– Олег!
Олег, снова бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, начал:
– Значит, так...
– Стоп, – тут же прервал его Ахаян. – А ну-ка притормози.
– Где, прямо здесь? – переспросил Иванов.
– Здесь, здесь.
Водитель включил правый «поворотник» и плавно нажал на тормоз. Они только что проехали пересечение авеню генерала Леклерка с улицей Бельвю и остановились сразу за пешеходным переходом, как раз напротив какого-то непонятного и весьма унылого десятиэтажного параллелепипеда казенного вида, напоминающего чем-то типовое здание московских АТС эпохи позднего социализма. Впереди, на расстоянии нескольких сотен метров, снова показалась Сена, которая, сделав чуть ниже свой очередной загиб и плавно обогнув западную оконечность района Булонь-Бийанкур, теперь устремилась строго вверх, на север.
Не поняв причин остановки, Минаев и Бутко немного недоуменно переглянулись, Иванов же вопросительно посмотрел на Ахаяна.
Ахаян, едва заметно усмехнувшись, пояснил:
– Водитель не должен отвлекаться разговорами. А посему небольшая рокировочка. Михаил Альбертович, – он слегка хлопнул Бутко по плечу, – ... пше прашем за штурвал. Гелий Петрович – на место штурмана. А вы, молодой человек, – Ахаян, обращаясь уже к Иванову, сделал вежливый приглашающий жест в сторону соседнего с ним заднего сиденья, – сюда, на почетное место.
После завершения «рокировочки» машина снова тронулась и через несколько минут, миновав Севрский мост, выскочила за городскую черту и по ухоженной автостраде понеслась в западном направлении.
– Ну, хлопчик, гутарь, – немного вальяжно откинувшись назад на своем сиденье, Ахаян устремил внимательный прищур на несколько скованно чувствующего себя рядом с ним Иванова.
Иванов вздохнул:
– Ну... короче говоря, самое главное, удалось выяснить то, что «Матрена» действительно уезжает из Парижа, действительно в Нью-Йорк и действительно трансатлантическим лайнером «Королева Елизавета-2». Отправление из Саутгемптона...
– ...семнадцатого ноября, в понедельник, в пять часов вечера. Прибытие в Нью-Йорк – в воскресенье, двадцать третьего, в семь тридцать утра, – немного монотонным голосом закончил за него прибывший из Центра начальник.
– А откуда вы?.. – Докладывающий оперработник бросил быстрый взгляд на сидящего на переднем сиденье резидента и тут же снова перевел его на Ахаяна.
– Вопрос немножко праздный, – на губах Василия Ивановича мелькнула чуточку насмешливая улыбка. – Ты лучше давай-ка рассказывай, откуда ты.
– «Матрена» сама при всех торжественно объявила. А потом еще билет показывала. «Мармон» его тоже видел. Все как положено. – Олег, наморщив лоб, продолжил, как человек, извлекающий из глубин памяти сведения, сложенные там в отдельную особую ячейку. – Туристическая компания «Кьюнард», каюта класса «Квинс Грил Ультра Делюкс», номер 8209, «шлюпочная» палуба.
– Что это еще за «шлюпочная» палуба?
– Я точно не знаю. Так в билете было написано – «Боут дек»[41].
Ахаян снова улыбнулся:
– Со слов своего «Мармона» все запомнил?
– Ну да.
– Никак шахматы помогли.
– Ну... – Иванов снова бросил мимолетный взгляд в сторону внешне никак не прореагировавшего на последнюю прозвучавшую фразу Минаева и неопределенно пожал плечами.
О любви Василия Ивановича к шахматам было известно почти всем его подчиненным как в «лесу», то есть в Центре, так и в «поле», то бишь в резидентурах, базирующихся в странах континентальной Западной и Южной Европы, и поэтому в кругу этих людей мудрая древняя игра, с одной стороны, пользовалась весьма большим, по крайней мере внешним, уважением, даже пиететом (точно таким же, каким в более высоких сферах в разное время пользовался, скажем, теннис или продолжает пользоваться дзюдо), а с другой стороны, зачастую становилась предметом различных добродушных, а иногда и достаточно язвительных шуточек и анекдотов. Сам Василий Иванович об этой ситуации тоже прекрасно знал и относился к ней с обычно несвойственным начальству его уровня и ранга юмором. В другой раз и в других обстоятельствах он, может быть, и не отказался бы развить тему шахмат и их благотворного влияния на интеллект и прочие способности человека, но сейчас предпочел вернуться к основному предмету разговора и встречи:
– Ладно, давай дальше. Что еще «Мармону» удалось вынюхать? По какой причине его новоиспеченная подружка так резко сорвалась с насиженного места? И почему именно в сторону Старого Света?
– Тут история весьма непонятная. Сначала, когда они все там за столом спичи разные толкать принялись, она вроде заявила, что теперь будет работать в главном бюро агентства в Нью-Йорке, где ей якобы, ни много ни мало, хотят поручить возглавить службу редакторов фоторепортажей. – Олег тут же пояснил: – Я сейчас просто дословно перевожу. Все это, конечно, еще надо уточнять. Как они действительно называются, все эти службы.
– Уточним, – успокоил его Ахаян и рукой сделал жест, побуждающий рассказчика продолжать начатое повествование.
– Вот, – восприняв сигнал, продолжил рассказчик. – Затем, от одной девицы «Мармон» услышал, что ей «Матрена» якобы сказала, что она на самом деле едет не в Нью-Йорк, а в Вашингтон, где хочет устроиться работать в так называемый Государственный фотоцентр. Подружка «Мармона» Сюзанна Гюссман сообщила ему, естественно, под большим секретом, что в действительности никаких должностей «Матрене» никто не предлагает, а наоборот, с ней, из-за ее бездельничанья и пофигизма, больше не хотят здесь продлевать контракт, и поэтому она едет в штаб-квартиру, чтобы выклянчить там какое-нибудь новое назначение за границу, – если не получится в Европу, то хотя бы в токийское бюро или в Мехико. А в конце гулянки какой-то мужик, тоже ему незнакомый и уже вдрабадан пьяный, заявил, что, по его сведениям, она вообще уезжает, чтобы выскочить дома замуж, осесть на месте и бросить, наконец, все эти журналистские мотания. Кстати, интересный факт – на вечеринке, насколько «Мармон» смог определить, не присутствовало никого ни из парижского бюро, ни вообще из этой конторы.
– Из какой конторы? – спросил Ахаян.
– Из АП, – немного удивленно ответил Иванов и тут же уточнил: – Из Ассошиэйтед Пресс.
– А-а, – протянул Ахаян. – А я думал из другой.
– Да из другой-то там наверняка были, – вставил выразительным тоном Минаев.
– Ну хорошо, – пожевав губами, Ахаян снова поднял глаза на Иванова. – А по поводу всяких там источников... разговора больше не заходило?
– Некий Морис Граншон, из редакции «Монд», один из тех, кто был среди участников предыдущей вечеринки в «Ливинг Франс», где и всплыл впервые этот «источник», по науськиванию «Мармона», спросил ее шутливо так, типа того, что, мол, ну может, расскажешь нам на прощание, что там у тебя за источники, а может, и вообще по наследству передашь – самой-то уже ни к чему. Но она, как сказал «Мармон», сразу как-то так немного замялась, потом вроде попыталась отшутиться, правда, вышло все это у нее не очень удачно, и тут же быстро-быстро перевела разговор на совсем другую тему.
Ахаян, слегка нахмурившись, продолжал внимательно сверлить Олега взглядом.
– Еще что-нибудь интересного?.. – И тут же уточнил: – Существенного.
Олег вздохнул и, задумчиво пожав плечами и покачав головой, не очень уверенно произнес:
– Да существенного-то особенно больше... Детали в основном разные. Для характеристики «Матрены».
– Мы, Василь Иваныч, моментики все эти интересные фиксируем. Так сказать, своего рода... психологический портрет, – посчитал необходимым дополнить слова своего подчиненного Минаев.
– Ну а «Мармон» тебе все искренно рассказал, как ты думаешь? – не обращая внимания на последнюю ремарку, продолжал допытываться у Иванова Ахаян. – Игр тут никаких быть не может?
– Не похоже, – довольно твердо и уверенно ответил Иванов. – Он в этом деле вообще так... старался. Во всяком случае, по внешним признакам. Даже, можно сказать, активность проявил.
– Нездоровую, – непонятно то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном процедил Ахаян.
– Почему... нездоровую? – немного настороженно спросил сидящий рядом с ним оперработник.
– Ну а с какого рожна он вдруг стараться-то начал? А? Раньше-то... – Следующие слова были произнесены с особым ударением: – Насколько мне от вас это стало известно, особой активности и рвения он что-то не проявлял.
– Пиастры ему понадобились, Василь Иваныч, – не оборачиваясь назад, немного ворчливым тоном пробурчал с переднего сиденья резидент, по всей видимости, обидевшись на полное игнорирование его предыдущего существенного дополнения. – Налог-то на дом, в коньячных краях, так до сих пор и не заплачен.
– Он что, просил у тебя денег? – быстро спросил Василий Иванович и снова не резидента.
– Просил. Вчера, в конце встречи, – ответил вопрошаемый. – Не прямо так, конечно, в лоб. А... в полном соответствии с канонами дипломатического протокола. В сослагательных наклонениях и... обтекаемых формах.
