Он с мольбой взглянул на эксперта.
– Скажите им, – попросил он.
– Нам нужна эта информация, – только и сказал тот.
На миг палата погрузилась в молчание. Кто-то фыркнул, кто-то закашлялся. Майлза охватило чувство поражения, безысходности. Ему было очень одиноко. Он чувствовал себя как мученик, в грудь которого вот-вот вопьются стрелы язычников.
Теперь он понимал, чего от него ожидали.
– Забудьте и думать об этом, – повторил он. – Выкиньте это из головы, Пол. Вы что, за психа меня считаете?
Он умолк, тяжело дыша.
Но Чарди продолжал все так же спокойно смотреть на него.
– Хорошо, предположим, Пол. Даже если допустить, что я попаду внутрь, что они подключат нужный диск, что я найду терминал – даже при условии, что все обстоятельства сложатся удачно, я все равно ничегошеньки не смогу сделать без этого кода. Даже не…
– Майлз…
– Даже не пытайтесь думать об этом без кода. Это все равно что бродить по самой большой библиотеке в мире и случайным образом вытаскивать книги с полок протяженностью в мили…
– Майлз…
– …в поисках карточки из каталога, которую кто-то когда-то приклеил к какой-то странице. Это…
Его красноречие иссякло.
– Майлз, – сказал Чарди. – У нас есть код.
* * *
Ланахану вдруг стало очень холодно. Его затрясло. Когда он умудрился так замерзнуть? Он потер пересохшие губы. Как все могло произойти так быстро? «Отец небесный, помоги мне. Господи, научи, как мне быть. Господи…»
– Мне нужно собраться с мыслями, – сказал он.
– Я не могу дать тебе на это время, Майлз. Ты единственная наша надежда.
Ланахан ничего не сказал.
– То, что мы ищем, спрятал человек по имени Френчи Шорт, бывший ковбой из отдела спецопераций, который полгода проработал в информационно-аналитическом центре, как раз в то время, когда «Хэррис» получил подряд на поставку, и была установлена новая система. Френчи оставил мне сообщение прямо перед тем, как отправиться на одиночную операцию в Вену, где его убили. Убили с чудовищной жестокостью. Опытный агент поступил бы именно таким образом, а Френчи в свое время был одним из лучших. Он передал мне сообщение через свою жену; она должна была связаться со мной, если его убьют. Но произошло много всякого разного, и мы с ней шесть лет не виделись. В конце концов, месяц или два назад я все-таки получил это сообщение. «Найди башмак, который подойдет по размеру», – вот что Френчи просил Мэрион передать мне, Майлз. Компьютерные спецы из ФБР говорят, что ключ ко всему – слово «найди». Это компьютерная команда, «найти», при помощи которой ты приказываешь компьютеру выудить то, что тебе нужно, из своих внутренностей. Код – «башмак», который подойдет по размеру. У нас с ним был знакомый китаец с таким прозвищем. Так что код – «башмак», или, может быть, какая-то комбинация букв из этого слова, или еще что-нибудь в этом роде. Говорят, толковый оператор, зная это, может отыскать спрятанную информацию.
Майлз смотрел на него. До чего же холодно!
– Что это за информация? Что вы ищете? Что это еще за башмак, который подойдет по размеру?
– Мы ищем причину, по которой бедняга Френчи сдал меня – и «Саладина-два», и курдов – русским. Офицеру КГБ по фамилии Спешнев. Причину, по которой он продал нас. И имя человека, по чьему приказу он это сделал.
– Пол, я…
– Майлз, ты что, до сих пор не уловил? Вокруг чего весь сыр-бор? Ты ведь толковый парень. Я удивлен, что ты так туго соображаешь.
– Пол…
– Тише, Майлз. Позволь старине Полу объяснить тебе, что к чему. Майлз, русские из кожи вон лезут, чтобы уничтожить Джо Данцига, потому что когда он дойдет до определенного раздела второго тома своих мемуаров, то впервые в истории вплотную займется рассмотрением операции, которую мы называли «Саладин-два», операции, в ходе которой мы переправляли курдским повстанцам на севере Ирака оружие и боеприпасы с семьдесят третьего по семьдесят пятый годы. Видишь ли, кто-то из управления, какой-то почитатель Данцига, слил ему в числе прочего архивные материалы по этой операции. И когда он взглянет на них внимательно, с аналитической точки зрения – а он это непременно сделает, потому что его репутация в большой мере зависит от того, как он объяснит провал операции, – то увидит, что советские вертолеты разбомбили курдов в разгар шестого дня после моего пленения. Но русские раскололи меня только вечером шестого дня.
– Они все устроили заранее, – сказал Майлз.
– Вот именно. Они все знали с самого начала. У них все это было – позывные, частоты, все. Они получили их от Френчи Шорта, в Вене. Но им нужно было скрыть факт, что все это они узнали от Френчи, а для этого требовалось свалить вину на кого-то другого. Вот почему для Спешнева было так важно расколоть меня. У него был заранее заготовлен сценарий. По его приказу эксперт по голосам вместо меня передал подставное сообщение Улу Бегу – вот как тщательно все было организовано. Потом вечером я прочитал те же слова в мертвый микрофон.
– Пол… – Ланахан попытался остановить этот поток информации.
Но Чарди не дал ему перебить себя.
– Френчи выдал нас по чьему-то заказу, Майлз. Кому-то очень не нравилось положение дел в Курдистане и то, как оно должно было отразиться на карьерах причастных к нему людей, в особенности Билла Спейта. Вот он и отправил Френчи расстроить операцию и быстренько слинять. Но Спешнев оказался слишком умен; он поймал Френчи, посадил его в подвал и пытал сварочной горелкой. И выяснил, кто его послал и зачем. И потом он заполучил этого человека, Майлз. Он заполучил его с потрохами.
– Пол…
– Майлз, неужели ты не понимаешь? Неужели не догадываешься, в чем дело?
– Понимаю, – сказал Ланахан. – У русских есть свой человек в нашем руководстве.
Улу Бег сидел на берегу пруда и смотрел на лебедей. Забавные создания – утонченные, дикие, явно безмозглые. Он любовался их шеями, такими гибкими и грациозными, и стремительными выпадами, клекочущими, резкими ударами клювом, когда самец покрупнее отгонял того, что помельче, от подруги.
У курдов бытовало древнее присловье: «мужчина рожден для боя». Безобразная сцена, разыгравшаяся на этом безмятежном пруду, подтверждала мрачный смысл этих слов.
Подавленный, он улегся на спину. За болотом на воде покачивалась лодочка; позади высился роскошный особняк. А рядом, словно неприметные тени, сидели два охранника. Их терпение, готовность выдерживать бесконечное праздное времяпрепровождение, казались ему типично русской чертой. Русские способны наблюдать за тем, как тает лед, как растут цветы, как плывут облака.
Впрочем, русские не слишком его занимали. Дни без сновидений перетекали в ночи, а те, в свою очередь, снова в дни. Погода стояла ясная; бухта, небесная синь, бурая рябь болота, птицы – вот что сейчас составляло незыблемую основу его жизни. Он не думал о Чарди, вообще ни о чем, уже неделю, десять дней. В воздухе парила чайка: то с криком пикировала вниз, то взмывала вверх. Небо, на фоне которого она кувыркалась, поражало своим простором, безбрежным и океаническим, с немногочисленными облачками на горизонте, придававшими ему размах. Курд подумал, что сейчас заснет. Он не молился уже много дней. Не видел смысла. Время от времени он думал о Ли.
Но в этот неспешный, тягучий миг из-за деревьев показался человек. Он смотрел мимо Улу Бега, на лужайку, и курд обернулся, чтобы проследить за его взглядом. По лужайке шагал Спешнев в белом костюме в сопровождении свиты помощников.
* * *
– Как дела? – осведомился русский.
– Все в порядке.
– Ну как, отдохнули? Говорят, вы проводите свои дни в покое, набираетесь сил.
– Да. Мне здесь хорошо.
– А силы? Вы чувствуете в себе силы?
– Да, чувствую.
– Смотрели на лебедей?
– Здесь приятное местечко.
– Ну ладно, у меня есть новости. Превосходные новости. Давайте пройдемся.
Они двинулись по берегу пруда.
– Во-первых, из Мексики. Я ожидаю определенных подвижек. Одну неприятную мелочь наконец-то улаживают. Помните вашего старого знакомца, такого толстого мексиканца?
– Да.
– Его загнали в угол в горах. Теперь он нам не повредит. Когда он умрет, вместе с ним умрут все доказательства вашей связи с нами.
– Хорошо.
– Необходимо. Неприятно и рискованно, но необходимо. Однако это еще не все. Настоящая новость. Мы так долго отдыхали, потому что наша добыча тоже отдыхала. Господин Данциг в состоянии крайнего стресса засел в своем доме в Бостоне. Он находился вне зоны нашей – вашей – досягаемости.
– Теперь положение дел изменилось?
– Да. Мы получили сведения о том, что он покинул дом. Неофициально. Он сбежал от своих собственных телохранителей, опасаясь их в силу своей психической неуравновешенности. Он где-то на улице, предоставленный сам себе.
