Бонда, Масуда и Скарлетт швырнуло на пол салона.
— Давай быстрей в кабину, Кен! — закричал Бонд. — Скорее, ради бога, мы же падаем.
Лицо Бонда было перепачкано кровью охранника, которая хлынула фонтаном из вспоротой яремной вены. Все ближайшие кресла были сплошь покрыты кровавыми пятнами и красными ошметками мозга и мышечной ткани двух других конвоиров. Бонд кричал и ругался на Кена Митчелла, но тот был парализован паникой и просто вцепился в край ближайшего кресла. Бонд дотянулся до Митчелла и ткнул стволом пистолета прямо ему в ухо:
— Если ты сейчас же не проберешься в кабину, я тебе мозги вышибу. Иди! Иди же!
Митчелл разжал руки и стал не то выполнять приказ, не то просто сползать под действием силы тяжести по скользкому от крови полу салона. Бонд успел разглядеть, что по его лицу текут слезы.
— Давай живее! — заорал Бонд.
Масуд к этому времени сумел упереться ногами в основания кресел и занять достаточно устойчивое положение, чтобы выстрелить в Бонда, но поскольку самолет продолжал падать, тряска, вызванная турбулентностью, привела к тому, что выпущенная им пуля вошла в потолок салона.
Где-то дальше по проходу Скарлетт пыталась удержаться от скольжения вниз, уцепившись за ножку кресла. Судя по всему, она не могла хорошенько прицелиться в Масуда и потому не стреляла.
Митчелл добрался до перегородки перед пилотской кабиной и скрылся из виду. Остальные трое оставались в салоне, держась за кресла. В пяти рядах позади себя Бонд увидел сапоги Масуда, но не решился стрелять, опасаясь, что даже его сравнительно маломощный люгер пробьет обшивку и вызовет дальнейшую декомпрессию.
На мгновение самолет выровнялся и даже задрал нос, от чего по всему фюзеляжу прокатился очередной удар, заставивший зазвенеть всю обшивку и все силовые элементы корпуса. Митчелл вывалился из-за перегородки перед пилотской кабиной и упал на пол. Самолет тем временем вновь опустил носовую часть и перешел в пикирование. Скарлетт закричала, и Бонд увидел, как ее тащит вниз по полу салона. Масуд перехватил ее за руку и подтянул к себе. На глазах у Бонда он схватил ее за горло и втащил в свой ряд кресел. Пистолет она выронила.
В трясущемся и прыгающем самолете Масуд умудрился все же выбраться в проход, встав на колени и прикрываясь Скарлетт как щитом. «Ну и силища у него», — подумал Бонд. Этот человек был похож сейчас на троглодита, который тащит свою женщину за волосы в пещеру. Опираясь на кресла свободной рукой, он стал пробираться в носовую часть самолета. Когда он добрался до Бонда, их глаза встретились, и Бонд увидел, что ствол пистолета приставлен прямо к уху Скарлетт. Слова в такой ситуации были излишни. Скользя по залитому кровью полу салона, Масуд смог добраться до кабины, где, по всей видимости, он занял пустое пилотское кресло.
Самолет тем временем выровнялся, и Бонд смог оценить степень опасности. Продырявленное стекло иллюминатора продолжало создавать декомпрессию, и противостоять утечке воздуха было все труднее. Часть кресел валялась на полу, и Бонд понимал, что, если тело охранника прижмет к окну еще сильнее и оно выдавит стекло — а это могло произойти в любой момент, — ситуация станет еще более угрожающей.
Митчелл неподвижно лежал на полу салона — судя по всему, без сознания. Его тело сползло почти к самой кабине.
Бонд, продолжая двигаться вниз, перешагнул через Митчелла и открыл дверь. Скарлетт сидела за пультом управления, а Масуд по-прежнему прижимал ствол револьвера к ее голове.
Он спокойно посмотрел на Бонда:
— Брось оружие. Или я ее убить.
— Ты не рискнешь больше стрелять, — сказал Бонд. — Тем более из своего большого кольта.
Масуд протянул другую руку и одним движением схватил горло Скарлетт так, что почти полностью перекрыл ей дыхание.
— Вот так мы делать на базаре, — проговорил он. — С те торговцы, кто не платить. Стрелять не надо.
— Хорошо, хорошо, — сказал Бонд.
— Сядь. — Масуд ткнул пальцем в кресло второго пилота. — Пистолет дать мне.
Бонд увидел широко раскрытые испуганные глаза Скарлетт, умоляюще смотревшие на него; он молча сделал то, что ему велели.
Масуд бросил быстрый взгляд на карту, которую достал с центральной консоли, и — уже более внимательно — на россыпь цифр на приборной панели перед Скарлетт.
— Шесть минут, — сказал он. — Снижать самолет.
Он продемонстрировал Скарлетт, как это делать: двигая ручку от себя, он изменял положение элеронов таким образом, чтобы самолет терял высоту.
Под правой рукой Масуда виднелся кустарного вида переключатель. Судя по всему, именно его на скорую руку приладили на приборной панели инженеры Горнера: он был соединен с механизмом открывания створок багажного отсека, превращенного в бомбовый люк. Масуд нетерпеливо теребил пальцами этот заветный тумблер.
В это самое время экраноплан осуществлял дозаправку топливом, которое перекачивалось с борта танкера. Происходило это в районе Форта-Шевченко — города на западе Казахстана.
Таким образом высокоскоростная цель стала на время неподвижной, что заметно упрощало задачу пилотам трех британских «Вулканов В-2», приближавшихся к этому району на высоте пяти тысяч футов почти со скоростью звука; эту скорость они поддерживали с того самого момента, как взлетели с секретной авиабазы в одной из стран Персидского залива. Летчики получили приказ на взлет прямо из Нортхолта, с указанием координат подлежащей уничтожению цели. Задание основывалось на информации, полученной из телефонной будки на окраине Ноушехра и переданной через Тегеран в офис Службы в Риджентс-парке.
Один из самолетов нес на борту «Вороненую сталь» — крылатую ракету, снабженную ядерной боеголовкой с кодовым названием «Красный снег». Мощность ее составляла более мегатонны. Боевую нагрузку каждого из двух других «Вулканов» составляла двадцать одна обычная авиабомба по тысяче фунтов.
Летчик, имевший на борту ядерную ракету, получил строжайший приказ атаковать цель только в том случае, если действия двух других самолетов окажутся безрезультатными. Этот «Вулкан» шел в стороне от ведущей пары на расстоянии примерно двадцати миль. Когда британские пилоты вышли на цель и стали перестраиваться для нанесения удара, на выделенной им радиоволне воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием в эфире. Оба «Вулкана», несшие на борту обычные бомбы, начали выполнять заход на цель по классической еще со времен Второй мировой войны схеме проведения бомбардировки крупной одиночной, обычно морской, цели. Каждый из бомбардировщиков сбросил по десять бомб, поднявших две гряды взметнувшихся высоко к небу взрывов.
Море вокруг экраноплана закипело, соленые волны обрушились и на танкер, и на не слишком устойчивое в неподвижном положении гибридное судно, которое чуть было не перевернулось. Но все-таки оно удержалось на плаву. Бомбардировщики набрали высоту и, оценив результаты атаки как неудовлетворительные, начали перегруппировку.
Вообще-то согласно инструкциям второй заход на цель не был предусмотрен; пилоты даже не отрабатывали соответствующие действия в составе звена. В пикировании «Вулкан» представлял собой довольно медлительную и недостаточно маневренную цель, уязвимую как для зениток, так и для ракет класса «земля — воздух» или «корабль — воздух». «Одна бомбардировка — один заход на цель», — гласила едва ли не главная заповедь пилота, который садился за штурвал самолета этого типа, особенно если задание выполнялось днем, без прикрытия истребителей. Но все это относилось к действиям в обычной боевой обстановке, а в этот день обстоятельства отнюдь не были обычными.
После коротких переговоров по радио оба самолета сделали круг и стали повторно заходить на цель, но на сей раз экраноплан уже ждал их и был во всеоружии. Управляемая ракета сошла с пусковой установки и устремилась в небо, навстречу самолетам. Заметив оставляемый ею в воздухе след белого пара, пилот первого бомбардировщика отстрелил тепловые ловушки и выполнил противоракетный маневр: дернув рычаг управления на себя, он заставил самолет набрать высоту. При такой траектории полета ракета должна была продолжить движение по инерционной параболе. К сожалению, пилот второго «Вулкана» не смог среагировать так же быстро, и ракета, чиркнув по небу смертоносным фейерверком, вонзилась в один из двигателей бомбардировщика, отхватив при этом немалую часть его правого крыла. Самолет утратил управление и стал терять высоту; о том, чтобы дотянуть хоть до какого-нибудь аэродрома, не могло быть и речи. Летчик сделал все, чтобы подняться как можно выше, и, лишь поняв, что от него уже ничего не зависит, нажал на кнопку катапультирования. Следом за ним кабину покинул и второй пилот. Вскоре их парашюты раскрылись на высоте пяти тысяч футов над окрестностями Форта-Шевченко. Подбитый самолет вошел в штопор и рухнул в море вместе с тремя оставшимися на борту членами экипажа.
