— Хорошо живешь. Чисто, — завел разговор Зверев.
— Как привык, так и живу.
— А людей бросать на обочине тоже тебя папа с мамой научили?
— А ты не тот человек, за которого себя выдавал.
— Ладно, ладно. Вставай. Садись вот на табуреточку. Один живешь тут?
— Один.
— Покой любишь?
— Люблю.
— Здоровье бережешь?
— Берегу.
— К труду и обороне готов?
— Всегда готов. За чем пришли-то?
— За тобой.
— Совершенно напрасно.
— Ты думаешь, напрасно? — спросил Зверев Наджиба.
— Я думаю, что очень своевременно мы пришли. И оюбоюдополезно — ответил Наджиб.
— Я так не думаю. Где этот? — сказал Шток.
— Какой?
— В дверь который звонил.
— В надежном месте. Посидит пока.
— Вы теперь его получше спрячьте.
— Я думаю, он сам не захочет с тобой встречаться.
— Что спросить-то хотите?
— А семья где?
— В эвакуации.
— Разумно.
— Ну что, поговорим все-таки?
— Если есть желание, то давай. Чебуреков у меня нет, водки не хочу и не ко времени. Чаю могу.
— Я бы ничего не хотел.
— Боишься, отравлю?
— Боюсь, — искренне и просто ответил Зверев.
— Бояться не надо.
Наджибулла тем временем продолжал обход. Характерного зуммера, свидетельствующего о наличии жучков, они так и не услышали. Чисто.
— Вот и хорошо. Можно перейти прямо к делу.
— Прежде я защиту поставлю. — Из другого чемоданчика он вынул генератор помех, включил не в сеть, а от аккумулятора, рамку направил на окно. Теперь, даже если кто-нибудь попробует работать снаружи, от оконного стекла, будет разочарован. Но тогда ситуация людям снаружи станет ясной как белый день, и придется убираться отсюда мгновенно. Умная машина из чемоданчика скажет Наджибулле, что интерес к нам проявлен. Вынося из своей конторы этот прибор, он рисковал головой, но и возвращаться к месту постоянной службы уже не собирался в обозримом будущем.
— Да никто не знает про это гнездо, никто!
— Глупый ты и нереалистичный. А жить тебе осталось, как гусенице в конце сезона.
— Прошу пояснить.
— Ты сам виноват. Взял бы меня под землю и после этого был бы нам не нужен.
— А ты тоже большим умом не отличаешься. Ведь меня просили тебя под землей оставить. Только я отказался.
— Естественно. Мокрота. Не высшая мера, а десятка.
— Да не было бы никакой десятки. Ты что, не понимаешь, что без ФСБ я бы никаких круизов не совершал?
— Шпионишь понемногу.
— Я человек законопослушный. Мне говорят — я делаю.
— А честным трудом нельзя заработать?
— Ты слов таких больше не говори. Короче, зачем тебе под землю?
— Как тебе объяснить? Когда ты все начинал, наверняка у тебя идея была, мечта.
— Была. Она и сейчас есть. Подземный город. Есть он там. Я знаю.
— Ну и что? Там же не кафе-мороженое и гретхен. Там заводы, склады. Впрочем, хороший склад — хорошие деньги.
— Да не думал я тогда о деньгах. То, что под нами, — это Атлантида. Со свастикой.
— Ты что, не понимал, что тебе туда не пройти? Что не дадут? А если пройдешь, то не вернешься?
— Тогда — нет. Тем более что я нашел нетрадиционный вход под землю.
— Это уже лучше.
— И что?
— Продолжаю слушать.
— Никакого оружия мне было не нужно. Меня на него вывели тогдашние люди из безопасности.
— Зачем? По какой причине?
— Были там совершенно на поверхности почти ящики со «шмайсерами». Еще многое было, но то не велено было поднимать. Пистолеты «вальтер» и немного «шмайсеров».
— Зачем?
— Ну, я думал вначале, что они так отслеживают пути в банды. Может быть, так и было, но отчасти. А потом до меня дошло. С оружием при большевиках было тяжело. Ну, например, устранить кого-нибудь. Потом греха не оберешься. Прокол если, то экспертиза. И вылазит штатное оружие, всем известное. Ну, не обязательно на нашей территории. Например, в тогдашнем ближнем зарубежье. А может быть, это и несанкционированный канал был. Для работы. Победителя не судят, и инструкция не нарушена.
— Чушь какая-то. У них таких стволов — немерено.
— Не скажи.
— Ладно. Не буду с тобой пререкаться. Деньги платили?
— Платили конечно.
— Я так думаю, что просто они приторговывали этими стволами. А может, и то и другое. В семье не без урода.
— Возможно, и так.
— Значит, ты почти штатный сотрудник.
— Так выходит.
— А устранение?
— А ты что думал? Все шло через меня. Это как рок-клубы при комсомоле.
— Сам устранял?
— Нет.
— А как?
— Под землю уходил вместе с группой их сотрудник.
— И что?
— Я при этом не присутствовал. Там бункерок есть. В нем все и происходило.
— По принципу, горбатого могила исправит.
— Так и было.
— А почему, собственно, ты тут в откровения пустился?
— А чего мне терять? Я же не маленький. Дело к концу. Мне уходить нужно, а как и куда?
— И ты решил заключить новую сделку.
— Вот именно.
— И думаешь, что мы тебя выведем?
— Вы — Юрий Иванович Зверев.
— Это что-то новое. Как узнал?
— Мне же фотографии дали и приметы индивидуальные. У вас-то есть выход из ситуации.
— Есть, но тонкий и зыбкий. И только с твоей помощью.
— Я к вашим услугам.
— Мы уйдем, но прежде исполнится мечта твоего детства.
— Что еще такое?
— У нас есть схемы. Все уровни, все проходы. Только то, что сверху, неуловимо изменилось.
— Вы что, хотите уйти туда и закупориться?
— Нет. Мы не дети подземелья. Нас там интересует то, что называется объектом. То, за чем шел сюда Отто Генрихович Лемке.
— Немец появлялся. Но разговора с ним не получилось.
— То есть он на тебя выходил?
— Естественно. Обещал деньги. Пришлось его убедить, что я дороги не знаю.
— А что они там ищут, не говорил?
— А ты сам как думаешь?
— Черт его знает…
— Схемы с собой?
— Нет конечно.
— Город сейчас поделен на сектора и квадраты. Ориентировка на меня у любого гаишника. Здесь курсантов чуть не целое училище практику проходит. По моей персоне, с моими приметами.
— Куда вам нужно?
— Это тебе на месте объяснят.
— Условия мои таковы. После того как вы попадаете в нужное вам место, берете то, что вам нужно, мы выходим на поверхность, и меня по вашему коридору вывозят из города, точнее, из области.
— Куда?
— В Москву. Дальше — мои проблемы.
— Хорошо.
— Гарантии сделки таковы. Я вас провожу. Потом поднимаюсь наверх, ваши люди меня принимают, и я уезжаю. Только потом вы поднимаетесь.
— Почему так сложно?
— Если меня кинут, вы наверх не подниметесь. Это я вам обещаю.
— А если ты уйдешь, а мы не поднимемся?
— Ваши люди будут рядом со мной. Вы поднимаетесь, они уходят.
— Слишком сложно. Давай так. Мы поднимаемся вместе с тобой и вместе уходим.
Шток задумывается, подходит к окну.
— А ну отойди, — приказывает Наджибулла.
— Не боись, начальник, — ухмыляется Шток.
— Не лыбься, — объявляет ему милиционер. — Давай еще проще. Ты поднимаешься вместе с нами, и ничего не происходит с твоей семьей, которая сейчас в Даугавпилсе. А потом ты уходишь.
Шток меняется в лице. Опять подходит к окну.
— Ждешь, что ли, кого? А ну сядь. Шутки тут шутит. Условия выдвигает. Думаешь, от кого о семье узнали? Дружки твои подземельные долго не торговались. Сразу сделали, что положено.
— А что положено?
— Гражданский долг выполнять. Я ведь пока с тобой под землю не ушел. Я при исполнении. А закон о незаконной торговле оружием никто не отменял.
— Да отстань ты со своими байками, начальник.
— Давай так сделаем. Поверим друг другу. Это господин Папушкин тебя сдает немцам. А мы — носители разумного, доброго, вечного.
— Это лысый-то доброе и вечное несет?
— Нес, несу и буду нести, — подтверждает тот.
— Тогда давайте попробуем другой вариант, — продолжает заполнять ячейки Шток, человек педантичный и аккуратный.
— Давай попробуем. Только не очень долго. Счетчик-то работает. Что предлагаешь?
— Вы не все поднимаетесь. Один, скажем, со мной, а остальные внизу.
— Да что ты нас все похоронить хочешь?
— Я к семье хочу. В Даугавпилс. Или она ко мне. В Москву.
— Мне посоветоваться нужно. С начальством, — объявляет Юрий Иванович.
— Так советуйся.
— Неувязочка выходит. Оно на другом конце города.
— На каком?
— Не важно. Но на другом. Поедем вместе.
— И схемы там?
— Может быть, там, а может быть, и не очень там. Ты человек взрослый. Должен понимать.
Шток опять задумывается и непроизвольно идет к окну.
— Ты сядешь или нет, урод?
— Да пошел ты…
— Успокойтесь оба, — командует Зверев. Ему не нравится некоторое усиление ситуации. И Шток не нравится. Там, под землей, он полный хозяин над ними.
