Мадам уставилась на обрезанные отвороты его штанов. Затем он заметил, как она посмотрела на его модифицированные туфли для боулинга, и не посмел ее за это осуждать. Затем ее внимание привлек ярко-красный браслет часов. На ее лице ясно читалось: она не одобряет его дурной вкус. Типичный американец или канадец, или кто он там есть на самом деле.
Он заметил мимолетное мерцание огней на озере Лугано. Дорога змеилась вдоль берега, постепенно уходя все выше. Швейцария была уже недалеко.
Иногда кто-то проходил по полутемному проходу мимо их купе, заглядывал в стеклянную дверь и шел дальше, в конец вагона, где находился туалет. Мадам плюхнула крупные ноги на сиденье напротив, недалеко от Марко. Поездка длилась всего час, а она успела рассредоточить свои коробки, журналы и одежду по всему купе. Марко боялся покидать свое место.
Наконец сказалась усталость, и Марко заснул. Он был разбужен суматохой на станции Беллинцона, первой остановке в Швейцарии. Пассажир вошел в вагон первого класса и не мог найти места. Он открыл дверь в купе Мадам, осмотрелся, увиденное ему не понравилось, и он стал звать проводника. Ему нашли место в каком-то другом купе. Мадам едва оторвалась от журнала мод.
Следующий перегон длился час сорок, и, когда Мадам вновь взялась за фляжку, Марко сказал:
– Я попробую немного.
Она улыбнулась в первый раз за все эти часы. Хотя она была и не прочь выпить в одиночестве, это всегда приятнее делать с другом. Пары глотков, однако, хватило для того, чтобы Марко вновь задремал.
* * *
Поезд подрагивал, замедляя ход у Арт-Гольдау. Голова Марко тоже покачивалась, и с нее упала шляпа. Мадам внимательно смотрела на него. Когда он наконец открыл глаза, она произнесла:
– Вас разглядывал какой-то странный человек.
– Где?
– Где? Разумеется, здесь, в поезде. Он появлялся не меньше трех раз. Останавливался у двери, внимательно смотрел на вас, затем исчезал.
Может, дело в ботинках? – подумал Марко. Или в брюках. Ремешок для часов? Он потер глаза и попытался вести себя так, будто бы это происходило с ним каждый раз.
– Как он выглядел?
– Блондин, около тридцати пяти, привлекательный, коричневая куртка. Вы его знаете?
– Нет, не имею представления. – Человек из автобуса в Модене не был блондином, и у него не было коричневой куртки, но эти мелочи теперь не имели значения. Марко настолько испугался, что был готов изменить план.
В двадцати пяти минутах езды находился Цуг, последняя остановка перед Цюрихом. Он не мог рисковать и привести их в Цюрих. Через десять минут он объявил, что должен выйти в туалет. Между его местом и дверью было, конечно, препятствие, созданное Мадам. Пробираясь через него, он положил на свое место портфель и трость.
Марко прошел мимо четырех купе, в каждом как минимум три пассажира, ни один из которых не выглядел подозрительно. Он зашел в туалет, запер дверь и подождал, пока поезд не стал замедлять ход. Потом поезд остановился. Стоянка в Цуге длилась две минуты, с момента отправления поезд шел подозрительно точно по расписанию. Марко подождал минуту, затем быстро прошел к своему купе, открыл дверь, ничего не сказал Мадам, схватил портфель и трость, которую приготовился использовать в качестве оружия, устремился в конец поезда и выскочил на платформу.
Маленькая станция, возвышающаяся над уровнем улицы. Марко сбежал по ступеням на боковую дорожку, где стояло одинокое такси с дремлющим за рулем водителем.
– Пожалуйста, в гостиницу, – сказал Марко, напугав водителя, который инстинктивно схватился за ключ зажигания. Он что-то сказал по-немецки, и Марко попробовал итальянский: – Мне нужна небольшая гостиница. Я не бронировал номер.
– Нет проблем, – сказал водитель.
Когда они отъезжали, Марко посмотрел наверх и увидел двигавшийся поезд. Он оглянулся и не увидел никого, кто бы его преследовал.
Они проехали четыре квартала и остановились перед П-образным зданием. Водитель сказал по-итальянски:
– Это очень хорошая гостиница.
– Выглядит привлекательно. Спасибо. Сколько отсюда до Цюриха на машине?
– Примерно два часа. Зависит от движения.
– Завтра в девять часов утра мне нужно быть в центре Цюриха. Можете меня отвезти?
Водитель секунду колебался, думая о возможности получить живой нал.
– Да, конечно, – ответил он.
– Сколько это будет стоить?
Водитель почесал подбородок, пожал плечами и произнес:
– Двести евро.
– Отлично. Давайте выедем в шесть.
– Да, в шесть я буду здесь.
Марко снова поблагодарил его и посмотрел, как он отъезжал. Когда он входил в двери гостиницы, звякнул звонок. За маленькой стойкой никого не оказалось, но где-то неподалеку работал телевизор. Наконец появился подросток с заспанными глазами и изобразил улыбку.
– Гутен абенд, – сказал он.
– Parla inglese? – Говорите по-английски? – спросил Марко.
Парень помотал головой – нет.
– Italiano?
– Немного.
– Я тоже немного разговариваю, – сказал Марко на итальянском. – Мне нужна комната на одну ночь.
Администратор протянул регистрационную форму, и Марко, изображавший Джованни, по памяти заполнил графы с именем и номером паспорта. Он нацарапал фиктивный адрес в Болонье, а также выдуманный телефонный номер. Паспорт находился в кармане куртки, рядом с сердцем, и, пусть с неохотой, он готов был его вытащить.
Однако час был поздний, а администратор не хотел пропускать телевизионную передачу. С удивительно плохим для швейцарца произношением он сказал по-итальянски:
– Сорок два евро, – и не упомянул про паспорт.
Новоявленный Джованни положил на стойку наличные, и администратор дал ему ключи от номера 26. На хорошем итальянском Джованни попросил, чтобы его разбудили в 5.00. Как будто немного подумав, он сказал:
– Я потерял зубную щетку. Не найдется ли у вас лишней?
Администратор выдвинул ящик и достал коробку, наполненную разнообразными предметами первой необходимости: зубные щетки, зубные пасты, одноразовые бритвы, крем для бритья, аспирин, тампоны, крем для рук, расчески и даже презервативы. Джованни выбрал несколько предметов и протянул десять евро.
Шикарный люкс в «Ритце» не мог быть более желанным, чем комната 26. Небольшая, теплая, чистая, с жестким матрацем и дверью с двумя засовами, чтобы оградить себя от личностей, которые неотступно преследуют его с раннего утра. Он долго стоял под горячим душем, побрился и тщательно почистил зубы.
К своей радости, в тумбе под телевизором он обнаружил мини-бар. Он съел пачку печенья, запил его двумя бутылочками виски и, забравшись наконец под одеяло, был морально опустошен и физически истощен. Трость лежала рядом с ним на кровати. Глупо, но он ничего не мог с собой поделать.
В недрах тюрьмы он мечтал о Цюрихе с его голубыми реками, чистыми тенистыми улицами, современными магазинами, любезными людьми, которые все до одного гордятся тем, что они швейцарцы, и все как один с подкупающей серьезностью относятся к своему бизнесу. В другой жизни он бы сел в бесшумный трамвай, чтобы проехаться с ними в финансовый район города. В то время он был слишком занят, чтобы путешествовать, слишком важен, чтобы оставить тонкие интриги в Вашингтоне, однако Цюрих был одним из немногих мест, которые он видел. Этот город ему нравился: не перегружен туристами и автомобилями, не тратит драгоценного времени на помпезные соборы и музеи, не поклоняется прошедшим тысячелетиям. Совсем нет. Цюрих – это город денег, уточненного управления финансами, столь отличного от погони за быстрыми наличными, которую когда-то предпочитал Бэкман.
И вот он вновь в трамвае, в который сел около вокзала и теперь неспешно ехал по Банхоффштрассе, главной улице в центре Цюриха, если в городе вообще была центральная улица. Было почти девять утра. Он оказался в последней волне строго одетых молодых людей, направлявшихся в ЮБС, «Кредит сюис» и тысячи менее известных, но не менее богатых учреждений. Темные костюмы, рубашки разных оттенков, но белых немного, не очень разнообразные по дизайну дорогие галстуки, завязанные крупным узлом, темно-коричневые туфли на шнурках, но никаких кисточек. За прошедшие шесть лет стиль немного изменился. Как всегда консервативен, но с оттенком вызова. Не так стильно, как одеваются профессионалы в его родной Болонье, но все равно привлекательно.
В пути все читали. Мимо проходили другие трамваи. Марко делал вид, что углублен в «Ньюсуик», но на самом деле следил за окружающими.
Никто на него не смотрел. Казалось, никому нет дела до его туфель для боулинга. Кстати, около вокзала он увидел похожие на повседневно одетом молодом человеке. На его соломенную шляпу тоже никто не обращал внимания. Отвороты брюк были немного приведены в порядок после того, как он купил у администратора гостиницы дешевый швейный набор и потратил полчаса в попытках портняжничать, не пролив при этом крови. Его одежда стоила малую толику того, что было надето на окружающих, но имело ли это значение? Ему удалось добраться до Цюриха без Луиджи и всяких прочих, и, если повезет, он выберется отсюда.
