Кроме того, у больницы всегда стоял автомобиль частной английской охранной фирмы с двумя детективами. Проникнуть к Багирову незамеченным не было никакой возможности. Но приехавшие гости и не думали оставаться незамеченными. Такси остановилось у входа во двор, и английские детективы проверили их документы, введя данные в свои компьютеры, находящиеся в автомобиле. Затем, обыскав обоих гостей, их пропустили во двор, где находились двое приехавших охранников. Те, в свою очередь, тоже обыскали гостей и только после этого разрешили войти в дом. Но, в отличие от англичан, они не проверяли паспортов.
Внизу, на первом этаже, их встретила очаровательная молодая девушка. Дронго подивился её классической красоте. Нужно отдать должное Багирову, он умел ценить прекрасное. Бадабек передал визитную карточку и сказал, что он со своим другом приехал проведать известного мастера и скульптора Рафаэля Багирова.
Девушка, кивнув, поднялась наверх, а вместо неё в приемную спустился невысокий молодой человек с почти квадратными плечами и злыми глазами. Помощник Багирова Рустам был раньше борцом и добивался больших успехов на соревнованиях в чемпионатах мира и Европы.
Багиров, получив визитку, даже не раздумывал. В Баку и в Москве он слушал Фарада Бадабека, известного музыканта, творчество которого было ему хорошо знакомо. Кроме всего прочего, Бадабек был мусульманином, а в мусульманском мире хорошо знали очень немногих художников и музыкантов, сумевших добиться вселенского успеха. В отличие от поэтов и скульпторов, чьи традиции передавались тысячелетиями, мастера музыки и изобразительного искусства сами создавали свои традиции, иногда проходя путь, на который в других государствах уходили столетия.
Девушка спустилась вниз по лестнице и предложила гостям подняться наверх. Помощник Багирова шел следом. Они прошли коридор и оказались в просторной светлой комнате. На большой двуспальной кровати лежал Багиров. Он похудел еще больше, и только глаза, живые и внимательные, оставались такими, как всегда. Он приветливо взмахнул рукой.
— Мистер Бадабек, здравствуйте!
— Здравствуйте, мистер Багиров. Я рад, что вы поправляетесь.
— Спасибо. Мы ведь встречались с вами в Дамаске. Тогда вы приглашали меня к себе домой.
— Верно. И вы еще привезли мне в подарок роскошный кинжал. Он висит у меня в доме.
— Садитесь, садитесь, господа. Рустам, ты можешь идти, — отпустил своего помощника Багиров.
Зоя уселась рядом с больным на небольшую кушетку.
— Вы даете концерт в Лондоне? — спросил Багиров.
— Да, завтра вечером. Откуда вы знаете?
— Зоя переводит мне английские новости. И она читает все местные газеты.
— Да, конечно. Я как-то не подумал об этом.
— А это ваш ассистент? — спросил Багиров, указывая на Дронго. — Кажется, я его где-то видел.
— Да, — замялся Бадабек, — я пришел вместе с ним. Это мой друг.
— Как ваша супруга? — спросил Багиров.
— Спасибо, очень хорошо.
— А ваша дочь? Она ведь уже тогда была взрослой девушкой?
— Она скоро сделает меня дедушкой, — оживился Бадабек, — представляете, вышла замуж за одного австралийца. Далеко ездить, правда, но все равно при желании можно их навещать.
— Благодарю вас, мистер Бадабек, что вы нашли время меня навестить. Я, признаться, очень тронут вашим вниманием. Знаю, как вы заняты.
Они говорили по-русски. Багиров изъяснялся очень хорошо, даже на некотором московском диалекте, употребляя такие слова, как «признаться, очень тронут». Бадабек чувствовал себя несколько неуютно. Он также достаточно хорошо говорил по-русски, но его смущала необходимость дальнейшего разговора и реального представления Дронго.
— Мне было приятно навестить своего старого знакомого, — ответил музыкант.
— Вы по-прежнему прекрасно говорите по-русски, — улыбнулся Багиров.
— Московская консерватория, — засмеялся Бадабек, — уроки на всю жизнь.
— Вы приехали сюда один или с семьей?
— В этот раз один, — ответил музыкант и, перехватывая инициативу, спросил: — Как получилось, что в вас стреляли?
— Не знаю. Мы выезжали с похорон, а в нас выстрелили, — честно рассказал Багиров. — Меня спасло только то, что я сидел не на своем обычном месте. Там сидел один старый адвокат, мой близкий друг. Он, к сожалению, погиб.
— Соболезную вашему горю.
— Благодарю вас.
— И вы не знаете, кто в вас стрелял и почему?
— Не знаю. Но думаю, что это ошибка. Кому нужен скульптор? И зачем в меня стрелять? — усмехнулся Багиров.
— Чтобы найти списки Баранникова, — сказал вдруг Дронго по-турецки.
Багиров замер, потом чуть приподнялся на локте.
— Кто вы? — спросил он по-турецки.
— Это не важно. Я приехал сюда как друг, — ответил Дронго.
Зоя, поняв, что происходит нечто необычное, встала с кушетки, готовая, если понадобится, защищать своего хозяина. В её небольшой сумочке был дамский браунинг.
— Простите меня, мистер Багиров, — сказал с явным смущением Бадабек, не понявший, о чем они говорят, арабский сильно отличался от турецкого, — я хотел вам сказать, что мой друг — человек исключительно порядочный и надежный.
— Это я уже понял, — кивнул Багиров, — ваш друг наверняка хотел видеть меня больше, чем вы.
— Нет, — растерялся Бадабек, — почему больше…
— Что вам нужно? — спросил Багиров у Дронго. — Вы приехали меня убить?
Он спросил по-турецки, но Зоя поняла слово «убить» и вопросительно взглянула на лежавшего в постели хозяина. Тот пока не подавал никакого знака.
— Конечно, нет. Тогда бы я не стал говорить с вами.
— Откуда вы знаете про списки?
— Я приехал узнать, где они.
— У погибшего Караухина.
— Не может быть. Его убили из-за них, но списков не нашли. Сам Баранников сидит на даче, и к нему никого не пускают. Но он никому не интересен. Всем нужны его списки. И пока они у вас, ваша жизнь в опасности, в очень большой опасности. Несколько человек в вашем дворе их не остановят. Там есть такие люди, которые могут прислать сюда роту своих исполнителей. И они убьют вас всех, всех до единого. Это вы понимаете?
Багиров откинулся на подушку.
— Зоя, — попросил он девушку, — выйди, пожалуйста, с мистером Бадабеком. Предложи ему чай. Благодарю вас, мистер Бадабек, за ваш любезный визит. Думаю, мы еще увидимся.
Поняв, что нужно удалиться, музыкант кивнул головой и поспешно вышел за девушкой. Уходя, она демонстративно оставила свою открытую сумочку прямо на постели больного. Если незваный гость попытается что-либо предпринять, Багирову достаточно будет просто вытащить пистолет. Несмотря на очевидную слабость после ранения, он сумеет при необходимости выстрелить в своего гостя. Багиров улыбнулся, но сумочку не убрал.
Когда они вышли, он посмотрел Дронго в глаза:
— Почему я должен вам доверять?
— Потому, что вы обо мне много слышали. Я никогда не обманываю своих партнеров. Если они не обманывают меня.
— Кто вы?
— Вам наверняка про меня рассказывали. Сначала я был в Батуми, пытаясь помешать чужим людям убрать из порта Шалву Руруа. Потом я ездил в Америку, искал одного знакомого по всей стране.
Багиров закрыл глаза. Отодвинул сумку.
— Я вас знаю, — сказал он.
— Прекрасно.
— B? — Дронго. Тот самый. Это вы в Америке убили Рябого. Или вернее, его убили с вашей помощью. Вас тогда послали найти убийцу сотрудника российского посольства. А до этого вы были в Грузии. Вы — друг Давида Гогия. Правильно?
— Теперь правильно.
— Получается, что я даже ваш должник, — сказал Багиров, — ведь вы помогли убрать моего самого неприятного соперника. И кроме того, после вашего визита куда-то исчез Цапля, профессиональный убийца, которому уже заплатили за мою голову.
— Он погиб, — коротко сказал Дронго.
— Ага, — с интересом посмотрел на него Багиров, — это тоже с вашей помощью?
— Нет, — честно ответил Дронго, — не с моей. Но он точно погиб, и я лично закопал его тело.
— Что я должен для вас сделать?
— Верните списки. Скоро в России выборы. Вам не дадут спокойно жить. Они хуже атомной бомбы.
— Мне уже вчера звонили, — кивнул Багиров.
— Кто звонил? — быстро спросил Дронго.
— Из группы «Феникс». Они захватили моего родственника, банкира, которому я организовал побег из бакинской тюрьмы бывшего КГБ. Они знают, где лежат мои деньги. Я должен отдать им списки.
— Они сами звонили?
— Да, сначала позвонил мой банкир. Потом трубку передал им.
Дронго нахмурился.
— Не может быть, чтобы это был «Феникс».
— Почему вы так решили?
— Они бы не стали прибегать к подобному шантажу. И потом, у меня есть свои соображения по этому поводу. Думаю, что это не они.
— Но они знают номера моих счетов.
