Мерлинг поднялся, снял медную крышку с отдушины, засучив рукав, засунул руку по локоть в печь и, вытащив тонкую капроновую нить, потянул за нее. В отдушине показался узкий, длинный мешочек. Он вытряхнул содержимое мешочка на стол. Здесь были паспорта, военные билеты, красные книжечки служебных удостоверений. Взяв паспорт Столярова, он выписал его адрес, затем, отложив одно служебное удостоверение, уложил документы в мешочек и спрятал в печь.
Надев темный костюм, он вышел из дома, тщательно заперев дверь. При виде хозяина пес, зевая и потягиваясь, заскулил. Мерлинг подошел к овчарке и, приговаривая: «Спокойно, Джек, спокойно!» — отстегнул от ошейника карабин с цепью. С звонким лаем пес то мчался вперед, то возвращался назад, провожая его до калитки. Мерлинг вышел на широкую, поросшую травой просеку и, убедившись в том, что никого нет, быстро пошел к платформе.
Машина остановилась в Борисоглебском, подле дома № 5. Оставив за собой такси, Мерлинг поднялся на второй этаж. На двери, увешанной почтовыми ящиками, кнопками было прикреплено объявление:
К СТОЛЯРОВУ С. И
Звонить три раза
Дверь открыл высокий небритый человек.
— Товарищ Столяров? — спросил Мерлинг, вежливо приподняв шляпу.
— Я Столяров, — ответил он.
Вынув из верхнего кармана пиджака книжечку, Мерлинг показал ее.
— Я к вам по делу, — и, отстранив хозяина, уверенно вошел в прихожую.
— Товарищ Столяров, Семен Иванович? — еще раз спросил Мерлинг, присаживаясь на предложенный стул.
— Я, Столяров Семен Иванович, — подтвердил он.
— В начале этого года у вас был украден паспорт. Получилась нехорошая история, Семен Иванович, вашим паспортом воспользовался преступник, и вот…
— По этому вопросу от вас уже приходил один товарищ! — с раздражением перебил его Столяров.
— От нас приходил товарищ? Но мы к вам никого не посылали! Кто у вас был? Вы проверили удостоверение?
— В сером костюме… блондин лет сорока… Постойте, он мне удостоверение показывал… Дай бог памяти… Вспомнил! Майор Никитин!
— У нас нет никакого майора Никитина! Это какой-то авантюрист! Когда он у вас был?
— Дней восемь — десять тому назад… — растерялся Столяров.
— Чтобы выяснить этот вопрос, придется вызвать вас, товарищ Столяров, в управление. Будет вам наука. Паспорт надо беречь! — строго сказал Мерлинг и направился к двери.
Мерлинг рассчитался с такси, еле волоча ноги, дошел до проспекта Калинина и опустился на скамейку.
Ему нужно было внутренне для себя повторить диалог со Столяровым. Что-то в слова этого человека настораживало… Совершенно естественно, что приходили к Столярову проверить, был он в антикварном магазине на Арбате или нет. Но… Столяров сказал, что к нему приходил майор Никитин! Архитектор Никитин! Из Общества охраны памятников старины! Стало быть, уже там, под Свердловском, Никитин шел по его следу? У Марфы-собачницы в его комнате был чекист Никитин! Он хвалил пейзажи, говорил хорошие, успокаивающие слова… Но и пластилин с отпечатком следа попал в руки Никитина! И картину, проданную им Луизе Вейзель, Никитин видел в эскизных набросках! Он обложен, как зверь в берлоге… Везде, за каждым углом, его ждет возмездие… И за Тарасова… За инженера Якуничева… Это была самозащита, иначе он поступить не мог, но…
Когда Мерлинг вернулся домой, надвигались сумерки. Посадив овчарку на цепь и наглухо закрыв ставни, он вошел в дом. За порогом его подстерегал страх. В состоянии смятения, бессильной ярости он метался по комнате, как зверь в клетке. Выискивая пути своего спасения, он думал о том, что с каждой минутой увеличивается риск его пребывания в этом доме. Шесть месяцев он чувствовал себя здесь в безопасности. Кто знает, быть может, уже сейчас, с пленкой в кармане, к нему пробирается «Макс» и за ним по пятам идут те, от кого нечего ждать пощады. Быть может, на допросе, спасая свою шкуру, этот мальчишка уже раскрыл явку и, пользуясь темнотой, машина с вооруженными чекистами сворачивает с шоссе на проселок…
Вдруг Мерлинг услышал все приближающийся звук мотора. Вынув пистолет, он поставил предохранитель на боевой взвод и выбежал из дома. Прильнув к щели в заборе, сжимая в кармане рукоятку пистолета, он следил за дорогой. Тяжелая грузовая машина с жестким кузовом на большой скорости прошла мимо дома. На кузове он прочел: «Гастроном». Обессиленный волнением, медленно, еле ступая, он вернулся в дом.
— Пройдите вперед, — сказал он нищему и, поддерживая его за локоть, повел по дорожке к дому.
«Уйти! Вот сейчас взять самое необходимое, положить в портфель и уйти! — думал он. — Глупо. Через день-другой местком пришлет к нему человека, чтобы узнать, почему он не вышел на работу, и его будут разыскивать».
— Это называется «забота о человеке», — сказал он вслух и усмехнулся.
«Нет, надо уходить так, чтобы не искали. Уходить, не оставляя следов…»
Прошел еще час мучительных раздумий. Вдруг он услышал, как стукнула щеколда, и Джек, звеня цепью, с лаем рванулся к калитке. Опустив руку в карман и сжав рукоятку пистолета, Мерлинг прислушался. Раздался слабый, нерешительный стук. Он поднялся и осторожно вышел из дома.
Возле калитки стоял слепой нищий, в его левой руке была палка, скрюченные пальцы правой он протянул к Мерлингу.
— Подайте милостыньку Христа ради… — наполовину сказал, наполовину пропел он. Это был голос старого, профессионального попрошайки.
С внезапно нахлынувшим интересом Мерлинг рассматривал нищего. Он увидел лицо старика, мутные, покрытые корковой катарактой глаза. Взяв нищего за рукав, Мерлинг втянул его во двор и захлопнул калитку.
— Спокойно, Джек, место! — крикнул он псу, снова вышел за калитку и осмотрелся.
Вечерние тени сгустились. Легкий шелест ветра в листве, приглушенные звуки музыки, далекие гудки электровозов создавали ощущение привычного, непотревоженного покоя.
Мерлинг вошел во дворик и закрыл калитку.
— Мы с вами, кажется, одного роста. Мой старый костюм будет вам впору. Пройдите вперед, — сказал он нищему и, поддерживая его за локоть, повел по дорожке к дому.
Прощупывая палкой дорогу, старик шел и славил доброту хозяйского сердца.
Дверь за ними захлопнулась.
Поставив уши торчком, Джек прислушивался. Наклонив голову то в одну, то в другую сторону, пес чутко вслушивался и вдруг, словно почуяв недоброе, тихо завыл.
Прошло много времени.
Мерлинг вышел во двор и присел возле собачьей будки. Скуля и виляя хвостом, пес подошел к нему и положил голову на его колено.
— Ах, Джек… Дорогой мой Джек, если бы ты знал, как трудна жизнь… — Он погладил собаку по спине.
Пес лизнул его руку.
— У тебя, Джек, чувствительное немецкое сердце. — Мерлинг расчувствовался, и лицо его приняло печально-ласковое выражение. Он полез в карман, вынул небольшой сверток и, достав из него кусок колбасы, протянул собаке.
Осторожно, губами, пес взял с ладони хозяина колбасу и, не разжевав, проглотил.
Мерлинг внимательно следил за собакой, он включил карманный фонарик и направил на Джека луч.
Уткнувшись мордой в землю и поджав хвост, пес надсадно кашлял, на его губах выступила пена, он упал, и по его телу прошла судорога…
Мерлинг погасил фонарь, запер входную дверь, достал из-под лестницы маленький ломик и ввел его в щель между дверью и косяком…
В два часа ночи дежурный платформы, провожая на Москву товарный состав, заметил в стороне дачного поселка Красные сосны зарево пожара.
К месту происшествия выехала пожарная часть и дежурная бригада районного отделения милиции.
Деревянный сухой дом горел как свеча. Было безветренно, пламя поднималось столбом к небу. Жители поселка, передавая по цепочке ведра с водой, как могли боролись с огнем. Когда приехала пожарная часть и сбила полыхавшее пламя, крыша обвалилась внутрь. Наиболее пострадала правая половина дома, здесь выгорел пол и часть стены.
Спустя несколько дней в одной из районных газет на четвертой полосе появилась бойкая заметка. Мы позволим себе перепечатать эту статью, сохранив стиль ее автора:
ДРАМА НА ЛЕСНОЙ УЛИЦЕ
В дачном поселке Красные сосны на Лесной улице в доме № 9 жил технорук набивного цеха артели «Художник» Петр Иванович Доброхотов. Талантливый живописец, добрый, отзывчивый человек, Доброхотов вел уединенный и скромный образ жизни.
Ночью, отравив сторожевую овчарку, неизвестный преступник взломал замок двери и проник в дом. Застигнутый врасплох хозяин дома был убит.
Преступник похитил имевшиеся у покойного ценности, затем, очевидно с целью сокрытия следов преступления, облил тело убитого керосином, поджег и скрылся.
