— Послабее. Двойную «Кровавую Мэри».
— Ничего себе! Что же, в таком случае, вы считаете крепким напитком?
— Водку со льдом…
Себе Бонд заказал водку с тоником.
— Слушаюсь, сэр, — сказал официант с типично багамской невозмутимостью и неспешно удалился.
— Вы на острове совсем недавно, не так ли? — спросила девушка.
— Сегодня утром приехал. А вы?
— Уже полгода. Заметили в гавани яхту «Летучая»?
— Конечно, — игрушка… Так это ваша?
— Не совсем — одного моего родственника.
— Наверное, вы и живете прямо на яхте?
— Нет, снимаем участок.
— А я, знаете ли, хочу купить здесь землю, можно и с домом…
— Да? Кажется, наш хозяин собирается продавать. А мы как раз на днях уезжаем — так что попытайте счастья.
Бонд со значением:
— Непременно. И не только с участком, — заглянул ей в глаза.
— Пошляк! — Вдруг она рассмеялась, ямочки углубились. — Простите, я не хотела так резко. Понимаете, надоели эти песни — тут ведь публика все больше в преклонных годах, состоятельная, а старичкам лишь бы кого помоложе. Просто проходу не дают… А вы наверняка покорите старух-миллионерш; роскошные дамы — все как одна маскируют седины голубой краской…
— И питаются вареными овощами?
— Запивая морковным соком…
— Ну нет, с миллионершами дружба врозь, мое любимое блюдо — суп из моллюсков.
Она удивленно взглянула:
— А вы, оказывается, знаете местное поверье?
— О том, что суп из моллюсков — любовное зелье? В это верят везде, где водятся моллюски. Такой супчик обычно подают перед первой брачной ночью. Впрочем, на меня не подействовало…
— Так вы женаты, мой рыцарь?
— Нет, — улыбнулся Бонд. — А вы замужем, моя королева?
— Тоже нет.
— Отчего бы, в таком случае, нам вместе не отведать этого волшебного супа?
— Должна заметить, мистер Бонд, что вы мало чем отличаетесь от моих менее юных поклонников — по крайней мере, в остроумии…
Бонд решил, что пора переходить к делу.
— Вы отлично говорите по-английски, но все же есть какой-то акцент. Итальянский?
— Угадали. Кстати, меня зовут Доминетта Витали. Я училась в Англии, в Королевской академии драматического искусства, родители настаивали на таком образовании. После их гибели в железнодорожной катастрофе я бросила учебу, вернулась домой и поступила на сцену. Как выяснилось, английская школа в итальянском театре не ценится, пришлось переучиваться — один язык и остался…
— Почему же богатый родственник, владелец яхты, не одолжил денег на учебу?
— Он… не совсем родственник. Скорее, опекун, друг. На Багамы приехал за сокровищами, представляете?
— Что вы говорите! Наверное, у него есть какая-нибудь пиратская карта?
— Может быть, но мне ее не показывают и в море меня с собой не берут. Спасибо, что в казино приглашают — кстати, там сегодня собираются все пайщики.
— Чем же вы целый день занимаетесь?
— Гуляю, хожу по магазинам, плаваю с аквалангом…
— Возьмите меня как-нибудь поплавать.
— Посмотрим. — Она поднялась. — Мне пора, спасибо за угощение. К сожалению, обратно в Нассау вас отвезти не смогу, мне в другую сторону. Вызовите такси.
Бонд проводил ее до машины.
— Увидимся вечером в казино, Доминетта?
— Если не будете называть меня Доминеттой. Меня обычно зовут Домино.
Колеса выплюнули гравий, и маленькая синяя машина понеслась по дорожке; на перекрестке остановилась — и повернула направо, к Нассау.
— Вот шельма! — усмехнулся Бонд и пошел расплачиваться.
Бонд вызвал такси и поехал в аэропорт: в час пятнадцать прилетал сотрудник Центрального разведывательного управления — некий Ф.Ларкин. Не хотелось бы, чтоб он оказался каким-нибудь мускулистым юнцом с модной стрижкой и пренебрежительным отношением к англичанам вообще и к их маленькой отсталой колонии в частности… Впрочем, наплевать, лишь бы привез рацию — для автономной связи с Лондоном и Вашингтоном, да счетчик Гейгера, тоже новейший, переносной: тем ЦРУ и ценно, что прекрасно оснащено… Так рассуждал Бонд, поглядывая в окно такси.
Нассау, столица Багам, располагается на песчаном острове Нью-Провиденс: здешние желтые пляжи считаются красивейшими в мире, но больше на острове ничего интересного нет — чахлый кустарник, казуарины, фисташковые деревья, ядовитые растения, большое солоноватое озеро. По побережью, в великолепных садах миллионеров, растут тропические цветы и пальмы, летают пестрые птицы — но все это вывезено с Флориды, и в глубинной части острова из выжженной бесплодной земли торчат лишь скорбные кресты ветряков…
Сам Бонд прилетел сегодня в семь утра. Приняв душ и позавтракав, он отправился, на встречу с полицейским комиссаром, начальником таможенной службы и заместителем губернатора. Лондонские сверхсрочные и совершенно секретные телеграммы возымели действие — все трое выразили готовность к услугам, однако Бонд ясно увидел, что занятие его они считают пустым. Рыжеусый заместитель губернатора Роддик блеснул пенсне и сказал осторожно:
— По нашему мнению, капитан Бонд, Такой огромный самолет в колонии спрятать невозможно. Единственное подходящее место для приземления — столичный аэропорт. Посадка же в прибрежные воды исключена — мы запросили все острова, нигде ничего не замечено. У нас постоянно работает радар…
— И ночью? — перебил Бонд.
— Резонный вопрос, — вступил в разговор полицейский комиссар Харлинг, подтянутый, военного вида мужчина. — Ночью, действительно, за радаром никто не следит, рейсы у нас все дневные, работники в основном из местных, сами понимаете… Да честно говоря, и на радар-то надежда плоха — старенький, маломощный…
— Комиссар, капитану Бонду вряд ли интересны наши внутренние проблемы, — поспешно перебил Роддик. — Мистер Питман, что вы можете сказать о гостях острова?
Начальник таможенной службы, холеный багамец с живыми карими глазами, тронул лежащий на коленях портфель:
— Вы просили представить данные за последние две недели — вот, все анкеты у меня с собой… Подозрительных лиц нет.
— Меня интересует группа людей, европейцев, внешне ничем не выделяющихся, вполне благопристойных. Но держатся они, скорее всего, вместе, возможно, есть свое судно или самолет, — сказал Бонд.
— Такой группы не припомню… Разве что очередные искатели сокровищ?
— Бросьте, Питман, — поморщился Роддик. — Обыкновенные богатые бездельники…
Но Бонд все же ухватился за эту ниточку, прочел, обращая особое внимание на обитателей яхты, все анкеты и пошел погулять по городу…
Приехав на такси в аэропорт, он купил «Нью-Йорк Тайме»: заголовки кричали о пропаже «Защитника», Бонд увлекся передовой, и тут ему в самое ухо шепнули:
— Вас приветствует агент 000…
Бонд порывисто обернулся — да это же Фэликс Лейтер, старый знакомец! Копна белокурых волос, широченная улыбка, вместо правой руки — металлический протез.
— Феликс, старина!.. Ты знал, что работаешь со мной?
— Пора запомнить: ЦРУ знает все!
Лейтера ждала заранее заказанная в бюро по прокату машина. За руль сел Бонд: Лейтер, видите ли, еще не привык к «проклятой английской манере водить машину задом наперед», как он обозначил левостороннее движение.
— Ну, выкладывай, Феликс, — потребовал по дороге Бонд, — ты же в частные сыщики ушел, почему спять в ЦРУ?
— Очень просто — призвали. В резерв ЦРУ, Джеймс, не записывают только в одном случае: если на грани провала не сожрал шифр-блокнот… Протрубили, понимаешь, тревогу: все бросить, явиться в двадцать четыре часа. Я уж думал, русские напали. Явился, а мне говорят: кидай в чемодан плавки, картишки и лети в Нассау. И что мне там делать, спрашиваю, играть в бридж и плясать танец «ча-ча-ча»? Нет, отвечают, работать с Бондом. Ну, я спорить не стал, раз этот ваш любимый Н. или М. послал тебя, значит, жареным пахнет. Рад тебя видеть, чтоб ты пропал!..
В гостинице «Королевская Багамия», в лейтеровском номере, они спросили два сухих мартини и меню. Обед, дорогой и невкусный, принесли только через полчаса.
— Это не отбивная, а подметка, и притом старая! — возмущался Лейтер. — А от луковых колец по-французски француза бы просто стошнило. Что будем делать, Ястребиный Коготь? — Он смотрел воинственно.
— Обедать где-нибудь в городе. — Бонд встал. — А сейчас — не посетить ли нам «Летучую»? Проверим, нет ли радиации. Ты счетчик-то привез?
— А как же! — Лейтер раскрыл чемодан. — Смотри: вроде бы обыкновенный фотоаппарат в футляре и столь же обыкновенные часы. Вешаешь фотоаппарат на левое плечо, надеваешь часы, проводочки от них тянешь вверх под рукавом, потом вниз вдоль тела и через дырку в кармане выводишь наружу, втыкаешь в гнезда аппарата. — Он расстегнул футляр. — Объектив, как у настоящего, даже кнопка есть, а начинка, конечно, другая. Эта штука реагирует на радиацию, а дополнительная стрелка на часах показывает, сколько единиц. Старые счетчики надо было слушать чуть не в наушниках, а тут — только посмотреть, который час… Короче, садимся в «Трясучую» и едем на «Летучую»…
