Скорее всего, «ЛАЗ» был сожжен во время татарского погрома, на который намекал Алик. Внутри было просторно. Все, что могло гореть, сгорело, остальное растащили на металлолом местные бомжи. Дождь неоднократно отмывал железную развалину от сажи и копоти, но она все равно сохранила черную окраску, сквозь которую кое-где проступали пятна ржавчины. Хрустя стеклянным крошевом, напарники выбрали самый удобный для наблюдения оконный проем и расположились прямо под ним.
– Лично я тут жрать отказываюсь, – проворчал Костя, избавившись от импровизированной повязки.
Последовав его примеру, Бондарь с удивлением обнаружил, что в автобусе дышится легче. Застарелый запах гари перебивал скопившееся снаружи зловоние. Кроме того, воздух к вечеру посвежел. Всякий раз, когда порывы ветра усиливались, до мужчин доносился запах моря, казавшийся им самым восхитительным из всех, которые им доводилось обонять когда-либо прежде. И все же близость бойни ощущалась постоянно.
Как дыхание смерти.
– У меня тоже нет аппетита, – признался Бондарь. – Так что давай отдыхать по очереди. Неизвестно, удастся ли нам поспать ночью. Первым буду дежурить я.
Не вступая в пререкания, Костя привалился спиной к борту и, свесив голову на плечо, закрыл глаза. Бондарь с завистью посмотрел на него и пожалел, что не захватил сигареты. В этой клоаке все равно никто не смог бы учуять запах сигаретного дыма. Казалось, ничто живое не посмеет приблизиться к бойне. И почему Малютину вздумалось назначать встречу именно здесь, а не на просторе, где травка зеленеет и дышится легко?
За этим вопросом в мозгу Бондаря всплыл следующий, потом еще один, еще и еще. Нанизываясь один на другой, они были звеньями одной цепи, не имевшей ни начала, ни конца. Ответов не было. Все, что Бондарь мог, он уже выяснил, а теперь оставалось ждать, какие новые сюрпризы преподнесет надвигающаяся ночь.
И она надвигалась. Верно и неумолимо, как все, что людям суждено испытать в этой жизни.
* * *
Часы показывали двадцать три часа тридцать семь минут, когда напарники увидели старшего помощника капитана подлодки Малютина Геннадия Викторовича, шагающего по скользкому пути измены Родине. Кому еще могла принадлежать одинокая мужская фигура, крадущаяся в потемках к насквозь провонявшему зданию, стоящему на отшибе? Когда мужчина оказался на фоне светлой стены, стала заметна некая шаткость его походки. Взглянув на Бондаря, Костя выразительно щелкнул себя по шее. Ответом ему был кивок. Разумеется, Малютин выпил для храбрости. Иного от него Бондарь и не ожидал.
Прежде чем скрыться в широком дверном проеме, старпом постоял на месте, пытаясь обнаружить ведущуюся за ним слежку. Его повернувшаяся в профиль голова напоминала обезьянью.
– Респиратор, – произнес Костя одними губами.
Бондарь снова утвердительно качнул головой. Теперь стало ясно, почему старпом решил произвести обмен именно на бойне. Он надеялся, что невыносимое зловоние исключит возможность засады. Кроме того, он наверняка не поленился хорошенько изучить местность и знал все входы и выходы. Если раньше Бондарь испытывал к нему нечто вроде брезгливого сочувствия, то теперь Малютин был для него ничем не лучше помоечной крысы. Двуногая тварь, решившая поживиться за чужой счет. То-то будет визгу и вони, когда ловушка захлопнется!
Не учуяв ничего подозрительного, Малютин проскользнул внутрь здания живодерни. Бондарь с Костей переглянулись. Решение старпома прибыть заблаговременно облегчало их задачу. Уверенные в успехе операции эсбэушники не удосужились выставить дозор. Никто из подручных Арианы так и не появился. Это означало, что Бондарь и Костя здесь одни и у них имеется предостаточно времени для захвата «Флексонома» вместе с его похитителем. Таким образом, необходимость вооруженного столкновения с сотрудниками СБУ отпадала. Единственным противником Бондаря и Кости был подвыпивший Малютин, затаившийся в полуразрушенном здании.
Они уже приготовились выскользнуть из автобуса и пойти на штурм, когда до их ушей донесся шум подозрительной возни. В окнах цеха промелькнули смутные тени. Раздался сдавленный стон.
Глаза взглянувшего на Бондаря Кости гневно сверкнули. Он дважды топнул ногой и показал пальцем сначала вниз, а потом постучал им же себя по лбу. Его яростная мимика и жестикуляция не требовали устных пояснения, и все же он прошипел, не сдержавшись:
– Прош-ш-шляпили!
Бондарь скрипнул зубами. Да, напрасно они не заглянули в подвал бойни. Скрывавшиеся там люди опередили их. Будь то сотрудники Украинской СБ или британской СИС, но они сыграли на опережение… и почти добились успеха. Было только одно утешение. Если бы Бондарь с напарником действительно сунулись в подпол, то их перещелкали бы, как куропаток, уже несколько часов назад. Пока же они были живы, а это означало, что еще не все потеряно.
– Что будем делать, командир? – нервно спросил Костя.
– Погоди, – дернул желваками Бондарь, – дай сообразить.
– Уйдут ведь! Соображай скорее!
Легко сказать! Внутри бойни продолжалось какое-то движение, а со стороны моря приближалось тарахтение моторной лодки или катера. Нужно было действовать сразу на два фронта.
– Ты – туда. – Бондарь указал стволом «люгера» на здание. – Я разберусь с визитерами. Ни пуха ни пера…
– К черту! – откликнулся Костя, после чего выпрыгнул из окна автобуса и, выписывая причудливые зигзаги, побежал через площадку.
Кто-то из находившихся в здании встретил его щелчками отфильтрованных глушителями выстрелов. Время, оставшееся до подхода катера, Бондарь использовал для того, чтобы прикрыть напарника беглым огнем. Две первые пули были выпущены на вспышку, четыре следующие влетели в соседние окна. Результат получился не слишком впечатляющий: прозвучало всего лишь одно болезненное восклицание на вражеской стороне. И все же это позволило Косте добежать до живодерни и прижаться к стене, где он оказался вне досягаемости новых выстрелов.
Во всяком случае, хотелось на это надеяться. Наблюдать за дальнейшим ходом боя было некогда. Рокот моторки раздавался уже совсем близко. Выскочив из укрытия, Бондарь помчался в сторону моря. Несмотря на лихой посвист пуль над головой, пробежка закончилась благополучно. Свернув за угол, Бондарь оказался в мертвой зоне. Двустворчатые ворота в торце здания были заперты, а окна здесь отсутствовали. Не опасаясь нападения сзади, Бондарь упал на колено и вскинул «люгер».
Ну, кого там несет нелегкая?
Море было черным, а буруны от приближающегося катера – неправдоподобно белыми. Машинально отметив про себя, как потрясающе красиво выглядит этот контраст, Бондарь прицелился. Люди, столпившиеся на носу катера, увидели его слишком поздно. Он успел свалить выстрелами двоих из них, прежде чем темнота расцветилась ответными оранжевыми всполохами. Пистолетные выстрелы громыхали, как удары лома по жестяной кровле. Потом подключился укороченный, судя по звучанию, автомат. Это напоминало треск отбойного молотка: ра-та-та-та-та!
Уклоняясь от пуль, дырявящих бетон, Бондарь стремительно сместился вправо, но осклизлые плиты совершенно не годились для маневров подобного рода. Упав на бок, он подумал, что сейчас в него вопьется не меньше десятка металлических заноз, однако автоматная очередь прошла мимо. Крутой поворот катера спас ему жизнь. Избегая столкновения с плитами, рулевой тем самым помешал стрелкам прицелиться. Они чудом сохранили равновесие.
Зато под Бондарем была пусть скользкая, но твердая и, главное, неподвижная поверхность. Считаные секунды, которые потребовались катеру для того, чтобы описать петлю и снова развернуться к берегу носом, были использованы с толком. Бондарь не давал передышки ни спусковому крючку своего пистолета, ни противникам. Автоматчик, всплеснув руками, плюхнулся в воду. Двое уцелевших поспешно растянулись на палубе. Это дало Бондарю возможность сменить обойму, в которой осталось два или три патрона.
Махина разогнавшегося катера едва не выскочила на берег. Скрежеща днищем по плитам, он рыскнул в сторону, но не сразу сумел оторваться от берега, засев на бетонной мели. Вода за его кормой бурлила, словно там включили исполинский кипятильник. В четырех метрах от Бондаря белело искаженное ужасом лицо Арианы, рядом с ней приподнялась голова Талоса.
– Не стреляй! – крикнул он. – Мы из СБУ.
– Знаю, – откликнулся Бондарь. Его «люгер» был направлен в переносицу Талоса.
Ариана не смогла издать ни звука, она просто смотрела умоляющим взглядом: не убивай… не убивай… не надо… не надо…
Бондарь замешкался, и это едва не стоило ему жизни. Как только катер сорвался с плиты, Талос вскинул руку и дважды выстрелил ему в лицо. Слева и справа от головы Бондаря словно саблей взмахнули: вжик… вжик… Вместо того чтобы нашпиговать Талоса ответными пулями, он принялся методично палить в борт разворачивающегося катера.
