вы сумели все это… — взвесил англичанин пакеты на ладонях, — собрать за столь короткий срок?! Удивительная работоспособность.
— Вы хотели сказать: «подозрительная».
— И подозрительная тоже, если уж мы говорим предельно откровенно.
— Признаюсь, кое-какие документы были заготовлены еще до нашей с вами московской встречи, но в целом пришлось основательно поработать.
— Извините за назойливость, Алекс, однако… Удивляет, что вы решились провозить все это, — снова взвесил Британец в руках бесценные, как он предполагал, пакеты, — через советскую «границу на замке»? Пусть даже и под видом дипломатической почты?
И тут невозмутимый доселе водитель сдвинул на кончик носа светозащитные очки и, забыв о руле и дороге, оглянулся теперь уже на сидевшего у него за спиной Пеньковского. Причем взгляд, которым он окинул этого продавшегося русского, можно было расшифровывать по-разному. Очевидным было одно: в нем просматривалось все что угодно, кроме восхищения.
Будь на его месте русский, тот не удержался бы и произнес: «Ну, ты, мужик, даешь!..», однако про себя подумал бы: «Интересно, из какого дурдома этот идиот сбежал?»
— Потому и говорю: кому пришло бы в голову обыскивать меня? — горделиво вскинул подбородок Пеньковский.
— Эту позицию мы уже прояснили, — вежливо осадил его Гревилл. — Вы полагались на дипломатический иммунитет. Но ведь он, позволю себе заметить, служит надежной защитой только при пересечении британской границы, но отнюдь не советской.
— Вы забываете, что я — полковник Главного разведуправления Генштаба. При выезде за рубеж кто-то из нашей конторы обязательно заносит таких, как я, в секретный список «неприкасаемых», который поступает к пограничной охране.
— У нас происходит то же самое, тем не менее… Вы храбрый и предельно рисковый человек, Алекс. Я бы на вашем месте не отважился так вот, столь откровенно и в таком объеме… Представляю себе, как потешалась бы ваша разведка, если бы эти папки оказались у неё на столе.
— Сказано ведь: «Кто посмел бы?!»
— Я знаю, кто посмел бы, — вдруг на вполне сносном русском ввязался в их разговор водитель. — Рано или поздно вы столкнетесь с офицерами контрразведки КГБ, возглавляемой генералом Ивашутиным. И тогда неминуемо познаете истинную цену и своего риска, и своего дипломатического иммунитета.
— Вы даже знаете о существовании такого генерала?! — спокойно воспринял его выпад Пеньковский.
— Правда, лично не знаком. Не встречались. Не имел чести.
— Понятно, что не встречались, иначе за рулем этой машины сидел бы другой водитель.
— …Или же все давно забыли бы о существовании такого генерала — Ивашутина, — не зло огрызнулся англичанин. — Такого развития событий не допускаете?
— Позвольте представить, — тут же спохватился Винн, — сотрудник британской контрразведки подполковник Кемпбелл.
— Что ж вы столь запоздало представляете своего коллегу, господин Винн? В таком случае многое проясняется. Правда, подполковник — в роли водителя?..
— У нас половина Англии выступает в роли водителей, поскольку машин в сотни раз больше, нежели в России.
— Только не похоже, чтобы он происходил из бывших русских.
— Ну что вы, Алекс! Перед вами — чистокровный британец.
— Шотландского происхождения, — уточнил подполковник. — Чьи предки когда-то с оружием в руках отстаивали право Шотландии на собственную корону.
— В России, господин подполковник, за такое уточнение вас уже приписали бы к шотландским буржуазным националистам.
— Только поэтому я всё еще в Лондоне, а не в России на Соловках.
— Но замечу, мой дорогой Алекс, что в течение нескольких лет мистер Кемпбелл работал под прикрытием в нашем торговом представительстве в Москве, а теперь, как специалист по России, опекает русских коллег, прибывающих в составе различных торгово-экономических делегаций.
— Ценю настоящих профессионалов.
— Вообще-то я намеревался представить вас друг другу чуть позже, но…
— По-моему, вы попросту упустили из вида эту службу — КГБ, — продолжил наседать на гостя Кемпбелл, — которая пользуется куда большим влиянием в советском обществе, нежели ГРУ. И, если уж на то пошло, обладает куда большими возможностями. А главное, отношения между ГРУ и госбезопасностью в последнее время резко обострились. Сказывается конкурентная борьба за близость к партийной верхушке, за влияние на отдельных членов ЦК, и даже на членов Политбюро.
— Да вы и в самом деле спец. Противостояние действительно существует и конечно же создает определенную нервозность в высших кругах.
— Особенно в армейских.
— Однако же до сих пор все обходилось, — неуверенно как-то произнес Пеньковский.
— Лично для вас — да, обходилось. Но, может быть, потому, что до сих пор вы не являлись агентом британской разведки, то есть с точки зрения сотрудников госбезопасности и ГРУ, представали перед миром чистыми и невинными, как агнец.
— Репутация, знаете ли, — приосанился полковник. — Порой она спасает надежнее кольчуги. Тем не менее, — сразу же понизил градус наигранного оптимизма, — определенные сомнения возникали. Именно в связи с возможными действиями со стороны КГБ.
Пригородные особнячки и кварталы незамысловатых новостроек завершились, и теперь они постепенно втягивались в улочки старого города — с его дворцами, храмами и старинными позеленевшими статуями на небольших, устланных аккуратными лужайками, площадях.
Москва. Управление контрразведки Второго главного управления КГБ.
Апрель 1961 года
Из кабинета начальника отдела управления Коровин вышел в расстроенных чувствах. Майор лишь недавно, с подключением всех мыслимых связей, был переведен в центральный аппарат управления контрразведки из посольства в Канаде, где явно засиделся в консульском отделе, и «сопровождение» только что побывавшего в Москве британского бизнесмена Гревилла Винна стало его первым серьезным, можно сказать испытательным заданием.
К сожалению, ничего особенного нарыть на британца ему так и не удалось. Тот родился в далеко не буржуазной семье инженера-конструктора, занимавшегося усовершенствованием технического оборудования в нескольких шахтах Среднего Уэльса. Следуя семейной традиции, получил высшее техническое образование, но почти сразу же был мобилизован в армию и принимал участие во Второй мировой войне, в окопах которой представал в роли союзника.
Связан ли он был в эти годы с британской разведкой, доказательно установить не удалось. Но предпочтение отдавалось именно этой версии. Зато по нескольким источникам подтверждено, что он не только является основателем двух довольно крупных компаний — «Мобайл экзебишен лимитед» и «Гревилл Винн лимитед», но и представляет интересы нескольких других фирм и компаний, благодаря чему может позволить себе бывать во многих европейских странах.
Вспомнив об этой возможности британца, Коровин, сорокалетний, но уже умудрившийся заплыть непозволительным для его профессии жирком, офицер мечтательно, почти по-детски улыбнулся. С его-то почти безукоризненным знанием английского языка и вполне сносным — французского, майор тоже спокойно мог бы превратиться в международного коммивояжера, лишь бы представился такой случай. Но не суждено.
Впрочем, сейчас Коровина должны были интересовать не иностранные вояжи британского буржуа, а тот факт, что в Союзе Винн побывал уже во второй раз. Причем,
