Рядом, впечатав подошвы в асфальт, приземлился перемахнувший забор напарник — с лету нырнул в машину, хлопнув дверцей. Машина тронулась с места.
На все ушли секунды.
На заднем сиденье, бревно бревном, лежал пленник. Сидящий рядом боец схватил его за волосы, не церемонясь, с силой развернул к себе, выдернул кляп и, откупорив зубами бутылку, плеснул в распахнутый рот водки.
Черная «Волга» ехала по ночному городу, притормаживая на светофорах и выполняя все предписанные знаками и правилами дорожного движения маневры. Прикопаться к водителю не было никакой возможности, даже если бы какому-нибудь шальному инспектору сильно этого захотелось.
Но если их все же остановит ГАИ или милицейский патруль, они сообщат, что везут особо опасного преступника, предъявят «корочки», натурально сделанную, хоть и «липовую», санкцию и повязанного ими, пьяного вдрыбадан, бандита. Чего будет более чем достаточно, чтобы их отпустили с миром. Ну а если вдруг недостаточно, то у них есть способ уговорить милиционеров по-другому…
«Волга» ехала из центра к окраине. Оттуда, где было прикрытое новым забором пепелище, туда — где начиналась ведущая на запад автострада.
Задание было выполнено — «груз» обнаружен, взят, упакован и в сопровождении охраны направлен в пункт назначения…
Чего «груз», как видно, и добивался.
Но на что, похоже, не рассчитывал…
— Информация от «Зяблика», — доложил «Шестнадцатый».
— От «Зяблика»?.. — не понял сразу «Первый». Ах, от «Зяблика»!..
Оставленный присматривать за руинами дома, где пропал когда-то «прораб», «Зяблик» молчал почти три недели. И вдруг объявился. Что у него там, интересно знать, приключилось?
— Что там? — спросил «Первый».
— «Груз» найден, изъят и отправлен адресату, — слово в слово доложил «Шестнадцатый».
«Значит, все-таки найден!» — удовлетворенно подумал про себя «Первый». А ведь они уже почти отчаялись ждать, даже хотели снимать наблюдение!.. Хорошо, что не сняли! Выходит, он не ошибся в своих прогнозах! «Клиент» должен был вернуться на место, откуда сбежал, и вернулся.
Интересно бы знать, зачем? Каким медом ему эти развалины намазали? Что он там делал — следы заметал или искал что-то?..
Ну ничего, скоро узнаем. Скоро он сам о себе все расскажет, причем очень подробненько — о том, для чего обосновался рядом с домом «объекта» и зачем пришел сюда опять. А заодно о том, что видел, что знает, кто его на этот домик навел и сквозь какую землю он провалился, сбежав от его людей в первый раз! А самое главное — кто он такой есть и какому хозяину служит.
Расскажет — никуда не денется!
А потом умрет!
И даже если ему признаваться не в чем, и вся эта история не стоит выеденного яйца, и следил он не за его людьми, а за изменщицей-женой, загулявшей с его лучшим другом, — все равно! Все равно он умрет! Потому что, даже если ничего не узнал тогда — узнает теперь и станет опасным свидетелем.
Но только что-то не верится, что он ничего не знает, что он просто «погулять вышел».
Не верится — и все тут! Потому что!
Дом был куплен ни раньше и не позже!
Куплен им, но почему-то на чужое имя!
Причем на строительстве дома, купленного на его деньги, но на подставного человека, он изображал простого прораба!
А на стреле поставленного во дворе крана обнаружены подозрительные царапины, оставленные винтами крепко затянутых струбцин, которые могли удерживать видеокамеры — а что еще?
И, наконец, когда за ним пришли, чтобы спросить обо всех этих странностях, он сиганул в окно, пройдя до того сквозь стену, вырубил двух хорошо обученных бойцов куском арматурины, перемахнул забор и был таков!..
Ну и кто он после этого?..
Кто?!
Теперь — узнаем. Точно — узнаем. И скоро узнаем! Потому что «Зяблик» доложил: «груз» найден, изъят и отправлен адресату…
«Груз» — в пути. «Груз» едет под присмотром его людей и очень скоро будет здесь! Буквально с часу на час!..
Дембельнувшись из армии и вернувшись домой, «Первый» запил. Потому что это такая добрая дембельская традиция — напиваться до синих чертей, празднуя свое счастливое возвращение. Тем более из Афгана! Тем более живым и даже не раненым!
Он пил неделю, плохо себя помня, кочуя из компании в компанию. Пил с друзьями, родственниками, соседями, со случайными знакомыми и вовсе с незнакомыми…
Через неделю очухался. Потому что кончились деньги.
Мать вывернула ему пустой кошелек. Собутыльники, у которых можно было перехватить хотя бы на опохмелку, куда-то пропали. Не оставалось ничего другого, как возвращаться к мирной жизни. Он начал подыскивать работу. И уже почти нашел, даже сделал три фотографии для личного дела, но отдать их в отдел кадров не успел… Потому что его, на улице, среди бела дня, замела милиция.
— Что ж ты, голубчик, делаешь? Это ж тебе не Афган! — укоризненно сказал ему сержант, застегивая на руках наручники.
— А чего я сделал-то, чего? — удивился он.
— Что сделал — то уже сделал.
В отделении его посадили в «обезьянник», а потом потащили к следователю.
— Как же ты так? Как тебя угораздило-то? — сочувственно спросил следователь. — Только из армии — и на тебе!
— А чего я сделал? — вновь спросил он.
— Это я у тебя хотел узнать, — многозначительно сказал следователь. — Если сам признаешься, может, условно получишь.
— А в чем мне признаваться? Не в чем мне признаваться!
— Ну, как хочешь, — пожал плечами следователь, Доставая из стола какие-то фотографии.
На фотографиях был труп с проломленной головой.
— Узнаешь?
Он замотал головой, потому что лицо мертвеца ему было совершенно незнакомо.
— А это?
Следователь бросил на стол какие-то осколки, засунутые в целлофановый пакет, запечатанный биркой.
— Что это?
— Это — орудие убийства, — популярно объяснил следователь. — На котором обнаружены твои отпечатки пальцев. А это, — махнул в воздухе какими-то листками, — собственноручные показания свидетеля, видевшего, как ты с покойным распивал спиртные напитки, а потом шарахнул его по башке вот этой самой бутылкой.
— Я?
— Ну не я же!
Ничего такого он не помнил. Совершенно.
— Ты мне тут дурака не изображай, — посоветовал следователь. — «Пальчики» есть, свидетели тебя видели — чего еще надо?.. А добровольное признание облегчает душу и уменьшает срок. Давай колись, а я тебе явку с повинной оформлю.
— Да не убивал я никого! — вспылил он.
— Ты просто не помнишь, — посочувствовал ему следователь. — Ну пришел из армии, ну запил, повздорил со своим собутыльником — с кем не бывает. Но убивать-то его зачем было?
— Я же говорю вам — я никого не убивал!..
— Это ты суду расскажешь, — пригрозил следователь.
Он так все и рассказал.
За что ему дали шесть лет строгого режима.
Но в колонию сразу не перевели, а поместили в камеру-одиночку на «пересылке». Если бы он был опытный зэк, он бы сразу понял, что здесь что-то не так, но он мотал первый срок и ничего еще не знал.
Он не отсидел и недели, когда однажды дверь камеры раскрылась и в нее вошел… майор. Хотя и в гражданке. Но тот самый майор, что обещал им ранний дембель и свое обещание выполнил.
— Как же ты так, парень? — обвел брезгливым взглядом камеру майор.
— Я не убивал, — глухо ответил он, зная, что ему все равно никто не поверит.
— Убивал — не убивал, теперь уже не важно. Давай лучше подумаем, как тебя отсюда вытащить.
Думали недолго и не вместе. Потому что майор уже знал, как его можно снять с нар.
— Подпишешь вот эти бумаги, — подсунул он ему какие-то листы.
— А что это?
— Заявление. О приеме на работу.
— Куда?
— Туда, — показал куда-то вверх майор.
— И что я там буду делать?
— То, что умеешь делать. То, что делал в Афгане…
Он согласился. Терять ему было нечего. «Работа», на которую он подписался, тоже была не сахар, но это лучше, чем зона. Их одели в солдатские робы и загнали в казармы. Где, сам того не ожидая, он встретил кое-кого из бывших сослуживцев.
— А вы откуда здесь?!
— Оттуда, откуда и ты! С нар!
Оказывается, сослуживцы тоже схлопотали срок и тоже предпочли зоне «работу».
— Так, значит, это… это они?! — вдруг понял он.
— Ну ты чудило! Конечно, они, а кто еще. Майор! Это он, гад, все подстроил. Вот ты за что срок получил?
— За убийство.
— И я за то же. А он — за изнасилование! Так ему еще обиднее, чем нам, что он ничего не помнит!
Точно — майор! А он еще гадал, как он его нашел! А он не находил — он посадил!
— Да ладно, не психуй ты так! Лучше здесь, чем «там»! Один хрен — рано или поздно сели бы. А тут очень даже ничего: и жратва, и бабки платят. Правда, гоняют…
