— Вы же все можете.
— Как видите, не все.
— Хорошо, — тяжело произнес Багиров, — наверное, вы правы. Иначе мне не дадут здесь спокойно лежать.
— Вас достанут с другого конца света, — ласково подтвердил Петр Савельевич, — и если не мы, то другие. У вас нет никаких шансов. Не поможет никакая охрана.
— Я это знаю.
— Значит, мы договорились?
— Да.
— Где нам забрать документы?
— Я вам перезвоню завтра утром. Дайте ваш телефон, — попросил Багиров.
— Только обязательно позвоните, — попросил Петр Савельевич, аккуратно продиктовав свой московской номер, — иначе начавшиеся неприятности мы просто не сможем остановить.
— Не надо меня пугать. Я не из пугливых.
— Я знаю.
— Передайте трубку Мураду Гасанову.
— Он просит вас, — передал трубку Гасанову Петр Савельевич. Гасанов взял трубку.
— Я ничего им не говорил. Клянусь тебе.
— Знаю. Слушай, Мурад, ты сегодня должен найти Керима. Пусть мне позвонит. Только срочно. Скажи ему, что я разрешил вскрытие. Ты меня понял?
— Конечно, понял. Найду обязательно.
— Хорошо. Ты остаешься в своей квартире?
— Да, конечно.
— Вечером я позвоню. Узнаю, как твои дела. Ты не бойся, они тебя обязательно отпустят.
— Спасибо, Рафаэль, спасибо, дорогой.
— До свидания.
Гасанов отключился и, положив трубку, вытер тыльной стороной ладони потный лоб.
— Вы с ним договорились? — спросил Петр Савельевич.
— Кажется, да. Он мне вечером позвонит домой, чтобы убедиться в моей безопасности, — торопливо добавил Гасанов, — вы меня должны отпустить, как обещали, иначе он все узнает.
— Конечно, мы вас отпустим. Вы можете уехать прямо сейчас. Мы вас даже отвезем домой, если хотите.
— Не хотим. Вы нас только на шоссе подбросьте, а дальше мы сами доберемся.
— Проводите этого господина, — разрешил Петр Савельевич сопровождавшему Гасанова молчаливому охраннику, — и отпустите его напарника. Они свое уже отсидели.
Когда за вышедшими захлопнулась дверь, он аккуратно снял парик, убрал очки, спадавшие на нос, отклеил бороду и усы. В комнату вошел еще один незнакомец. Он спросил у «Петра Савельевича»:
— Багиров согласился?
— Как только услышал про «Феникс» — сразу.
— Слушай, а если действительно в это дело вмешается настоящая группа «Феникс»? Что мы будем делать тогда?
— Не сходи с ума. И не задавай мне глупых вопросов. Сейчас главное для нас получить списки Баранникова.
Услышав за спиной подобное обращение, Дронго не спеша повернулся и попал в объятия известного сирийского музыканта и композитора Фарада Бадабека. Они были знакомы уже давно, с тех пор как в Лиссабоне Бадабек победил в престижном международном конкурсе скрипачей, где занял первое место.
— Дорогой мистер Дронго, — Бадабек не знал его настоящего имени, но помнил кличку, под которой проходил этот известный советский эксперт ООН, так много сделавший тогда в Португалии и раскрывший убийство норвежского профессора, коллекционера скрипок и виолончелей, убийство, в котором подозревали и самого Фарада Бадабека.
— Как у вас дела, мистер Бадабек? Какими судьбами вы оказались в Лондоне?
— У меня концерт. Послезавтра вечером. Я вас приглашаю.
— Большое спасибо. Вы остановились в этом отеле?
— Конечно. Мне обычно заказывали «Дорчестер», но там сейчас заняты все номера. Приехал какой-то арабский шейх, брат самого короля. Так во всяком случае говорят.
— Думаю, наша гостиница не хуже.
— Лучше. Из моих окон такой вид на Гайд-парк. Это просто сказка. В каком номере вы живете?
— На двадцать третьем этаже. Номер 2311.
— Прекрасно. А я на семнадцатом. Мы почти соседи. Мистер Дронго, нам нужно отметить это событие. Обязательно отметить.
— Согласен. Только сегодня, — предложил Дронго, взглянув на часы, — завтра я никак не смогу.
— Я сам не смогу, — вспомнил Бадабек, — у меня репетиция. Давайте увидимся сегодня в восемь вечера в холле отеля. Договорились?
— Хорошо. Где здесь магазин? Мне нужно купить зубную щетку.
— В той стороне, слева от лифтов. Пройдите туда и увидите небольшой магазинчик. Можете купить все, что вам нужно.
— Спасибо, мистер Бадабек.
— Так жду вас сегодня в холле.
— Договорились, — улыбнулся Дронго. Он поспешил в магазин. Встреча с этим сирийским музыкантом может здорово пригодиться. Багиров — известный меломан и ценитель музыки. Ему будет приятно, если такая знаменитость, как Бадабек, пошлет ему привет или цветы. Можно будет придумать и что-нибудь поинтереснее.
Ровно в восемь вечера он сидел в холле, ожидая сирийца. Тот появился, запыхавшись, опоздав на пятнадцать минут.
— Ради Бога, извините, — просил Бадабек, — на Парк-Лейн такие пробки, что я просто не мог приехать быстрее.
— Ничего, все в порядке. Куда мы пойдем?
— Ага, — оживился Бадабек, — здесь есть прекрасное место на Пиккадили. Ресторан «Фахреддин». Пойдемте туда.
— Согласен. Тем более, что я там бывал несколько раз. Он, кажется, на втором этаже, а под ним находится итальянский ресторан. Верно?
— Феноменально! Когда вы в последний раз были в Лондоне?
— Три года назад.
— И помните до сих пор. Все детективы такие умные или это я такой невнимательный?
— Все, мистер Бадабек, разумеется, все.
Они вышли на улицу. Предупредительный швейцар отеля в фирменном традиционном черном костюме поспешил к ним, ожидая приказа подозвать такси. Но они, отмахнувшись, решили пройти пешком, тем более, что идти было недалеко от их гостиницы, поражавшей своей роскошью и сервисом. Пройдя мимо не менее роскошного отеля «Four Seasons», они вышли на Пиккадили.
Они, неспешно двигаясь, перешли на другую сторону улицы и, вспоминая о событиях в Лиссабоне, дошли до отеля «Ритц», одного из самых известных и старых отелей Лондона. Снова перейдя Пиккадили, вскоре оказались у ресторана.
Поднявшись на второй этаж, они встретились с метрдотелем, который провел их в довольно тихое место, расположенное в самом углу своеобразной веранды, выходившей окнами на Пиккадили. Заказав традиционные арабские мясные блюда и закуски, они выбрали себе бутылку ливанского вина.
Вино понравилось музыканту, и по его требованию принесли вторую бутылку. И хотя сам Дронго терпеть не мог спиртного и пьяных компаний, в этот вечер он тоже выпил достаточно много, стараясь не отставать от своего собутыльника. Музыкант ему нравился. Было что-то доброе в этой нескладной, чуть полноватой фигуре, в больших очках, в близоруких глазах. Он обычно доверял таким людям. Это были фанатики искусства, которые жили своей особой жизнью, не понятной большинству нормальных людей.
Из ресторана они вышли в двенадцатом часу. Достаточно разгоряченные и веселые.
— Ты был просто молодец в Лиссабоне, — говорил шепотом Бадабек, — просто молодец. Как ты раскрыл убийство норвежца, я до сих пор понять не могу.
— Тебе и не нужно понимать, — с этого вечера по взаимной договоренности они перешли на «ты», — я ведь не спрашиваю, как ты учишься играть на своей скрипке.
— Это разные вещи, — попытался объяснить Бадабек, но потом махнул рукой, — давай лучше съездим в Сохо. Хотя нет, сейчас уже поздно.
Не нужно было ему говорить этой фразы. Дронго она задела. В нормальном состоянии он, возможно, так бурно не прореагировал бы, но теперь…
— Такси, — закричал Дронго, — едем в Сохо. Большая черная машина почти сразу остановилась перед ними, и они полезли в её кузов.
— Зачем мы туда едем? — спросил музыкант.
— Посмотрим, что там есть.
— Там нет ничего хорошего.
Они разговаривали по-русски и по-английски. Сирийский музыкант учился в Московской консерватории и хорошо знал русский язык. Во всяком случае, весь набор нужных ругательств он освоил еще до того, как научился столь виртуозно играть на скрипке.
Приехали в район Сохо и долго объясняли таксисту, что им нужен хороший клуб с красивыми девочками. Таксист согласно кивал головой, но не совсем понимал, чего хотят эти глупые иностранцы. Они проехали несколько клубов, которые оказались либо закрытыми, либо не работавшими, и остановились прямо в центре этого злачного района, именуемого Сохо. Здесь были сосредоточены почти все секс-шопы, разного рода стриптиз-клубы, публичные дома.
Они прогуливались по улице, негромко ругаясь по-русски и не совсем понимая, что делают в столь позднее время в этом районе города, когда к ним подошел один из прохожих. У него были редкие, рассыпавшиеся по лбу волосы и почти беззубый рот, если не считать торчавших сверху двух зубов.
— Господам нужны хорошие девочки? — спросил он по-русски. — Я слышал, как вы разговаривали.
— Вы из России? — обрадовался Бадабек. — Как у вас там?
