— Хочу убедиться, что все в порядке.
— Ты бы узнал, если бы что-то пошло не так.
— А тело? Никаких проблем?
— Тело как раз и было моей работой, Джордж. Почему ты мне позвонил?
Джордж явно пытался выудить какую-то информацию, но Квин не собирался идти ему навстречу.
— У меня для тебя есть работа.
— Правда? И она не могла немного подождать?
— Я не ложился, понимаешь? Хотел позвонить пару часов назад.
— И что же случилось? — поинтересовался Квин. — Тебе прислали еще один труп?
— Не надо шутить на эту тему, — заявил Албина. — Не труп. Не волнуйся.
— А я нисколько не волнуюсь. Просто не уверен, что смогу тебе помочь.
— Я заплачу́.
Квин сжал зубы. Вопрос оплаты даже не обсуждался, таковы были правила. Его услуги стоили недешево: тридцать тысяч в неделю, оплата минимум за две недели. За каждый заказ. И все клиенты знали, что новый заказ — это новые деньги. Всегда.
— Вряд ли твое предложение меня заинтересует, — проговорил Квин.
— Я даже не успел сказать, что нужно сделать.
— Мне все равно.
— Пожалуйста, выслушай. Совсем не сложное дело. Я хочу, чтобы ты узнал, кто отправил мне посылку.
— Ты имеешь в виду труп, — уточнил Квин.
— Да, — сдержанно подтвердил Албина. — Труп. Я не люблю неизвестность, понимаешь? Но эта ситуация, ну… она непростая. Мне не хочется привлекать слишком много людей. Ты уже знаешь про труп. Выяснить, кто засунул его в контейнер, тебе не составит труда. Ты чистильщик, вот я и прошу тебя подчистить кое-какие концы.
— Такой чисткой я не занимаюсь.
— Подумай над моим предложением.
— Нет.
— Послушай, Квин, я слышал, что ты теперь берешь больше заказов. Сделай это для меня, и я…
Квин отключил телефон.
Особняк Квина стоял на Голливудских холмах, над Лос-Анджелесом. Он не принадлежал к числу тех домов, что притулились на уступах на длинных ногах-сваях. Его построили на склоне холма, благодаря чему жилище имело два уровня и еще третий внизу, где находились подсобные помещения. Все спальни располагались на первом этаже, ниже улицы. Верхний этаж представлял собой открытое пространство, служившее гостиной, столовой и кухней.
После душа Квин отправился на кухню, прихватив лэптоп, стоявший на кофейном столике. Раздумывая над завтраком, он поставил компьютер на стойку и включил его. И тут же забыл о еде, подключился к Интернету и принялся искать Дженни.
Он довольно быстро нашел то, что требовалось. Сразу несколько источников сообщили, что Дженни по-прежнему работает на конгрессмена из Техаса, о котором Квину говорил Маркофф. Его звали Джеймс Гуэрреро, и он был приятелем Маркоффа. Оба служили в морской пехоте, хотя в разное время. Когда Гуэрреро работал в Разведывательном комитете, Маркофф отчитывался перед ним по поводу одной операции. Доклад произвел впечатление на конгрессмена, который, в свою очередь, удивил докладчика, вызвав уважение к себе. Маркофф сам рассказал об этом Квину.
Он стал встречаться с Гуэрреро, чтобы поболтать за стаканчиком или обедать с ним всякий раз, когда оказывался в городе. Это знакомство стало полезным для обоих: в этом городе политика решает все. В округе Колумбия жизнь устроена именно так — отношения и сделки. Но, по словам Маркоффа, их связывала не только профессиональная выгода.
— Ты, наверное, шутишь, — заявил Квин, когда Маркофф рассказал ему о своей дружбе с конгрессменом.
— Я все понимаю, он политик, — ответил Маркофф. — Но он другой.
— Они все говорят, что они другие, — возразил Квин.
— Да, точно, — улыбнулся Маркофф. — Пойми меня правильно. Я никогда не буду доверять ему на сто процентов. Но он не боится говорить то, что думает. Иногда из-за этого у него возникают проблемы даже в его собственной партии. С моей точки зрения, он вполне порядочный человек. По крайней мере, пока не сделает что-нибудь такое, что заставит меня изменить мнение.
Поэтому Маркофф позвонил Гуэрреро, когда его новая подружка стала искать работу на Капитолийском холме.
Теперь Гуэрреро, пару лет назад принимавший отчет Маркоффа, был уже не техасским конгрессменом, а организатором партийного большинства в Конгрессе, одним из самых влиятельных людей в палате представителей. Судя по сообщениям на его сайте в Интернете, он первым из политиков объявил полтора года назад о намерении выставить свою кандидатуру на пост президента. Месяц назад он сделал официальное заявление и вошел в число кандидатов от своей партии. Квин знал, что шансов у Гуэрреро немного — скорее всего, его обойдет соперник, популярный политик, — но сам факт, что его имя у всех на слуху, в дальнейшем будет иметь огромное значение.
— Повезло тебе, девочка, — заметил Квин, продолжая изучать сайт конгрессмена.
После знакомства с Маркоффом Дженни оказалась в лагере победителя. Кто знает, где бы она сейчас работала, если бы не он. А благодаря своему приятелю она может сделать прекрасную карьеру. Даже если ее босс не победит на выборах (большинство аналитиков помещали его в лучшем случае в середину списка кандидатов), кампания сделает его заметной фигурой. Возможно, через четыре года он вырвется в лидеры и возглавит стаю.
Квин принялся просматривать старые статьи. Во всех заметках повторялась уже знакомая ему мысль Маркоффа: Гуэрреро — белая ворона среди собратьев-политиков. Даже высокое положение секретаря партийной фракции не мешало ему публично не соглашаться с высокопоставленными членами партии. Его подход был прямым и, в определенной степени, грубым; этот законодатель знал, как не стать жертвой политического дерьма. Если верить последним статьям, у него уже сложилась репутация «народного кандидата».
Как такой необычный человек смог занять столь высокое положение, Квин не понимал. До тех пор, пока он не нашел статью из «Вашингтон пост», посвященную биографии Гуэрреро.
Выяснилось, что конгрессмен женат на Джоди Гудмен — пресс-секретаре консервативной партии. Это имя Квин прекрасно знал. Он десятки раз читал о ней в газетах и видел ее по телевизору в политических ток-шоу. В статье сообщалось, что Джоди была главным исполнительным директором компании «Тейлор-Гудмен», крупного поставщика военного снаряжения из Техаса, а потом стала влиятельным членом вашингтонского «мозгового центра». Очевидно, это давало ее мужу возможность вести себя более свободно, чем могли себе позволить другие члены партии, начавшие путь наверх одновременно с ним.
«Нью-Йорк пост» называл их брак скорее партнерскими, чем романтическими отношениями. В статье приводились слова некоего близкого к ним человека, который заявил: «Каждый из них использует положение супруга, чтобы укрепить собственное. Это союз политический, а не любовный».
Вернувшись на сайт Гуэрреро, Квин нашел два официальных адреса: один в Вашингтоне, другой на родине — в Хьюстоне, штат Техас. Квин позвонил по вашингтонскому номеру.
— Офис конгрессмена Джеймса Гуэрреро. Чем я могу вам помочь? — Голос ответившей женщины был предупредительным и деловитым.
Квин решил, что она принимает по сотне звонков в день.
— Позовите, пожалуйста, Дженнифер Фуэнтес, — сказал он.
Возникла короткая пауза.
— Извините, но миссис Фуэнтес в настоящий момент в офисе нет. Может быть, вам поможет кто-нибудь другой?
— А вам известно, когда она вернется?
На сей раз пауза была длиннее. Целых три секунды.
— Будьте любезны, одну минутку.
Она не стала ждать ответа Квина. Раздался щелчок, а затем музыка — одна из тех, которые превращают популярные песни в холодный звуковой фон, никого не раздражающий, кроме людей с хорошим вкусом.
Неожиданно музыка смолкла, и Квин услышал мужской голос.
— Я могу вам помочь?
— Да, пожалуйста, — ответил Квин. — Я пытаюсь разыскать Дженнифер Фуэнтес.
— Это касается…
— Ничего важного, — перебил его Квин, стараясь говорить легко и спокойно. — Я собираюсь в Вашингтон и думал, что мы могли бы с ней пообедать.
— Значит, вы ее друг.
— Точно. Мы вместе учились в колледже. Она говорила, чтобы я звонил, когда буду в городе. — Квин немного помолчал. — Что-нибудь случилось?
Мужчина поколебался мгновение, потом произнес:
— Ее на этой неделе не будет в офисе.
— О, ясно. А вы, случайно, не знаете, она вернется на следующей неделе?
— Этого я не могу сказать. Она уехала на несколько недель. Насколько я понимаю, по личному делу. И я не знаю точно, когда она вернется.
— По личному делу? С ней все в порядке?
Мужчина еще немного помолчал.
— Я не знаю.
— Ладно, попробую позвонить ей домой, — сказал Квин.
— Да, прекрасная мысль. Извините, больше я ничем не могу вам помочь.
И он положил трубку.
По спине Квина побежали мурашки. Что, черт подери, происходит?
