– Там слишком шумно.
– «Кристалл»?
– А там очень велика вероятность встретить наших общих друзей. – На устах Хелен мелькнула многозначительная улыбка. – Мы ведь вроде решили, что сегодняшний вечер пройдет без их участия.
– Тогда я предлагаю пойти в «Яхт-клуб». Там внутри есть один очень уютный и, главное, малоприметный барчик. Проникновенные латиноамериканские блюзы. Коктейль «Феллини»... «Мюнхенский закат». Пунш «Плантатор». Одним словом, более подходящей обстановки... я имею в виду – для философского диспута... на всем судне просто и не сыскать.
– Последний довод был самый убедительный. В «Яхт-клуб», значит, в «Яхт-клуб».
* * *
...Где-то минут через сорок, в полумраке небольшого пространства, ограниченного с одной стороны барной стойкой, а с другой – расставленными полукругом маленькими столиками, под протяжные стоны хрипловатого и чувственного креольского меццо-сопрано, медленно, практически стоя на одном месте, покачивались слившиеся в одно целое фигуры худощавого, но весьма неплохо сложенного мужчины, выше среднего роста, и женщины в длинном вечернем платье с глубоким вырезом на спине. Несмотря на то что женщина была не намного ниже своего партнера, она, словно найдя себе, наконец, желаемую и надежную точку опоры, расслабленно обнимала его за шею, даже скорее просто обвивала ее, в то время как руки партнера медленно, даже очень медленно – практически незаметно, скользя, перемещались с ее стройной талии на покатую аппетитную округлость бедер. С самого начала танца пара не обмолвилась ни единым словом, но в этом и не было абсолютно никакой необходимости. Учащенное, взволнованное дыхание и устремленный друг на друга откровенный красноречивый взгляд делали ненужным всякое звуковое сопровождение. Было видно, что пробегающие между ними в настоящий момент токи настроены на одну и ту же вибрирующую частоту и достигли уже самой высокой степени накала. Чем дольше длился танец, тем все сильней и сильней сближались контуры их неумолимо стремящихся друг к другу губ; тем ясней и неизбежней становился исход противостояния двух направленных друг на друга стремлений.
– Так, внимание... – Тусклый круглый зрачок объектива, асимметрично сдвинутый к левому краю цифрового «Олимпуса», сухо щелкнул диафрагмой, одновременно с мелькнувшей яркой вспышкой, облившей на какие-то доли секунды внутреннее пространство каюты номер 8209, класса «Квинс Грилл». – Хорошо, еще разок, – вот так, – бодрым голоском протянула женщина, с немного растрепанными волосами медно-рыжего цвета, в коротеньком шелковом кимоно, окрашенном в нежно-розовые пастельные тона, повторно нажав на кнопку спуска своей фотокамеры.
– Ну и... в связи с чем это? – не то чтобы недовольно, но как-то немного суховато спросил Олег Иванов, подозрительно прищурив левый глаз. Он сейчас, облокотившись на длинный круглый валик и небрежно закинув за голову подушку, полусидел-полулежал на широкой просторной постели, оккупировавшей почти половину всего пространства каюты, выставив на обозрение из-под легкого воздушного одеяла свой худощавый, но довольно жилистый торс.
– Ни с чем, – ответил фотограф в розовом кимоно, продолжая в небрежной позе, опершись ногами об угол кровати, сидеть на краешке длинной прикроватной тумбочки, протянувшейся вдоль всей стены, которая отгораживала основное помещение каюты от ванного отсека и от коридорчика, ведущего к входной двери. – Просто, на память.
– Ну... на память можно было бы сделать и... в более презентабельном виде.
– А что ж здесь непрезентабельного, – смерив объект своей съемки демонстративно оценивающим взглядом, с деланым недоумением протянула Мэтью. – Такой, можно сказать, Антиной[78].
– Кто, Антиной? – скривив кислую гримасу, протянул объект. – Это что, в смысле нетрадиционной ориентации?
– Нет, – выразительным тоном ответствовала Хелен, – в смысле телосложения.
– В смысле телосложения, тогда уж скорее Геракл. В засушенном виде.
– Опять?
– Что – опять?
– Мы занимаемся самоуничижением. Предупреждаю, чтобы я слышала это в последний раз.
– Слушаюсь, мэм.
– Вот так-то лучше. – Немного помолчав, сидящая на тумбочке дама опустила глаза и бросила в слегка небрежной манере: – А что касается фотографий, то... сделаем и в более презентабельном виде. Нет проблем, – снова подняв свой взор и с легкой улыбкой проследив за реакцией «Антиноя», который, в ответ на ее последнюю фразу, неопределенно пожал плечами, она произнесла успокаивающим тоном. – Не надо так переживать. Эти кадры не для экстренных выпусков новостей. И не для раздела скандальной хроники. Это все исключительно для личного архива.
– Да я, в общем-то, особенно и не переживаю.
– Вот и правильно.
Иванов, после некоторой паузы, улыбнувшись, слегка подмигнул своей собеседнице:
– Судя по энергии и целеустремленности его создателя, архив-то, наверно, уже побольше Вашингтонского фотохранилища. А то и всей картотеки Лэнгли.
– Какой картотеки? – прищурилась Мэтью.
Олег улыбнулся еще шире:
– К примеру.
Обменявшись с ним продолжительным взглядом, женщина в розовом кимоно перевела глаза на лежащий рядом с ней, на прикроватной тумбочке, небольшой аккуратный ноутбук темно-синего цвета и бережно провела рукой по его матовой пластиковой поверхности.
– Ну... коллекция, может быть, и не такая большая. Но то, что гораздо более компактная, это точно.
– Omnea mea mecum porto? Как сказал бы Антиной.
– Что?
– Все свое ношу с собой?
– Можно сказать и так. Хотя, на самом деле, в нашем деле самое главное не объем, а качество. Между прочим, могу сказать, без ложной скромности, у меня есть такие снимки... и портретные и вообще... ничуть не хуже, чем у Жана-Мари Перье[79]. Только он светится с ними везде, где только можно. А я... – Хелен немного замялась.
– А ты терпеливо ждешь своего звездного часа, – закончил за нее Иванов.
– А я... жду своего часа, – выразительно глядя на него, подтвердила Хелен.
– Правильно, молодец. Чего суетиться. Человек, который твердо знает, чего он хочет и что может, всегда реализует свой талант и... найдет свое место в жизни.
– К сожалению, как показывает практика, найти свое место в жизни гораздо легче, чем потом его занять.
– Ничего, у тебя с этим тоже будет все в порядке. Я даже и не сомневаюсь.
– Конечно, – согласилась Мэтью и добавила выразительным тоном: – Мне ведь, в отличие от Перье, есть что не только показать, но еще и рассказать. – За этими словами последовала пауза. Возможно, произнесшая их дама ожидала, что ее собеседник, желая развить эту тему, задаст ей какой-нибудь вопрос. Тем не менее, вопреки этим ожиданиям, никакого вопроса или развития темы не последовало. Тогда она, широко раскинув руки и выгнув стан, потянулась и тут же шумно плюхнулась на кровать рядом с собеседником; затем перевернулась на правый бок, оперлась локтем на лежащую рядом вторую подушку и, положив голову на ладонь, мечтательно устремила взор в потолок. – Вот скооперируемся с мадмуазель Бельмо, да как состряпаем вместе какой-нибудь супербестселлер. Сидни Шелдон и Джон ле Карре только ахнут.
– А вы с ней уже заключили союз? Я имею в виду творческий.
– Почти.
– Поздравляю. Я не сомневаюсь, что это будет поистине несокрушимый тандем, – уверенным тоном произнес Иванов и тут же, как бы между прочим, добавил: – Кстати, Бельмо – это ее настоящая фамилия или... псевдоним?
– Я пока не уточняла. А что? – выразительно подняла бровь будущая участница творческого союза.
– Да нет, ничего, так просто, – с успокаивающей улыбкой ответил ее собеседник и тут же немного торжественно добавил: – Ну что ж, позвольте, как говорится, пожелать вам всяческих успехов на новом литературном поприще. И выразить маленькую скромную надежду на один дарственный экземпляр.
– Какой экземпляр? – непонимающе посмотрела на него собеседница.
– Будущего бестселлера. Кстати, надеюсь также, моя скромная персона в нем фигурировать не будет?
Хелен посмотрела на него долгим, внимательным и немного насмешливым взглядом, затем извивающимся змеиным движением придвинулась чуть поближе, положила руку на его покрытую редковатым курчавым пушком грудь и с вызывающей улыбкой начала ее нежно и дразняще поглаживать.
– А что, есть какие-то возражения?
– Есть.
– Почему?
– Природная скромность. Не люблю быть в фокусе внимания.
Хелен придвинулась еще ближе, так, что она сейчас находилась уже практически лицом к лицу с лежащим на кровати мужчиной.
– Даже если тебе предложат роль первого героя-любовника?
– Ну... это будет очень серьезным испытанием.
– Боишься его не выдержать?
– Я-то выдержу, – вздохнул Олег. – Испытанием это будет прежде всего для того, у кого хватит смелости мне эту роль предложить.
Придвинувшаяся к автору последней фразы медноволосая дама, чуть приподняв голову, посмотрела на него недоуменно-настороженным взглядом:
