Капитан 2 ранга не знал, что Центром сложным и многоступенчатым способом были получены сведения о первой операции «Крот». Поступившая информация позволяла предполагать, что походы шпионской подводной лодки к побережью Советской Прибалтики будут продолжаться. И тогда командование, бригады морских пограничных кораблей получило приказ отработать, довести до высшей степени совершенства уже имеющийся на вооружении морских пограничников метод поимки подводного объекта-нарушителя. Смысл его был в том, чтобы поймать субмарину в ловушку, не дать ей выбраться из нее, заставить всплыть и сдаться.
Сейчас Мухачев-Робинзон предложил нестандартное решение, которое возникло неожиданно и несло в себе серьезный элемент риска. Предполагаемая лодка находилась между «Смелым» и небольшим островом в группе Ухтью. Глубины небольшие, но для субмарины пространства хватит, чтобы ускользнуть. А вот ближе к острову Михкель дно резко поднималось… На это и рассчитывал хитроумный командир «Смелого». Если он вспугнет субмарину глубинными бомбами, лодка бросится к проходу между островами, попытается проскочить в открытое море, но у Михкеля ее ждет преграда. Перепрыгнуть барьер субмарина не сможет – либо врежется в каменистое дно, либо продует балластные цистерны, подвсплывет и высунет рубку на поверхность. Тут-то пограничные сторожевые корабли и возьмут ее в клещи.
Так и получилось… Пока, конечно, в учебном варианте. Но оба командира, да и экипажи «Громобоя» и «Смелого», еще больше утвердились в мысли, что скоро придется гоняться за реальной подводной лодкой.
До возвращения в базу сторожевики потренировались в атаке на встречных курсах. Тут тоже все зависело от вовремя развитой скорости и ювелирной работы матросов на бомбосбрасывателях.
Когда «Смелый» проходил мимо островка Виязе, где никто сейчас не жил, Мухачев вспомнил, как высаживал там десантную группу в прошлом году – был сигнал, что на острове замечен огонь. Нарушителей матросы не обнаружили, но старший группы капитан-лейтенант Дудко доложил, что в глубине Виязе стоит вполне приличный хутор, кругом яблоневый сад… «А грибов белых – хоть косой коси, товарищ капитан второго ранга!»
Остров Виязе прошел траверз, и Владимир Мухачев незаметно вздохнул.
«Вот бы забраться туда на весь отпуск одному, – подумал он. – И никаких тебе проблем, подальше от женских капризов…»
В последнее время отношения его с Любой вконец разладились. И Мухачев все чаще задумывался, осознавая, что женитьба его на этой женщине была ошибкой.
«Она ведь никогда не плачет, – почему-то подумал капитан 2 ранга. – Ни от радости, ни от горя… Я даже не знаю, какого вкуса у нее слезы».
Операция «Семейные каникулы» была задумана в бюро разведки государственного департамента и предложена «Осьминогу» политическим советником посольства в Швеции Майклом Джимлином. А поскольку осуществляли ее люди ЦРУ, то ее можно было считать межведомственной, что ли…
В роли катализатора, который бы активизировал те силы, что числились на Западе по графе «гражданская оппозиция в советском обществе», «ревнители свободы», «защитники прав человека», «наблюдатели за соблюдением хельсинского Заключительного акта», должен был выступить матерый разведчик-профессионал, умеющий делать не только сугубо шпионскую работу, но и обладающий способностью объединять людей пусть и под фальшивыми лозунгами. В первую очередь, под набиравшими силу в связи с перестройкой в Советском Союзе лозунгами националистскими и сепаратистскими.
Как ни парадоксально или, скорее, анекдотично, но выбор пал на Рокко Лобстера именно, в связи с клубом по обмену женами. Когда в Лэнгли судили и рядили, как поступить с Омаром из-за этой его затеи, которая так скандально провалилась в Майами, Сэмюэль Ларкин, изучивший досье Лобстера, высказался в том духе, что такого хитроумца надо наказать делом, в котором он выложился бы вконец, максимально использовал присущие ему способности.
– Нашим друзьям в России, сосредоточенным в Прибалтике, – сказал заместитель директора ЦРУ, – нужен сильный человек, лидер, обладающий к тому же специальной подготовкой, профессионал, знающий толк в конспиративной работе. Не будем обманываться: все эти так называемые диссиденты пока еще слабо выполняют задачу размывания идейной основы советского общества. Наведение мостов, деидеологизация, насаждение культа Запада, самиздат, пропаганда исхода в землю обетованную – все это, к сожалению, не приняло массового характера. Штурмовому отряду в психологической войне с Россией нужен вождь, сильная личность, а не сладкоголосые либералы из числа национальной интеллигенции, которым личные амбиции дороже действительных интересов народа. Тем более, что их личности, как правило, отягощены внутренней борьбой и страхом перед Лубянкой.
И Сэмюэль Ларкин предложил направить проштрафившегося кадрового сотрудника ЦРУ в резидентуру «Осьминога». Там он пройдет специальную подготовку для работы в Прибалтике. Затем его перебросят через границу, Рокко Лобстер осядет в Таллинне, осмотрится, установит контакты с «консенсусом недовольных» и приступит к операции «Семейные каникулы».
На Омара, выполнявшего роль временного резидента ЦРУ, возлагался не только сбор разведывательной информации политического характера. Ему вменялось в обязанность организовать акты недовольства перестройкой в среде рабочих и крестьян, технической и творческой интеллигенции. Необходимо было любыми путями опорочивать, искажать, подвергать сомнению практику новой деятельности партийных, советских и хозяйственных органов, создавать межнациональные противоречия, натравливать группы населения друг на друга. И подтолкнуть в результате инспирируемого недовольства к массовым попыткам покинуть страну через Прибалтику, морским путем. Пусть гребут к шведским берегам на резиновых надувных лодках, пусть захватывают силой яхты, прячутся среди отправляемых грузов в морских портах, хоть вплавь добираются до «берега свободы» А если при этом утонут, будут схвачены пограничниками, обнаружены в трюмах кораблей моряками или докерами – не беда. Надо создать впечатление, что затеянная новым советским руководством перестройка грубо нарушила права человека в СССР, а потому диссиденты побежала из него, как крысы с тонущего корабля. И делать это надо быстрее, пока Советы сами не приняли законы о свободном перемещении за кордон собственных сограждан.
Уговорами, посулами, перспективами в карьере, ну а где и угрозами и шантажом мы должны заставить их броситься к нам в объятья, – развивал идею мистер Ларкин. – Если же они не дотянутся до нас… значит, не суждено. Но дело свое они свершили. «Цель – ничто, движение – все», говаривал Бернштейн, которого русские марксисты до сих пор клянут за опортунизм. В данном случае бернштейновский лозунг для нас кстати. А Рокко Лобстер именно тот человек, который или уговорит русских диссидентов бежать к нам или заставит их это сделать.
Рокко Лобстер сидел в кафе «Пегас», которое размещалось в доме № 1 по улице Харью. Вниз под тупым углом уходила улица Вана-Пости. Рокко ждал встречи с неким Августом Эккерманом, который, по имевшимся у Омара данным, был как бы идеологом тех, кто верил, будто солнце может вставать только на западе.
До назначенного срока оставалось четверть часа. Лобстер держал двумя пальцами чашку с кофе, куда подлил немного сливок из небольшого изящного сосуда, и спокойно разглядывал соседей за столиками.
«Здесь или… Нет, я ошибаюсь. По-моему, интерьер был другим. Хотя… О чем ты думаешь, Рокко! Ведь прошло более сорока лет… Хочешь ты этого или нет, а здесь все просто обязано было измениться».
Рокко Лобстер умел скрывать чувства. Никто бы из посетителей кафе «Пегас», глядя на ничего не выражающее, бесстрастное его лицо, не догадался бы, что этот внутренне размякший сейчас человек вспоминает тот день сорок четвертого года, когда его, восьмилетнего мальчишку, мать в последний раз привела в кафе Старого города. Никто бы не догадался и о другом: что этот человек – разведчик ЦРУ. Нет, это обыкновенный таллинец, одетый скромно, но со вкусом. У него есть дача, хотя может отсутствовать машина. У него среднего уровня зарплата, жена и двое взрослых детей.
Да, Рокко Лобстер выглядел именно так. Недаром его высоко оценил Сэмюэль Ларкин. Ему, впрочем, не надо было разыгрывать эстонца. Он был им по крови, как и таллинцем по рождению. До сорок четвертого года.
Вместительный «Боинг» стремительно разогнался по бетонной полосе аэропорта, легко подпрыгнул и стал быстро набирать высоту, разворачиваясь и ложась на курс, который должен был привести самолет на другой берег Атлантического океана.
Джон Бриггс и Олег Давыдов направлялись в Америку.
Прямого пассажирского рейса из Ухгуилласуна в Вашингтон не было, они летели в Нью-Йорк, чтобы пересесть там на самолет внутренней авиалинии.
