– Они чем-то больны? – спросил Бондарь. – Насчет Щусевича еще понимаю: с такой харей только в больницах пропадать. Но Маргарита Марковна… Она показалась мне вполне цветущей женщиной.
– Более чем цветущей.
– Уточни, пожалуйста.
– Морталюк о вечной молодости мечтает, – пояснил Реутов. – Крокодил Юрасик, чтоб ты знал, в этом от хозяйки не отстает. По образованию он медик. Не уверен, но предполагаю, что клинику он возглавляет.
– И присматривает за пятью беременными дурочками, – тихо произнес Бондарь. – Пока за пятью. Программа-максимум заключается в том, чтобы здоровые, прошедшие медицинское обследование парни обрюхатили всех девчонок поголовно… Я прав?
– Быстро соображаешь, – одобрительно сказал Реутов. – Мне, чтобы прийти к тому же выводу, в два раза больше времени потребовалось.
– Тебе никто не помогал, – великодушно напомнил Бондарь.
– Ну, я тебе тоже не шибко пригодился, – сказал Реутов, поднимаясь с примятого снега. – Пора идти, не то нас хватятся и возьмут на карандаш. По пути договорим. Я прихрамывать стану, мол, ногу подвернул.
– Набрать три десятка девушек, завезти их на высоченную гору, кормить, поить, одевать, обхаживать, заботиться об их здоровье… – Бондарь забросил лыжи на плечо и, проваливаясь в снег по колено, недоуменно подытожил: – Не вижу в этом смысла. Для чего Морталюк понадобились беременные девушки?
– Ну, на этот вопрос тебе любой первоклашка ответит, – пропыхтел Реутов.
– Первоклашек не вижу, – произнес Бондарь, с трудом выдерживая темп, заданный старшим товарищем. – Ответь ты.
– Отвечаю. Беременные девушки нужны для того, чтобы рожать.
* * *
Реутов был прав. Женщина, прозванная в деловых кругах леди Мортале, действительно затеяла конкурсы моделей с единственной целью. Ей зачем-то понадобились чужие дети. Двадцать семь здоровеньких, крепеньких младенцев, на которых никто не заявит отцовские права. Что касается прав материнских, то с ними тоже не возникнет проблем. Девушки, свезенные на гору Фишт, были подобраны не только по определенным внешним данным и физиологическим критериям. Припоминая Люду, припоминая все, что ему довелось наблюдать и слышать в столовой, Бондарь мрачнел все сильнее.
Нет, не случайно поиск подходящих кандидаток велся именно через модельное агентство. Морталюк рассчитала все правильно. Кто стремится на подиумы? Внешне привлекательные, но духовно убогие существа, смысл существования которых сводится к тому, чтобы постоянно крутиться на виду у мужчин. Перефразируя песенку из «Бриллиантовой руки»: на лицо прекрасные, темные внутри. Способны ли они любить кого-нибудь, кроме себя? Обладают хотя бы зачатками материнского инстинкта?
Вряд ли. Откровенная торговля собой подразумевает полное отсутствие моральных принципов. Девушки, отобранные Морталюк, по природе своей мало чем отличаются от лягушек и рыб, мечущих икру. Просчитав свою выгоду, они родят и даже не поинтересуются, кого выносили: мальчиков или девочек. Какая разница? Лишь бы деньги заплатили за год, вычеркнутый из жизни. Деньги, надо полагать, немалые. Помноженные на 27 и приплюсованные к прочим затратам, они дадут в итоге приличную сумму. Не на ветер же их выбрасывает Морталюк? Тогда зачем? Что она приобретает взамен? Возможность пить кровь младенцев?
Задумавшийся Бондарь не сразу отреагировал на голос Реутова, которому, похоже, не давали покоя подобные размышления.
– Нет, ты мне скажи, – потребовал он, преодолевая сугроб, за которым начиналась накатанная лыжами трасса, – когда такое было, чтобы все поголовно барышниками заделались? Вот и я туда же… За деньгами погнался, кретин старый.
– Продавать свой труд и продавать себя – разные вещи, – задумчиво произнес Бондарь. – Одному все равно, за что платят: начальству задницу он даже с большим удовольствием лижет, чем работает, поскольку усилий меньше затрачивает. Другой честно пашет. Не вижу в этом ничего плохого.
Мужчины остановились передохнуть. Далеко вверху виднелись крыши построек и опора канатной дороги, но вокруг не было ни одной живой души, и безлюдный ландшафт радовал глаз. Медленно падающий снег напоминал о приближении Нового года. Бондарь машинально нащупал в кармане куртки сигаретную пачку, но закуривать не стал, предпочтя дышать чистым воздухом. Реутов стащил с головы лыжную шапочку, охлаждая разгоряченную голову.
Когда Бондарь, не удержавшись от соблазна, все же прикурил сигарету и взглянул на спутника, глаза Реутова, устремленные вдаль, были пустыми и невидящими.
– Эй, – вырвалось у Бондаря.
Сознание отказывалось воспринимать действительность: во лбу Реутова темнела дырочка. Разве может быть такое? Среди бела дня, в полной тишине? Бред, наваждение, галлюцинация!
– Эй, – повторил Бондарь, протягивая руку к Реутову.
Продолжая смотреть прямо перед собой, тот начал заваливаться назад. Все было как в страшном сне. Бондарь застыл с протянутой рукой. Бессмысленно улыбающийся Реутов плашмя обрушился в снег. Снег вокруг его головы жадно впитывал кровь, образуя нечто вроде уродливого нимба. Из входного отверстия выступило лишь несколько темно-красных капель.
Бондарь выискивал взглядом снайпера, который уложит и его.
За пистолет он не взялся. Это было так же бесполезно, как тормошить убитого приятеля. Бондарь не умел воскрешать. Умирать по-настоящему он тоже еще не пробовал, но полагал, что это будет не слишком трудно. Клюнет в переносицу или в сердце прилетевшая неизвестно откуда пуля, и до свидания…
Не страшно.
– Давай! – хрипло крикнул Бондарь, поворачиваясь из стороны в сторону. – Стреляй, сучий потрох! Ну? Где ты? Чего дожидаешься?
На его призывы откликнулись.
Метрах в двухстах выше по склону поднялись со снега три мужские фигуры в маскхалатах. В руках одной из них была снайперская винтовка, остальные были вооружены автоматами. Он бросил взгляд влево, вправо, обернулся назад. Людей было около десятка, и все они расположились таким образом, что перекрывали пути к отступлению.
– Пистолет вытащи и положи рядом, – властно распорядился незнакомый мужчина в белом. – Сам мордой в снег.
Бондарь посмотрел на Реутова, на обломки лыжи в его окоченевшей руке. Хитрость не удалась. Бывший полковник спецназа недооценил врага. Что ж, не стоит повторять его ошибку.
Бондарь избавился от «вальтера» и растянулся рядом с трупом Реутова.
Глава 18,
проливающая свет на мрачные тайны и ставящая Бондаря перед выбором, который на самом деле сделан давным-давно
В телевизоре одни говорящие головы сменяли другие. Участники ток-шоу взахлеб рассказывали о своих пристрастиях и увлечениях. Зрители дружно аплодировали, отрабатывая деньги. Ведущий изображал оживление. Растянувшийся на кровати Бондарь курил сигарету за сигаретой, ожидая своей участи. К обеду его не пригласили. Это могло означать, что Леди М распорядилась не переводить продукты на человека, заочно приговоренного к смерти.
Бондарь был рад, что его оставили одного. Кусок не полез бы ему в горло. Гибель Реутова еще не успела отойти в прошлое достаточно далеко, она живо стояла перед глазами, и мельтешение радостных физиономий на телеэкране не помогало избавиться от свежих воспоминаний.
Причина, по которой застрелили полковника, была очевидна. Прежде чем увести Бондаря, один из наемников Морталюк молча продемонстрировал миниатюрный микрофон, прицепленный к воротнику куртки убитого. Беседу заговорщиков слушали от начала до конца, а потом поступил приказ ликвидировать Реутова. Несомненно, решение приняла Морталюк. Почему в таком случае она не распорядилась избавиться заодно от своего проштрафившегося телохранителя? Намеревается побеседовать с ним напоследок? Задумала подвергнуть его допросу с пристрастием? Или на горе Фишт готовится публичная казнь в назидание остальным?
Бондарь повернул голову на звук открывшейся двери. Он ожидал увидеть вооруженных охранников, явившихся за ним, но в комнату вошла разрумянившаяся на морозе Раиса с неизменной зубочисткой во рту. Выражение ее лица было сердитым и неприступным.
– Пошли со мной, – сказала она, не вынимая рук из карманов оранжевой куртки. Ее ботинки нетерпеливо переступали с места на место, осыпая ковер комьями тающего снега.
– Решили пригласить меня в гости? – поинтересовался Бондарь, щурясь от сигаретного дыма, лезущего в глаза.
– Вас желает видеть Маргарита Марковна, – буркнула Раиса.
– Жаль. А я уж думал, что мы пошалим немного. – Бондарь подмигнул. – Напоследок.
– Вы уже пошалили, Евгений Николаевич. Стыдно. Не ожидала от вас. – Раиса бросила взгляд на видеокамеру под потолком и укоризненно покачала головой. – Теперь у вас будут неприятности.
– Надеюсь, что крупные, – сказал Бондарь, вставая.
Непроизвольное движение Раисиных челюстей закончилось тем, что зубочистка упала на пол.
