Шток опять задумывается и непроизвольно идет к окну.
— Ты сядешь или нет, урод?
— Да пошел ты…
— Успокойтесь оба, — командует Зверев. Ему не нравится некоторое усиление ситуации. И Шток не нравится. Там, под землей, он полный хозяин над ними.
— Я спокоен. Мне нужно знать, куда примерно идти. Чтобы представлять, что брать с собой, — это же не шутки. Нам на брюхе ползти по канализации примерно день.
— А проще нельзя?
— А ты думаешь, это лифт под зданием техникума, и мы на месте? Лифтер — тетя Даша?
— Да нет. Диктуй на трех человек.
— Я с лысым не пойду.
— Я гражданина начальника в виду не имел. И пожалуйста, поуважительней. Другой человек пойдет.
— Кто еще?
— Не важно. Ты лучше скажи. В последнее время заказов на оружие не было? Крупных заказов?
— Ха! Пятьдесят стволов. Под твердую оплату. На том свете я бы ее получил.
— Что да, то да. Отказался?
— Зачем? Сюда ушел. Как бы без вести пропал. Только вот если вы меня вычислили, то и другие смогут.
— Другие не смогут. У них твоего друга нет.
— Какого?
— Вот этого. — И Зверев кивает на Наджибуллу.
— А теперь скажите: каковы ваши отношения с моими заказчиками?
— Натянутые, — говорит Зверев.
— А ведь они до некоторой степени интересуются вами. И отчасти знакомы с театром военных действий. Значит, могут перекрыть нам кислород. И наверняка их люди уже там. Внизу.
— Они все там знают? Все ходы и выходы?
— Зачем? Все знаю только я.
— Ну и сделай так, чтобы нам пройти. А потом наверх подняться.
— Это несколько удлиняет наше пребывание под землей. Впрочем, мне нужно посмотреть те схемы, которые находятся, как вы выражаетесь, у вашего руководства. Может быть, как-то и сократимся.
— Значит, по рукам?
— По рукам и ногам. И на поражение. Поехали.
Шток запер квартиру, они спустились в парадное, вышли на улицу. Милицейский «жигуленок» стоял в полуквартале за углом.
— Пошли, — показал направление Наджибулла.
— Пошли, — согласился Шток. И, качнувшись в сторону, побежал.
Почти рядом с домом гаражи, за ними болотце городское, несерьезное. За гаражами Наджибулла почти догнал дурака этого, броском в ноги доставал, но тот увернулся, побежал по берегу речки Товарной до железнодорожного переезда, перед электричкой проскочил, и глупое счастье ему выпало — такси пустое. Наджибулла на пост ГАИ метнулся, что у парка, заорал приметы, цвет машины, номера он никакого не запомнил, и такси это отыскалось по радио через диспетчерскую, но Шток к тому времени уже выскочил, сто тысяч отвалив водиле, и на Суворовском проспекте исчез. Наджибулла вернулся к дому на Тихорецкой, где ждал его Зверев. Тот даже не попытался помочь в преследовании, поскольку не сомневался в успехе своего товарища.
— Ну что? Умылись?
— А как же семья в Даугавпилсе?
— Да они вчера исчезли. В неизвестном направлении. И он это знал. Долго проживет Шток.
— И счастливо.
Они минут тридцать покатались по городу. Наджиб успокоился почти, только тряс время от времени головой. Потом он оставил Зверева в укромном месте, а сам отправился в контору ставить машину и еще по другим каким-то нужным делам. Потом он отвез Зверева к месту его временного жительства, и там на кухне, под яичницу и пельмени, они выпили по бутылке водки.
В принципе, подземелья, как таковые, не интересовали их сейчас. Круг поисков сузился, а Шток оказался вовсе не тем человеком, с которым можно было работать. Обоюдоострым человеком оказался Шток, и то, что он знал о наличии серьезных схем и определенном интересе к ним неких не совсем простых лиц, было плохо. Но как бы то ни было, большие тайны подземного Кенигсберга уходили куда-то в близкое или далекое будущее. Фигуры на доске меняли клетки. Черные на белые, а белые на иные. Фигура под названием Шток — была снята, но это не значило, что она не появится вновь, после какой-нибудь манипуляции играющих. Это не классические шахматы, да и не шахматы вовсе. Да и доска-то не деревянная, а похожая больше на гробовую — мраморную или скорее гранитную. А если ты сделал неверный ход, то это вовсе не значит, что твое имя останется на этой плите. Ты уйдешь безымянным, и друзья тебя помянут совсем не в тот день, в который следовало бы, потому что так нужно…
РассказчикНахождение мест складирования оружия группой «Гертруда» было наконец выяснено. В деле крепко были завязаны господа из Департамента охраны края, но они нас в данном случае не интересовали. Нас интересовали три товарища. Караускас, Литвинов и Мордюков. Первый проживал в Каунасе, двое других — в Вильнюсе. Подставлять под исполнителей «Регтайма» решено было их, и они, как мотыльки, летели теперь на огонь свечи, привезенной из мест, расположенных далековато отсюда, но зажженной уже на берегах речки Преголе. Предпринимались меры для расстройства их поездки в Калининград, но тщетно, и не совсем повезло нам в этих мероприятиях, а в конце концов не повезло бывшим советским офицерам, имевшим в свое время прямое отношение к группировке наших войск в Германии. В конце концов я принял решение об их физическом устранении. В данном случае дальнейшая судьба нелегального канала, тайной тропы, интересовала меня в последнюю очередь. Восстановить потом организацию они смогут, а те, кто придет на место погибших в автодорожной катастрофе, будут уже под колпаком. Работа проводилась основательная.
В шесть часов утра того достопамятного дня Георгий Литвинов вывел из гаража свой скромный «Москвич». С улицы Атейтес он проследовал по утреннему городу до выезда на Эйшишкес, где его ждал Александр Мордюков. Нами было выявлено наружное наблюдение за обоими, до момента выезда на Каунасское шоссе. Затем наружка как бы исчезла, но при прослушивании определенных частот была выявлена эстафетная передача «Москвича» по полицейским постам с последующим докладом на пульт. Причины отслеживания дорожная полиция не знала, просто давала информацию. В Каунасе Стасис Караускас, имевший свою автомашину, все же сел в салон малинового представителя ушедшей эпохи. Дело облегчалось. Из Каунаса они отправились на Капсукас и дальше, очевидно, на Вилкавишкис и Нестеров. В Калининграде они предполагали быть после шести вечера. Проверив еще раз трассу на отсутствие машины теневого сопровождения, наши люди — решили приступить к ликвидации группы.
Я столь подробно останавливаюсь на всех деталях этой нехитрой рутинной операции, чтобы показать, насколько нам важна была сейчас каждая мелочь. Хотя фургон, набитый оружием, и руководителей прекрасно законспирированной группы, с которой коллеги мучились целый год, мелочью не назовешь. Но пришло время других категорий и других ценностей.
Примерно в тридцати километрах от Каунаса наша группа, переодетая в форму дорожной полиции, остановила автомашину Мордюкова. Во время осмотра машины один из проверяющих отвлек внимание Мордюкова, и в багажник, прямо под канистру с бензином, было поставлено взрывное устройство с дистанционным управлением. После чего «мотыльки» из «Гертруды» были отпущены, их повела «тойота» непосредственных исполнителей. А псевдоинспектора переоделись в ближайшем кустарнике и отбыли в Каунас на удачно подошедшем рейсовом автобусе. До Капсукаса «Москвич» Мордюкова следовал в плотном потоке других машин. Наконец в десяти километрах от Вилкавишкиса образовался разрыв метров в сто от ближайших соседей, и автомобиль был взорван. Исполнитель благополучно миновал Вилкавишкис, оставил машину на заправке и на попутной машине спокойно перешел литовско-русскую границу спустя два часа.
По информации с литовской стороны, погибли все трое на месте. Пластика было заложено с избытком. Интенсивное прослушивание переговоров всех заинтересованных лиц в Литве, Германии и Калининграде позволило с достаточной долей достоверности выйти на исполнителя «Регтайма». Получалось, что визит заколотой портновским шилом троицы бизнесменов в Филармонию был не случайным.
Фургон уже был загружен и вышел на трассу. Хозяева Господина Ши, видимо, рекомендовали ему поискать источник утечки информации. В Москве прошло закрытое совещание всех заинтересованных лиц, где лично Господином Ши были получены новые инструкции и беспрецедентные суммы в валюте для форсирования поиска крота. В Калининград выехала инспекционная группа, имевшая большие полномочия. И все же формального повода для нейтрализации нашей группы не было. Очевидно, какое-то давление оказывалось, но пока тщетно. Я стал испытывать гордость за свою контору. Но вероятность попытки уже нашего физического устранения росла с каждым часом, поэтому мы покинули прекрасный город Светлогорск и переместились в другое место, которое я вам назвать не могу. Если хотите, можете назвать его бункером. Это будет почти верно. Такие объекты есть на территории не только бывшей шестой части суши, но и во многих странах мира. Они есть то необходимое зло, которое неискоренимо. Именно на таких объектах, созданных людьми Бухтоярова втайне от своего тогдашнего руководства, ему и удалось сберечь значительную часть своего личного состава.
