Дежурный офицер внимательно изучил документы летчика, выдал направление в офицерское общежитие и предложил пройти к полковнику, возглавляющему группу, в которую включен и капитан Гейм. Домик, где помещался таинственный полковник, был расположен в другом конце форта Мид, в глубине сада, и без специального пропуска попасть в него было нельзя. Впрочем, это обстоятельство Гейма уже не удивило. Но зачем им потребовался он?
— Стив, дружище, здорово! — шумно приветствовал Гейма атлетического сложения офицер с квадратным лицом и глазами навыкате. — Где тебя черти носят? — гигант хлопал летчика по плечам, по спине, и от его дружеских шлепков даже мускулистый, сильный капитан Гейм поневоле морщился.
Встреча с полковником Коулом не очень обрадовала Гейма: он отлично помнил его по совместной службе в прошлом, когда Коул был еще лейтенантом, — он любил разыгрывать из себя друга-приятеля то того, то другого офицера-сослуживца, старался втереться в дружбу к ним, находился в каких-то странно доверительных отношениях с высоким начальством и не пользовался доверием в своей части: люди, с которыми он пытался дружить, довольно часто кончали плохо, у них начинались неприятности, их почему-то понижали, отстраняли от должности или просто от выполнения важных заданий, иные бесследно исчезали. Постепенно вокруг Коула создалась обстановка вражды. Кончилось тем, что он сам был вынужден куда-то сбежать. По этому поводу ходили разные слухи. Гейму Коул всегда представлялся несколько иным, чем другим, казался ему сложнее и значительнее. Здесь, в форте Мид, это предположение получило подтверждение — именно Коул оказался руководителем группы офицеров, временно прикомандированных к НАБ для выполнения специального задания. Стало быть, ему — особое доверие. Кто доверял? Разведывательное управление, с которым он, по-видимому, был давно связан. Летная форма служила Коулу лишь маскировкой его подлинной деятельности.
Знакомство с Коулом все-таки оказалось полезным: с Геймом, не в пример к другим, руководитель группы держал себя с большим доверием. Коул явно пытался играть старую роль закадычного дружка, хотя, по правде говоря, для этого у него не имелось никаких оснований в прошлом. Просто Коул остался прежним, с одной, впрочем, поправкой: как заметил капитан — он пристрастился к виски.
Коул поселил Гейма у себя. Он знал о том, что Гейм служит у Прайса, и, наверное, именно это обстоятельство делало его доверчивым в беседах.
Прошло несколько дней неизвестности и мучительных ожиданий. Как-то вечером Коул вернулся основательно пьяным и, не раздеваясь, завалился на кровать. Он находился в том состоянии раздражения, когда слова уже кажутся лишними, неспособными выразить чувства и мысли. Его массивная квадратная физиономия побагровела, скулы и кадык конвульсивно двигались. Казалось, он вот-вот взорвется. Гейм все-таки слишком хорошо знал Коула, чтобы не понимать, что именно произойдет с ним дальше: страдания должны найти выход в брани и жалобах, и он терпеливо ждал. Личная судьба Коула или его переживания сами по себе мало интересовали Гейма, он рассчитывал на то, что, потеряв над собой контроль, тот расскажет ему что-нибудь стоящее. И он не ошибся: через час Коулу надоело молча страдать. Первое, что он сделал, поднявшись с кровати, — состряпал коктейль, в этом деле рука у него оказалась набита, и угостил им Гейма.
— Попробуй моего снадобья, — предложил он. — Зверобой, — он произнес это слово и по-английски, и по-русски. Видимо, ему когда-то довелось познакомиться с похожим напитком русских, напиток пришелся ему по вкусу, и он к нему пристрастился.
Гейм не имел ни малейшего представления, какой «Зверобой» у русских, но тот, которым только что угостил его Коул, был поистине гадок. С трудом проглотил немного. Коул хвастал, колдуя над бокалами:
— Таким быка свалить можно, не правда ли, Стив? При моей службе без алкоголя нельзя…
Они сидели за столиком вдвоем и пили эту мерзость. Собственно, пил один полковник, Гейм лишь делал вид, что и он захмелел. Постепенно Коула развезло, и он принялся болтать. Озираясь, настороженно вращая вытаращенными глазами, полковник шепотом сообщил Гейму о том, что тысячи военных операторов заняты перехватом разговоров, распоряжений и сообщений, передаваемых по радио и телетайпу. Подразделения перехвата находятся на морских судах и самолетах, а главным образом на военных радиостанциях американской армии за рубежом. Перехватываются и шифровки, и открытый текст и немедленно передаются сюда, в форт Мид.
Капитан Гейм слушал с величайшим вниманием — то, о чем говорил ему Коул, было для него неожиданно. Но он так и не понял, зачем этой специфически шпионской организации понадобился он, летчик.
На следующее утро полковник проснулся как ни в чем не бывало, вряд ли помнил о том, о чем под величайшим секретом и весьма подробно рассказывал накануне, и неожиданно заявил, что через несколько часов он покинет и форт Мид, и Штаты, отправляется отсюда ранее своих подопечных.
— Мы встретимся на Окинаве, — буркнул он, запихивая в рот огромные куски ростбифа.
На Окинаве? Стало быть, они командируются поближе к Вьетнаму? Зачем?
Как бы отвечая на невысказанный Геймом вопрос, Коул пояснил:
— Тебе придется принять участие в «Элинт»… Это кодированное наименование целого ряда секретных операций. Ты что-нибудь слышал об этом? Не слышал? Я так и думал… Потом нас с тобой перебросят еще кое-куда, там будет даже не «Элинт», а значительно хуже… Брр… — он выразительно посмотрел на Гейма, зябко поежился и хрипло рассмеялся. — Ну, не скучай, капитан Стив Гейм, ты им еще покажешь!
— Кому?
— Русским, конечно. — Коул встал и выглянул в окно. Было еще рано. В воздухе тихо кружились желтые листья и падали между деревьев.
— Ты случайно не помнишь, как русские назвали космическую ракету, которую они послали к Солнцу? — спросил неожиданно Коул, думая о чем-то своем.
Гейм ответил:
— «Мечта».
— Ну, ну, пусть они мечтают, — хмыкнул Коул, — а мы люди дела, будем действовать, — и шагнул к двери.
Уже от дверей Коул многозначительно сказал:
— Итак, я буду на Окинаве, а это кое-что значит, можешь мне поверить, капитан Стив Гейм, — и захлопнул за собой дверь.
«Стало быть, все-таки Окинава… Что ждет там меня?» — размышлял Гейм.
Отъезду Коула летчик обрадовался, — теперь он мог отлучиться наконец из форта Мид.
В тот же день на машине полковника он отправился в Вашингтон. Его, конечно, с нетерпением ждали. Майкл Гибсон караулил на обочине шоссе, там, где оно пересекало границу штата. Должно быть, Майклу основательно надоело вглядываться в лица проезжающих, он радостно улыбнулся капитану и бросился к своей машине. Роскошный «кадиллак» рванул с места, Гейм старался не терять его из виду. Рядом с сыном писателя сидел кто-то в штатском. Когда автомобили несколько сблизились и человек обернулся, Гейм узнал в нем генерала Гуго Лайта, одного из крупных банкиров на Среднем Западе. Так вот откуда у Майкла этот великолепный автомобиль! Гейм знал, что Лайт служит в штабе командующего Седьмой армией США, дислоцированной в Западной Германии, занимает там высокий пост и появляется на родине лишь по каким-нибудь важным делам. Следовательно, и на этот раз, как обычно говорил Артур Гибсон, «с Рейна надо ждать гадостей». И все же приезд Лайта очень обрадовал летчика, он всегда чувствовал к нему большую симпатию за его ум и мужество, за активное участие в борьбе против таких опасных людей, как Уильям Прайс.
Машины свернули на боковую дорогу и на большой скорости понеслись вперед. Гейм понятия не имел, куда его ведет Майкл Гибсон, лишь внимательно следовал за ним. Так ехали довольно долго, во всяком случае, летчик не без основания стал с опаской поглядывать на приборы — бензина в баке оставалось не так уж много.
Вечерело. Тени пали на землю. Солнце стало на самой кромке горизонта, большое, излучающее мягкое сияние. Придорожные деревья то и дело заслоняли его от Гейма. Мохнатые ветви мелькавших по сторонам деревьев казались совсем черными на ослепительном фоне солнечного диска. Потом, как-то незаметно, солнце скрылось, последняя полоска света погасла.
Сумерки. Гейм всегда, еще с детства в Калифорнии, любил это предвечернее время, приносившее в дом успокоение от дневных хлопот и отдых от трудов. Но на этот раз Гейм не почувствовал знакомого облегчения и легкой радости, ему было не до того.
Уже совсем стемнело, когда вдоль дороги показалась длинная изгородь. Машины миновали массивные ворота и въехали во двор большой усадьбы. Из переднего автомобиля показался Лайт. Он вылез из кабины и пошел навстречу Гейму.
Несколько выше среднего роста, широкоплечий, темноволосый, с длинным бледным лицом, на котором выделялись голубые глаза; уверенные движения, спокойный взгляд, походка солдата — все выдавало в нем кадрового военного — таков был генерал Гуго Лайт, которого летчик знал, когда тот еще был майором.
