провокационных слухов, порождаемых западной пропагандой». У нас это очень серьезная статья.
— Но в Союзе ведь всё еще существует такая практика — формирование кадрового резерва на все руководящие должности, — не успокаивался Кемпбелл. — Разве не так? Хрущев со своей перестройкой не отменил её?
— Не отменил, и никогда не отменит. Впрочем, вопросы подготовки кадрового резерва, правда, на более низких уровнях, большой тайной не являются. Но даже на этих уровнях в открытых источниках кандидатуры партноменклатурного резерва обсуждению не подлежат.
— Судя по всему, к службам безопасности эта практика пришла из «номенклатурно-кадровой» традиции, зародившейся в кабинетах компартийных кадровиков.
— Вы поражаете меня своей информированностью, подполковник. А еще больше — обладанием специфической терминологии, — попробовал Пеньковский перейти на английский язык, однако Кемпбелл упорно говорил по-русски. — Нет, в самом деле: потрясающее владение номенклатурным сленгом! Не удивлюсь, если в соответствующей ситуации услышу из ваших уст: «Мы тут с товарищами посоветовались и решили…», «Если мы примем такое решение — народ нас просто не поймет…» и прочие изыски.
— Спасибо за подаренные партийные перлы, на досуге постараюсь зазубрить. Однако уверен, что в кабинетах ГРУ витает свой собственный сленг. Не поделитесь несколькими фразами?
Британец вдруг почувствовал, что словесная пикировка этих двух парней снова достигла предела остроты, и поспешил прийти на помощь подопечному.
— Главное, подполковник Кемпбелл, что операция «Человек из Москвы» [20] прошла успешно. Как видите, наш агент Алекс уже в Лондоне, он — под нашей защитой, причем прибыл, судя по всему, с очень ценными сведениями.
— Не смею оспаривать, мистер Винн! — озорно заверил его Кемпбелл. — «Человек из Москвы» — ваш большой личный успех. Словом, вы — по-прежнему на коне.
— Что же касается отношений между госбезопасностью и ГРУ, — спокойно отреагировал Британец, — то с ними будем разбираться попозже, и не в походных условиях. К тому же наши люди проведут с агентом Алексом несколько тщательных инструктажей.
— В принципе уже сейчас я восхищен решительностью нашего «человека из Москвы», — понял свою ошибку подполковник. — Просто решил напомнить о вполне реальной опасности, которая подстерегает в Союзе агента любой разведки.
— Вам, как человеку, в свое время объявленному Россией «персоной нон грата», это должно быть знакомо лучше, чем кому-либо другому, — снова вежливо поставил его на место Винн, желавший преподнести Пеньковского своим лондонским кураторам в облике уникального, великолепно подготовленного агента.
* * *
Англичане умолкли, а Пеньковский, вместо того, чтобы любоваться красотами их столицы, вдруг вспомнил недавнюю встречу с Тамилой Курагиной в кафе-ресторане «Закулисье».
— Если ты заметил, — молвила она, как только полковник вошел и занял место за «своим» столиком, рядом с тем, за которым уже сидела Миледи, — на людях я никогда не смотрюсь в зеркало и не улучшаю свой фасад с помощью косметики.
— Не обращал на это внимания, но к сведению приму.
— Обязательно прими. Это важно.
Пеньковский пришел сюда по телефонной просьбе Курагиной и был слегка озадачен странным началом разговора.
— А… чем вызвано подобное предостережение?
— Главное, чтобы ты вовремя обратил внимание на то, что однажды я вдруг начну демонстративно смотреться в зеркальце. Именно так, демонстративно, смотреться, — подчеркнула женщина.
— То есть таким образом ты дашь понять, что находишься под наблюдением или же работаешь под полным контролем. Твое поведение будет напоминать поведение не только разоблаченной, но уже и напрочь перевербованной радистки.
— С трудом, но дошло, — язвительно заметила секс-агент Миледи. — И сравнение вполне приемлемое — «не только разоблаченной, но уже и напрочь перевербованной…».
— Однако ты-то пока еще не разоблачена и не завербована.
— Хорошо, что ты не спрашиваешь об этом, а достаточно уверенно утверждаешь.
— Пытаюсь выглядеть деликатным. Как всегда в подобных ситуациях.
— Кстати, до сих пор ни в какие серьезные ситуации мы не попадали. Как видишь, я не из тех женщин, которые самим появлением своим порождают у мужчин множество проблем.
— С удивлением отмечаю…
— Если только передо мною не поставлена такая задача — создать для клиента эту самую «массу проблем», — тут же уточнила Курагина.
— Да это понятно, — слегка поморщился Пеньковский, однако тут же спохватился: — Но ведь такую задачу пока еще никто не ставил?
— А вот теперь явственно слышатся вопросительные интонации.
— Конкретной задачи пока никто не ставил, однако уже появились основания всерьез опасаться слежки, — в этот раз попытался полковник избежать каких-либо «компрометирующих» интонаций.
— Нужно привыкнуть к тому, что они существуют всегда — основания, опасения, элементарная предосторожность…
Пеньковский дождался своего травяного чая, сделал несколько глотков и только потом решился спросить:
— С тобой уже успели поговорить, «где надо»?
— Успели, — не глядя на него, процедила Курагина. — Что оказалось для меня полной неожиданностью.
— Интересовались нашими отношениями?
— Естественно.
— И насколько глубоко… интересовались? — размеренно помешивал он чайной ложечкой.
— Пока еще в шутливой форме. И как бы между прочим.
— Все правильно, предварительное собеседование так и должно проходить — с намеками, заигрыванием, напоминаниями…
— Но уже с элементами допроса, — вполголоса молвила Курагина.
— Скорее превентивной воспитательной беседы, — попытался успокоить её Пеньковский. — С целью превратить тебя в мою агентурную тень. В роли подсадной утки у себя в отделе ты им не приглянулась, а вот в роли секс-агента при одном из высокопоставленных советских чиновников, заместителе начальника Иностранного отдела Управления внешних сношений Госкомитета при Совмине СССР по координации научно-исследовательских работ — это совсем другое дело.
— Мой новый куратор в КГБ неоднократно пытался произнести полное название твоей должности, но всякий раз — безуспешно.
— Или же специально провоцировал тебя на подсказку. Чтобы понять, насколько предметным является твой собственный интерес к моей сверхсекретной службе
— Да нет, он и в третий раз хотел показать свои познания, но запнулся на том, что ты еще и старший эксперт, и явно стушевался, — с отблеском улыбки на смуглых щеках допивала свой кофе Курагина. — А, в общем, вел себя, как со школьницей, которой намекают, что мальчик, с которым она дружит, слишком шустрый, и держаться с ним следует на пионерском расстоянии.
— И ты конечно же пообещала держаться соответственно…
— Я всегда держусь «соответственно», потому что не люблю на людях смотреться в зеркало. Впрочем, это мы уже выяснили.
— Этим новым твоим куратором стал Крысолов? — воспользовался Пеньковский кличкой генерала Родова, не будучи при этом уверенным, что Курагиной она тоже известна.
— Он, «друг служивый», — подтвердила Миледи любимой поговоркой генерала. — Правда, обошлось без конкретных предложений, и даже без вежливых агентурных просьб, со взыванием к патриотической бдительности.
— Короче говоря, действовал по давно «отработанной» схеме.
— Тебе виднее, полковник от разведки. Пока что я держалась, однако всерьез попадаться чекистам мне противопоказано. Как ты уже знаешь, и пяти минут пыток я не выдержу,
