– Потому что ты боишься за свою шкуру, парень, – с видимым наслаждением произнес Штейн. – Вздрагиваешь от каждого шороха, пугаешься собственной тени. А в машине тебе спокойней.
– Угу, – неуверенно согласился Макс, который очень сомневался в том, что будет чувствовать себя спокойно, оставшись с глазу на глаз с офицером ФСБ. – И что дальше? Бонд… То есть Бондарь выслушает меня, наденет на меня наручники и отвезет куда следует. Или попросту утопит в море.
– А твой верный пневматический пистолет на что? – ободряюще улыбнулся Штейн. – Вот, кстати, он. – На стол легла злополучная разборная трубка, с которой для Макса началась беспросветная полоса неудач. – А это противоядие. – Рядом с трубкой появилась ампула. Внешне она ничем не отличалась от тех, которыми Макс пользовался при ликвидации братьев Пинчуков. Только на этот раз ампула содержала в себе не нитрат амила, а раствор димедрола. – Атропин у тебя остался, – сказал Штейн. – Синильная кислота тоже. Так что действуй… – Он не удержался от шутливого напутствия: – Действуй, наш русский Рэмбо.
– Украинский, – пробормотал Макс, не решаясь прикоснуться к лежащим на столе предметам.
Штейн открыл ящик, ткнул пальцем в первую попавшуюся папку и значительно произнес:
– Тут твое будущее, парень. Все необходимые документы, новый паспорт с визой, даже авиабилеты. Отъезд, – Штейн посмотрел на часы, – сегодня в девятнадцать ноль-ноль. Сначала посольская машина доставит тебя до Киева, а оттуда ты вылетишь прямиком в Нью-Йорк. Или ты передумал?
– Разве я похож на сумасшедшего?
С этими словами Макс потянулся к заветной папке.
– Hands off! – Штейн резко задвинул ящик, едва не прищемив отдернувшиеся пальцы. – Убери руки!
– Но я хочу взглянуть, – упорствовал Макс. – Хотя бы одним глазком.
– Сначала докажи, что заслуживаешь этой чести. Иди. Надеюсь услышать от тебя хорошие новости не позже полудня.
Штейн ободряюще улыбнулся. На самом деле он надеялся больше никогда не услышать опостылевший голос Макса. Что ж, похоже, это было их последнее свидание. Ведь парень обречен, как и его жертва. Сидя в машине, оба скончаются через несколько секунд после того, как вдохнут испарения синильной кислоты. Разумеется, Макс об этом не подозревал.
– Ладно, – решился он и сгреб со стола выданное ему снаряжение. – Сделаю. До встречи.
– Скоро увидимся, парень, – крикнул ему Штейн вслед.
А когда дверь за посетителем закрылась, досадливо поморщился. Буквальный смысл собственной фразы показался ему зловещим.
XXII. Смерть да смерть кругом…
Завтрак прошел в чинном молчании. Бондарь не поднимал глаз от тарелки. Оксана осторожно щипала листья салата припухшими после вчерашнего губами. Пинчук жаловался на невыносимую головную боль, жевал вяло, постоянно щупал пульс.
– У тебя нездоровый вид, – заметила Оксана, сквозь бледную кожу которой отчетливо проглядывали темные провалы глазниц. – Поезжай-ка ты в больницу, милый.
– Наверное, давление подскочило, – пожаловался Пинчук. – Представляешь, маленькая, я сегодня еле продрал глаза. Так и умереть во сне недолго.
– Но я же рядом, милый. Всю ночь тебе испарину со лба вытирала. Тебя мучали кошмары.
– Да? А я не помню, чтобы мне что-то снилось.
– Ты скрипел зубами и звал свою маленькую.
– Извини, – потупился Пинчук.
– За что, милый?
– Но я же мешал тебе спать!
– Да, ночка выдалась бессонная, – вздохнула Оксана, стрельнув блудливым взглядом в сторону напрягшегося Бондаря.
Ох уж эти бабы, подумал он. Врет Библия, что Еву пришлось соблазнять райским яблочком. Она его сама выхватила – прямо у змея из глотки.
– Спасибо за угощение, – поблагодарил он, вставая.
– Какие планы на сегодня? – вяло спросил Пинчук.
– Там видно будет, – туманно ответил Бондарь, бросив быстрый взгляд на невинно хлопающую ресницами Оксану.
– А Григорий Иванович поедет в больничку, правда, Григорий Иванович? – промурлыкала она, вытирая салфеткой жирные губы мужа.
С ума сойти от такой идиллии! Покидая столовую, Бондарь едва удержался от желания хорошенько хлопнуть дверью, а поднявшись к себе, изничтожил три сигареты подряд и долго чиркал зажигалкой, как бы замышляя поджечь змеиное гнездо, куда занесла его нелегкая.
* * *
Телефонный звонок застал его за энергичным отжиманием от пола: семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь…
Продолжая отжиматься одной рукой, Бондарь взял трубку и… рухнул на живот от удивления.
Звонивший представился Максимом и заявил, что он является одним из тех, кто «наехал», как он выразился на Пинчука. Продолжение было еще более неожиданным. Выяснилось, что Максим является непосредственным исполнителем акции по ликвидации сыновей бизнесмена. В завершение своего сбивчивого диалога парень сказал, что дико раскаивается и намерен выдать тех, кто толкнул его на преступление.
– А как насчет Кобылы? – осведомился Бондарь.
Если бы он имел дело с каким-нибудь психом или дезинформатором, вопрос поставил бы того в тупик, но Максим не растерялся, а только устало обронил:
– Катька у меня тоже поперек горла стоит. Ненавижу, всех ненавижу. Хочу сотрудничать с вами.
– Посмотрим. Ты готов повторить это при личной встрече?
– Для этого я и звоню, – прозвучало в телефонной трубке. – Готов встретиться хоть прямо сейчас. Куда подъехать?
– Хм, куда…
Бондарь поднялся с пола и ожесточенно поскреб колючий подбородок. С одной стороны, ему очень хотелось побеседовать с Максимом, с другой стороны, он не отказался от намерения допросить таинственную массажистку. Одна голова хорошо, а две лучше. Особенно, когда не терпится открутить обе к чертовой матери.
– Знаешь, где живет Григорий Иванович? – спросил Бондарь после недолгого колебания.
– Знаю, – раздалось в трубке.
– Тогда подъезжай сюда. Сколько тебе понадобится времени на дорогу?
– Минут сорок… Час, если застряну в пробке.
Н-да… Это означало, что Максим появится незадолго до двенадцати, как раз тогда, когда Бондарь будет подкарауливать Катерину.
– Раньше никак не получится? – спросил он.
– Никак, – вздохнул Максим. – Пинчук ведь живет на отшибе. Путь неблизкий.
– А если позже? Ближе к вечеру?
– Нет! – Это прозвучало как подходящее начало для истерики. – Сегодня вечером я уезжаю. Далеко.
«Это мы еще поглядим», – сказал Бондарь про себя. Его пальцы опять прошлись по щетине. В принципе, встреча со стукачом или провокатором (кем он был на самом деле?) ничего не меняла. Да, Катерина появится ровно в полдень, но ведь она на некоторое время задержится в доме, а уйти Бондарь ей не позволит в любом случае. Рассудив так, он распорядился:
– Вот что, друг ситный. Через сорок минут я буду ждать тебя на улице возле ворот. Устраивает?
– Да, но беседовать мы будем в машине, – предупредил Максим.
– Почему не на свежем воздухе?
– Потому что я не хочу, чтобы нас видели вместе.
– Тогда мы можем встретиться на берегу моря…
– Нет! – Намечавшаяся истерика все же началась. – Чтобы вы там меня кокнули без свидетелей? Только на улице и только в тачке.
Бондарь подумал, что при необходимости свернуть шею Максиму можно и в машине, но оставил свои мысли при себе. Лишь сказал твердо:
– В машине так в машине. Но в моей, уразумел?
– Уразумел.
– Темно-фиолетовый, почти черный седан. Я буду внутри. И гляди мне, без фокусов.
– Да уж нафокусничался, – угрюмо отозвался Максим, прежде чем в трубке зазвучали гудки отбоя.
Это было произнесено вполне искренне. Но, разумеется, «беретта» предусмотрительно нырнула под куртку хозяина. Она успела заскучать в Одессе. Ей не терпелось перейти к решительным действиям.
* * *
В автобусе подле ворот пинчуковского дома играла музыка. Очередная ночь, проведенная в отсутствии комфорта и горячей пищи, не пошла на пользу никому из охранников. У всех троих были помятые лица и несвежее дыхание. Малява не позволял сообщникам отлучаться с поста надолго, так что автобус воспринимался ими как тюремная камера на колесах. Тем более что радио без умолку выдавало песни то про небо в клеточку, то про жизнь в полосочку.
Направлявшийся в больницу Пинчук заглянул к охранникам и выдал каждому приличную сумму денег. Пересчитав наличность, Хек с Гаманцом переглянулись и уж собрались бросить жребий, кому бежать за пивом, когда Малява заявил, что придется подождать.
– Чего подождать? – недовольно спросили парни.
– Пока миллионерами станем. Вот тогда и погуляем.
– Так мы ж не водку, мы ж пивка для рывка.
– А потом дрыхнуть завалитесь, вместо того чтобы службу нести, – непримиримо сказал Малява.
– Слу-ужба, – пренебрежительно протянул Гаманец. – Что мы, с телкой не сладим?
– Тоже мне проблема, – поддержал его Хек. – Пинчужка, она и есть Пинчужка. Да ей член покажи, так она сама за тобой побежит на край света.
