, в последнее время, изрядно запустил. И если еще запустит, то как бы им не заинтересовались там, наверху, его непосредственные начальники.
И тогда, хочешь не хочешь, придется доложить по инстанции о всех своих, имевших место за текущий период, промашках. В первую очередь о том, что его подловил на контрслежке враг, которого он не сумел нейтрализовать. И как к этому отнесутся в его учреждении, можно только гадать. Не исключено, что, пойдя по пути наименьшего сопротивления, решат обрубить нить, ведущую к Конторе, на нем. Поэтому сообщать им всю правду пока не хочется. А хочется разобраться с этим делом самостоятельно, потому что победителей не судят.
Но не получается разобраться! Времени не хватает. Потому что в этой партии он угодил в цейтнот!
Так, может, плюнуть на все эти конспиративные изыски и пойти внаглую? Как в атаку — со штыком наперевес и криком «ура!». Наглость, она, говорят, второе счастье, которого ему так теперь недостает.
А?..
Вернуться назад, к тому дому, с которого вся эта карусель закрутилась, засветиться — побродить поблизости, помелькать физиономией, выманивая противника на себя. Оставили же они там кого-нибудь. Ну хоть кого-нибудь!
Конечно, оставили! Не могли не оставить!
Ведь не только он там прокололся, но и они тоже. Они, конечно, ушли, но и он ушел от них, от тех липовых милиционеров! И теперь разыскивает их, шаря по всей стране.
Ну так и они наверняка ищут! Им тоже не с руки, что кто-то, следя за ними, раскрыл их игру и рассмотрел их лица. Им тоже очень желательно отыскать опасного свидетеля, чтобы зачистить его. Может, не так желательно, как ему, но все-таки…
Так, может, рискнуть, попробовать? В конце концов, и в том, и в другом случае цель достигается одна и та же — выманить зверя из берлоги, чтобы насадить на рогатину. Только там — выманить на жирную, в лице заказанной жертвы, приманку, а здесь — на себя.
Надоело ему вот так, на ощупь, врага шарить. Пора бы уж сойтись им лоб в лоб!
На том и порешим!
Вчера — было рано. Завтра как бы не опоздать, а нынче, как говорил вождь мирового пролетариата, — будет в самый раз!..
Пепелище было обнесено деревянным свежекрашеным забором — все-таки почти центр города. На ремонт сгоревшего здания у администрации, как видно, денег нет, а вот на доски и краску отыскались.
Вдоль высокого забора по дороге брел неопределенного возраста человек, с виду почти бомж, который периодически останавливался и пинал доски.
Бах — ногой… И шел себе дальше.
И снова — бах, бах!..
На проделки бомжа никто не обращал никакого внимания, потому что некому было обращать, наступил уже поздний вечер и прохожих на улицах почти не было.
Бах — ногой!
Бах!..
Одна из досок, составлявших забор, отозвалась необычным звуком. Дребезжащим звуком. Она прилегала к поперечине неплотно и при ударе «рикошетила». Как видно, плотники пожалели на нее гвоздей.
Бродяга воровато оглянулся в одну сторону, в другую и пнул сильнее. Образовалась небольшая щель. Он сунул в нее пальцы и, упираясь ногой в забор, потянул доску на себя. Пронзительно заскрипели вытягиваемые из древесины гвозди, нижний край доски легко оторвался. Теперь ее можно было отодвинуть в сторону. Что бомж и сделал.
Он отодвинул доску, сунул в образовавшуюся щель ногу и протиснулся сам. Наверно, ему было негде ночевать, и он надеялся найти приют под остатками крыши сгоревшего здания. Или хотел разжиться там цветным металлом, который можно сдать в пункт приема и купить себе на вырученные деньги бутылочку.
Что с него взять — бомж он и есть бомж.
Перед тем как окончательно скрыться в дыре, бродяга еще раз осмотрелся, покрутив во все стороны головой. Его лицо на несколько секунд попало в круг света близко стоящего фонаря, ярко «вспыхнув» в темноте…
— Мать твою — это же он! — ахнул наблюдатель, тыкая указательным пальцем в экран монитора.
Спящий рядом напарник мгновенно проснулся и вскинулся на диване. Они здесь чуть не третью неделю «парились» — в тридцати квадратных метрах на двоих. Как в ушедшей в автономку подводной лодке, из которой не выйти, а можно лишь пялиться на мир через перископ.
Они и пялились — в четыре, стоящих шеренгой, экрана, подсоединенных к четырем видеокамерам. Целыми днями пялились! И ночами тоже. Посменно: четыре часа вахта — четыре отдых. И снова: четыре — вахта, четыре — отдых. Без секундной паузы. И если одному вдруг приспичит сходить в туалет, то он не мог сходить в туалет, а должен был разбудить сменщика, чтобы тот эти несколько минут посидел перед экранами.
