— Формально вы будете числиться в штабе генерального инспектора, выполнять отдельные поручения военного министра, но основное — и в этом смысл моего обращения к вам — вы будете одним из моих военных советников, станете вместе со мной трудиться над обеспечением… существования нашего государства в определенных границах и при нами определенной внешней и внутренней политике…
Штрадер произнес целую речь. Шулленбург не без основания заподозрил, что напускным пафосом при этом тот постарался прикрыть нежелание сказать ему четко и ясно, чего от него, собственно, хотят. Штрадер говорил очень долго. Вкратце речь его сводилась к нескольким основным положениям: за четверть века усилий Франца Штрадера и его единомышленников, с помощью американцев, Федеративную Республику удалось довести до такого состояния, при котором она была абсолютно готова к ведению любой войны, большой или малой, — этому способствовал и захват немцами важнейших позиций в аппарате НАТО; Европу Штрадер хотел бы видеть «объединенной» под главенством Германии, в свою очередь «объединенной» силой оружия; в Европе должен быть снова установлен «новый порядок» с учетом «мощи Германии». Францию надо любыми средствами возвратить в НАТО, и ее армию снова отдать под команду генералов бундесвера, как это уже было недавно. «Объединенная» (западными) немцами и американцами Европа позволит Штрадеру и его хозяевам «без единого выстрела получить все то, за что вел войны на Западе Гитлер». Однако, к несчастью, — тут Штрадер буквально задохнулся от злобы, — ни о захвате Западной Европы, ни о молниеносной атаке на восточных соседей сейчас и думать нечего! — в ФРГ нашлись «предатели», вступившие в сговор с Москвой, признавшие как существующие границы по Одеру и Нейссе, так и между Федеративной Республикой и ГДР. Эти «предатели» провозгласили отказ от применения силы при решении споров в Европе и таким образом «продают Германию русским». Вывод: Германию надо срочно «спасать».
— Что же вы намерены предпринять? — прямо спросил Шулленбург.
— У нас имеется немало возможностей, я постепенно введу вас в курс, — заверил его Штрадер. — Но уже сейчас следует признать: рассчитывать на приход к власти так называемым демократическим путем, по-видимому, нельзя… Красные сбили народ с толку, и выборы в земельные ландтаги привели к совершенно неудовлетворительным результатам…
Шулленбург повторил свой вопрос.
Штрадер остановил на нем острый взгляд и резко, с нескрываемой злобой ответил:
— Народ не всегда знает, что ему надо… Поэтому мы с вами должны действовать, и как можно скорее. Я пойду своим путем. У меня есть тщательно разработанные планы, и я уверен, что мои друзья за океаном отнесутся к ним положительно, они нам помогут…
— Боюсь, что для меня все это слишком сложно, — задумчиво произнес Шулленбург. — Я всего лишь строевой командир.
— Никакой ошибки нет. Приглашая вас сюда, я имел в виду прежде всего вашу военную специальность, герр генерал-полковник.
— Танки?
— В частности и танки. А вообще-то умелое командование сухопутной армией в условиях войны. — Штрадер сказал это, подчеркивая каждое слово, и снова пытливо посмотрел на Шулленбурга.
— Это уже понятнее, — сказал тот искренне, — можете располагать мной. Вы, вероятно, учитываете в ваших планах: армии стран Варшавского договора — мощная сила.
— Это не может остановить нас, — решительно заявил Штрадер. — Все будет как и раньше: тактика молниеносной войны, внезапное нападение — ныне этот принцип имеет неизмеримо большее значение, чем когда-либо прежде… Направление главного удара…
— Мы дадим вам новейшее вооружение, — вмешался Карл Функ.
Его дополнил генерал Кривель:
— И отличный, специально подобранный нами командный состав.
Вот теперь Шулленбургу стало ясно, чего хотят от него собравшиеся здесь заговорщики.
О деталях будущих действий по выполнению планов Штрадера и его компании во время этой встречи разговоров не было, но своего удовлетворения результатом переговоров с Шулленбургом Штрадер ни от кого не скрывал.
— Вы даже не представляете себе, граф, как я счастлив иметь такого военного советника, как вы, — откровенно и с чувством признался он. И Шулленбург тотчас отметил фальшь в его словах: то, что сказали здесь Функ и Кривель, свидетельствовало о том, что ему, генерал-полковнику фон Шулленбургу, отводится роль отнюдь не советника, что в советниках он должен ходить до какого-то заранее определенного Штрадером и его бандой часа, после чего действовать придется в соответствии с военной специальностью.
— А пока у меня к вам два предложения, — продолжал Штрадер.
— Слушаю.
— Первое — прошу сегодня вечером приехать ко мне — фрау Штрадер и я будем с нетерпением ждать вас, граф.
Шулленбург поблагодарил, предложение принял.
— Затем — в ближайшее время вам придется сопровождать меня за океан. Мы отправимся, конечно, неофициально и без шума: я, вы, командующий военно-воздушными силами генерал Хубер и гауптман Лунг. В Вашингтоне нас ждут, мы будем гостями Пентагона. Осмотрим на континенте Северной Америки базы авиации дальнего действия, стартовые площадки для запуска межконтинентальных ракет, полигоны.
— Я готов сопровождать вас, — сказал Шулленбург.
Все зашевелились, заговорили, послышался смех. Генерал-полковник почувствовал: они уверены, что он будет безропотно и ни о чем не спрашивая делать то, что они ему прикажут. И уж, конечно, все они знают в деталях чем именно предопределено ему заниматься по замыслу баварского «фюрера».
До машины Шулленбурга провожал адъютант военного министра, он же связной Штрадера, гауптман Вилли Лунг, скромный, подтянутый. Генерал-полковник шел по-военному выпрямившись, четко чеканя шаг. Неожиданно он почувствовал — Лунг хочет что-то сказать ему, и обернулся. Лунг молчал, светлыми глазами не мигая смотрел прямо в лицо Шулленбурга, повел головой в сторону. Шулленбург осторожно проследил за его взглядом: сзади неслышно двигался человек — генерал узнал оберста Дитца и в гневе сжал зубы… Вот оно что! У машины он сказал с признательностью:
— Благодарю вас, гауптман Лунг.
Тот понял — его предостережение понято и, отдав честь, возвратился в здание. Автомобиль тронулся с места… Шулленбург размышлял — почему Лунг предупредил его об установленной за ним слежке? Кто же он, этот человек, друг или провокатор?
Штрадер нажал на кнопку звонка, и в кабинете появился Дитц.
— Шванке, — обратился к нему бывший военный министр, — с Шулленбурга не спускать глаз.
— Слушаюсь, экселенц.
— Постарайся войти к нему в доверие, Шванке. Ты же знаешь, чем ему придется заняться… Когда недавно Шулленбург поднялся с этого кресла, он и не подозревал, что с этой минуты он — командующий всеми войсками страны по осуществлению моего оперативного плана «Рейх-IV». — Штрадер самодовольно ухмыльнулся. — Об этом его фактическом назначении знали все здесь присутствовавшие, кроме него самого… Ты отвечаешь за него головой, Шванке. Ты знаешь — теперь мне шутить некогда, советую запомнить мои слова. Следи! Разговоры графа фон Шулленбурга, встречи, новые знакомства, попытки кого бы то ни было связаться с ним — обо всем этом ты обязан докладывать мне ежедневно. Возьми себе в помощь сколько хочешь людей из контрразведки военного министерства, но наблюдение обеспечь.
— Слушаюсь, экселенц, — вытянулся оберфюрер.
Они не заметили, как в соседнее с кабинетом помещение вошел адъютант министра гауптман Лунг, — он не пропустил из их беседы ни одного слова.
Как только Карл Функ возвратился в гостиницу, перед ним вырос Гюнтер Курц.
— Почему вы здесь, что случилось? — с тревогой осведомился Функ, бросив взгляд на его расстроенную физиономию.
— Мои люди встретили инженера Можайцева в Париже. — Голос Курца дрожал: еще бы! — он боялся.
— Что? — Функ в бешенстве сжал кулаки. — Вы же докладывали… Там, в Норвегии…
— Я был абсолютно уверен в гибели инженера Можайцева, но он…
— Уцелел! Что он делает в Париже?
Гюнтер Курц пожал плечами.
— За ним установлена слежка?
— Не успели, он исчез.
— Вы осел, оберст Курц, — Функ перестал сдерживаться, он задыхался от ярости. — Если Можайцев жив и не сбежал в Советский Союз, это может означать лишь одно — он ищет подходы к моему вольфшанце, — ведь он же отлично понимает, что мы овладели документацией о его установках не для того, чтобы терять зря время, знает, что Шольц работает на меня. Разве вы сами не в состоянии до этого додуматься? Немедленно усильте охрану вольфшанце и одновременно примите все меры к розыскам Можайцева.
— Будет исполнено, экселенц. — Курц почти бегом покинул кабинет Карла Функа.
