Она легко нашла дом майора, маленькую виллу, выстроенную из белого камня, — французский колониальный стиль. Солнце отражалось от белоснежных стен и слепило глаза. Елена прошла по короткой дорожке в тень портика и позвонила.
Дверь открыл пожилой лысый египтянин.
— Добрый вечер, мадам, — учтиво поприветствовал ее он в лучших традициях английских дворецких.
— Мне нужно увидеться с майором Вандамом. Меня зовут Елена Фонтана.
— Майор еще не вернулся домой, мадам, — заколебался слуга.
— Я могла бы подождать, — сказал Елена.
— Разумеется, мадам.
Он отступил в сторону, приглашая ее зайти.
Елена переступила порог заветного дома и с любопытством осмотрелась. Она находилась в прохладной прихожей с кафельным полом и высоким потолком.
— Пожалуйста, проходите сюда, мадам. — Слуга пригласил ее в гостиную. Здесь были огромный мраморный камин и много предметов английской мебели. Елена почему-то подумала, что выбором обстановки занимался не Уильям: в глаза бросались чистота, аккуратность и совершенно нежилой вид комнаты. Что это говорит о его характере? В общем, ничего.
— Мое имя — Джафар, позовите меня, если что-нибудь понадобится.
— Спасибо, Джафар.
Едва слуга удалился, дверь открылась и в гостиную вошел мальчик лет десяти — очень хорошенький, с кудрявыми каштановыми волосами и гладкой кожей. Что-то в чертах его лица показалось Елене смутно знакомым.
— Здравствуйте, — сказал он. — Меня зовут Билли Вандам.
Елена в ужасе уставилась на него. Сын! У Вандама есть сын! Вот почему мальчик показался ей знакомым: он был очень похож на отца. Что же ей никогда не приходило в голову, что Вандам может быть женат? Такие мужчины, как он — очаровательные, добрые, симпатичные, умные, — уже к тридцати годам бывают расхватаны. Что за идиотизм? Вообразила, будто она первая его возжелала! Елена залилась краской от стыда за собственную глупость.
— Привет! — Спохватившись, она пожала мальчику руку. — Я Елена Фонтана.
— Никогда не знаешь, когда папа придет домой, — сказал Билли. — Надеюсь, вам не придется долго ждать.
Елена еще не до конца пришла в себя.
— Не волнуйся, я вовсе не… это не имеет никакого…
— Хотите выпить что-нибудь?
Как и его отец, он был настолько вежлив, что это выбивало собеседника из колеи. Елена поблагодарила его и отказалась.
— Мне нужно доесть свой ужин. Простите, что оставляю вас одну.
— Ничего страшного…
— Если вам что-нибудь понадобится, позовите Джафара.
— Спасибо.
Мальчик вышел, Елена в полном замешательстве села. Она была озадачена, как если бы в собственном доме нашла дверь в комнату, о существовании которой не подозревала. Она заметила фотографию на мраморной каминной полке и подошла поближе. Она увидела красивую женщину лет двадцати с небольшим. У нее были аристократичный вид и надменная улыбка. Елене понравилось ее платье — ниспадающий крупными складками шелк подчеркивал достоинства фигуры. Прическа и макияж дамы были и вовсе безупречны. Глаза женщины показались Елене знакомыми: ясные, проницательные, светлые. Такими же глазами смотрел на нее Билли. Значит, это мать мальчика и, следовательно, жена Вандама. Ну что же, у такого человека, как майор, должна быть именно такая жена — классическая английская красавица с высокомерным взглядом.
Елена еще раз мысленно отругала себя за глупость. Женщины вроде этой особы на фотографии, наверное, встают в очередь, чтобы выйти замуж за Вандама. Ему остается только отвергнуть их всех и влюбиться в египетскую куртизанку! Елена снова мысленно перечислила все то, что их разделяло: он пользовался уважением в обществе, а ее репутация была испорчена, он англичанин, а она египтянка, он, вероятно, христианин, а она еврейка, он хорошо воспитан, а она вышла из александрийских трущоб, ему под сорок, а ей двадцать три… Список можно продолжить.
С обратной стороны за рамку была засунута пожелтевшая от времени страничка, вырванная из журнала. На ней красовалась все та же женщина. Елена увидела, что страница вырвана из журнала под названием «Татлер». Она слышала об этом журнале: его читали жены каирских полковников, поскольку в нем рассказывалось о подробностях лондонской жизни — о вечеринках, балах, благотворительных обедах, открытии галерей и времяпрепровождении королевской семьи. Фотография миссис Вандам занимала большую часть страницы, а параграф под фотографией сообщал, что Анджела, дочь сэра Питера и леди Бересфорд, была помолвлена с лейтенантом Уильямом Вандамом, сыном мистера и миссис Вандам из Гейтли, графство Дорсет. Елена сложила страничку и засунула ее за рамку.
Семейный портрет в интерьере: привлекательный британский офицер, холодная и надменная красавица жена, умный и очаровательный сын, шикарный дом, деньги, положение в обществе и счастье.
Обо всем остальном можно забыть.
Елена прошлась по комнате, ожидая, не будет ли еще каких-нибудь сюрпризов. Разумеется, комната обставлена миссис Вандам лично — вот откуда этот совершенно бесстрастный стиль. Узор на занавесках гармонировал с приглушенным оттенком обивки и элегантными полосатыми обоями. Елене даже стало интересно, как выглядит их спальня. Тоже, наверное, холодна и безупречна, выдержана в голубых и зеленых тонах. Англичане называют этот оттенок «вода Нила», хотя он не имеет ничего общего с грязной речной водой. Интересно, у них раздельные кровати? Впрочем, узнать это ей не доведется.
У стены стояло маленькое пианино. Кто на нем играет? Должно быть, иногда по вечерам за него присаживается сама хозяйка дома, и тогда в прохладном воздухе разливаются божественные звуки Шопена… А умиленный муж сидит в кресле напротив и с обожанием смотрит на свою одаренную супругу. А может статься, и сам майор не прочь напеть романтическую балладу под собственный аккомпанемент. Или к лапочке-сыну приходит учитель музыки, и мальчик выстукивает неуверенными пальцами несложные гаммы, приходя из школы… Елена просмотрела кипу нот, лежащих возле пианино на стуле. Так и есть: без вальсов Шопена не обошлось.
На пианино лежала книга. Елена открыла ее и прочла первую строчку: «Прошлой ночью мне приснилось, что я вернулась в Мандерлей». Она с интересом прочла еще пару строк. Может быть, спросить, нельзя ли взять ненадолго эту книгу? Ей будет приятно читать то, что недавно читал он. С другой стороны, он не казался большим поклонником литературы, а просить что-либо у его жены ей не хотелось.
Вошел Билли. Елена отложила книгу, чувствуя себя виноватой, как будто она подглядывала. Билли заметил ее движение.
— Плохая книга, — сказал он. — Про какую-то глупую девушку, которая боится домохозяйки. Никакого действия.
Они сели друг напротив друга. Билли, очевидно, считал своим долгом развлекать гостью. Он был миниатюрной копией отца, за исключением этих чистых серых глаз.
— Значит, ты читал ее?
— «Ребекку»? Да. Хотя мне она не понравилась… Но я всегда дочитываю до конца.
— А что тебе нравится?
— Я люблю «теки» больше всего.
— «Теки»?
— Детективы. Я прочел всю Агату Кристи и Дороти Сейерз. Но больше всего мне нравятся американцы — Си-Си Ван Дайн и Реймонд Чандлер.
— Правда? — Елена улыбнулась. — Мне тоже нравятся детективы. Я их все время читаю.
— Ух ты! А кто ваш любимый сыщик?
— Мегрэ, — сказала Елена, поразмыслив.
— Я никогда о нем не слышал. Кто автор?
— Жорж Сименон. Он пишет по-французски, но сейчас кое-что уже переведено на английский. Действие обычно происходит в Париже… И там все так запутано…
— А вы бы не могли дать мне почитать? Так трудно доставать новые книжки, я уже прочел все, что есть в доме и в школьной библиотеке. Я обмениваюсь с друзьями, но им нравятся другие истории… ну, знаете, о приключениях детей во время каникул.
— Хорошо, — сказал Елена. — Давай меняться. А что ты мне дашь? Кажется, я не читала ни одного американского детектива.
— Я дам вам Чандлера. Знаете, американцы пишут так, что это больше похоже на правду. Эти дурацкие истории об английских загородных домах и людях, которые и муху-то убить не могут, мне надоели.
«Странно, — подумала Елена, — что мальчик, для которого английские загородные дома должны быть частью повседневной жизни, находит американские истории более похожими на правду». Она поколебалась, а затем спросила:
— А твоя мама читает детективы?
— Моя мама умерла в прошлом году на Крите, — резко ответил Билли.
— Ой!.. — Елена прижала ладонь ко рту, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Так, значит, Вандам — вдовец!
Ей тут же стало стыдно, что первая ее мысль была о Вандаме, а не о бедном ребенке.
— Как ужасно, Билли. Мне жаль… — искренне прошептала она.
Настоящая смерть неожиданно вторглась в их беззаботный разговор о выдуманных убийствах, и оба ощутили тяжелую неловкость.
