Наступил последний день неожиданных «каникул» инженера Нарежного. С очередной прогулки они возвращались уже под вечер.
— Завтра за работу, — сказал инженер с удовлетворением.
— Соскучились?
— Да, знаете, привычка, втянулся, — Нарежный произнес эти слова тоном, в котором чувствовалась теплота. — Вот переедете к нам, на родину, чаще встречаться будем, — продолжал инженер. — Только откровенно скажу, кое-что мне в ваших планах не по душе. Отец говорил мне… Раввином, что ли, захотели быть. У нас вы найдете для себя более полезное занятие.
Мордехай Шварц ухмыльнулся, передернул тонкими бескровными губами.
— Не буду я раввином, передумал, — признался он.
— Вот и правильно, — одобрил Нарежный. Помолчали. Машина мчалась улицами столицы, часто останавливаясь у светофоров.
— Есть у меня дело к вам, — задумчиво, будто колеблясь, начал Шварц.
— Говорите, слушаю, — инженер с живостью повернулся к нему.
— Здесь не могу, — Мордехай Шварц глазами показал на шофера, — вопрос-то слишком для меня важный… и щепетильный. Может, мы проехались бы куда-нибудь в укромное местечко, а?
— Щепетильный, говорите, вопрос? — Нарежный окинул спутника внимательным взглядом. — Тогда едемте к нам на дачу, лучшего места не сыскать, уж там-то нас с вами никто не подслушает.
Мордехай Шварц возражать не стал.
Отсюда, из открытого окна расположенной на втором этаже комнаты, виднелась улица дачного поселка. Мордехай Шварц, попросив разрешения «размяться», тщательно облазил садик, обшарил изгородь, осмотрел окрестности, однако ничего подозрительного не заметил — царили обычные здесь покой и непонятное для Шварца благодушие. Эмилия стряпала на кухне, Ефим Саулыч задержался сегодня на даче Лучепольского…
Нарежный появился со спичками и коробкой сигарет. Легко опустился в тростниковое кресло.
— Ну-с, приступим, — шутливо заговорил он.
— Приступим, — неопределенно произнес Мордехай Шварц. — Не обратили ли вы внимание, Семен Ефимович, на то обстоятельство, что я ни разу не спросил вас о вашей работе?
— Обратил. Вашу деликатность оценил.
— Сегодня мне, к сожалению, придется отбросить деликатность. В интересах дела. В ваших персонально интересах, — деловито заговорил Шварц.
— Вы знаете, где и кем я работаю? — удивился Нарежный.
— Да, знаю. Я не собираюсь расспрашивать вас о ваших тайнах. — Шварц попытался улыбнуться. — У меня разговор с вами иного рода.
— Слушаю, — произнес Нарежный.
— Скажите, вы довольны своей жизнью?
— Да, конечно, а почему бы мне не быть довольным? — насторожился инженер. — Я имею любимую работу, отличные условия, все, что мне нужно.
— У вас скудное воображение, инженер Нарежный, — угрюмо усмехнулся Шварц. — Не будем говорить о том, что вы имеете. Лучше я скажу вам, чего у вас нет: денег… погодите, не перебивайте, я знаю — вы скажете, что получаете хорошую заработную плату… Но я имею в виду огромные суммы денег.
Нарежный расхохотался.
— Чудак!.. Да зачем мне миллионы? Я ведь не собираюсь открывать магазины на Кузнецком мосту!
— На Кузнецком мосту — нет, а вообще… — Шварц холодно улыбнулся, глаза его зло сощурились. — Придет время, и вы уразумеете, что такое деньги.
— Не пойму — как же вы собираетесь жить в Советском Союзе с такими дикими представлениями? — удивился инженер.
Пропустив замечание Нарежного мимо ушей, Шварц продолжал:
— Итак, вы не имеете того количества денег, которое вполне могли бы заработать. Деньги — значит богатство, влияние… Богатство — не просто текущий счет в банке, но и поместья, яхты, акции.
— Но мне ничего этого не нужно — я же ученый, а не бизнесмен! — вскричал Нарежный.
— Нужно, нужно, поверьте мне, Семен Ефимович! — Шварц зло хихикнул. — Меня вы можете не таиться, я вас прорабатывать не стану. Допустим на минутку, что по жизненной вашей неопытности вы не цените деньги…
— Доллары? — неожиданно спросил Нарежный.
— Да, — вызывающе подтвердил Мордехай Шварц. — Доллары. Но не будем говорить о деньгах. Мне известно: на службе вы занимаете солидное положение, вас ценят, вас знают как превосходного ученого. Не так ли?
— Возможно, так.
— Вам доверили работу исключительной секретности, — с неожиданным жаром продолжал Шварц. — Это же парадоксально — вы знаменитый ученый, а славы не имеете! Понимаете ли вы, что такое слава, подлинно мировая известность?
— Не задумывался над этим.
— Задумывались! А выхода не видите — в этом ваше несчастье.
— А слава-то… какая же она? — тихо спросил Нарежный.
— Ордена…
— Есть у меня ордена.
— Статьи в мировой прессе — ваши и о вас, выступления на пресс-конференциях, участие в международных конгрессах… Ваши портреты на обложках журналов…
— Н-да… — вздохнул Нарежный, не поднимая глаз, усиленно пыхтя сигаретой.
— Кроме денег и славы имеется и еще одно важнейшее соображение, — продолжал нажимать Шварц. Он немного выждал, но, так как инженер молчал, продолжал: — Вы умный человек и должны понимать истинное положение вещей: разразись, не дай бог, война — победа будет за ними. — Мордехай Шварц ткнул пальцем куда-то в сторону. — У них тех-ни-ка! Но я знаю: вы слишком осведомлены, и не хочу спорить с вами. Вы будете утверждать, что Советский Союз сильнее и, между нами, возможно, так оно и есть. Но ведь дело не только в военной технике, все решает тактика, стратегия.
— Что именно вы имеете в виду? — с интересом перебил Нарежный.
— Простую вещь, Семен Ефимович. Вы, конечно, отлично понимаете значение внезапного термоядерного нападения. Так чего же ради вы, талантливый и нужный науке человек, заранее обрекаете себя на уничтожение?
Нарежный молча курил, следил за сизыми колечками уплывающего в окно дыма.
— И какой же выход? — спросил он наконец.
— А если бы выход нашелся? — упрямо осведомился гость.
— Я не увлекаюсь шарадами, — раздраженно произнес инженер.
— Вы хотите вступить со мной в деловой разговор? — Шварц нагло ухмыльнулся.
— Такой я считаю нашу беседу с самого начала, — уклончиво ответил Нарежный.
— Хорошо, раз вы так настаиваете… — вызывающе сказал Шварц. — Когда я собирался ехать в Советский Союз, ко мне обратилась одна американская фирма. Меня просили встретиться с вами и передать вам деловое предложение. Это, безусловно, ваше дело, но я советовал бы вам внимательно отнестись к предложению фирмы. — Шварц умолк, испытующе разглядывая собеседника.
— Да не тяните вы, черт вас возьми! — неожиданно вспылил Нарежный. — Выкладывайте ваше предложение.
— Не мое, а фирмы, — уточнил Мордехай Шварц. — Вам предлагается поступить на службу фирмы… Гарантируется огромный оклад, в долларах. Жалованье будет регулярно переводиться на ваш текущий счет в нью-йоркском банке, как только вы дадите свое согласие.
— Мне обещают лаборатории, экспериментальный завод, не так ли?
— Н-нет, — возразил Шварц. — Дело в том, что вам придется предварительно заслужить право на отъезд за океан.
— Чего же, в таком случае, хочет от меня фирма? — удивился Нарежный. — Если я соглашусь вступить в штат ее сотрудником, то мне придется уехать из Советского Союза…
— Наоборот, вам пока необходимо остаться здесь, — бесстрастно пояснил Шварц. — Лаборатории в Штатах вы получите позднее, сначала надо выполнить задание фирмы непосредственно на территории Советского Союза. Согласны?
— Трудно согласиться, не зная характера поручения. — Нарежный пожал плечами.
— Первое распоряжение фирмы вам следует выполнить в срочном порядке. Накануне моего отъезда из Советского Союза мы встретимся в этой же комнате, и вы вручите мне материалы, которыми интересуется фирма: о работе группы инженера Ландышева. Понимаете?
— Еще бы! Мне предлагают сделаться шпионом, изменником родины, — резко сказал Нарежный.
— Оставьте красивые фразы! — сквозь зубы процедил Мордехай Шварц. — Постарайтесь быть деловым человеком. О чем вы задумались?
— Соображаю, не следует ли мне позвонить вот сейчас в органы государственной безопасности. — Нарежный в упор посмотрел на гостя.
Тот спокойно ответил:
— Этого не следует делать, инженер Нарежный. Арестовывать меня не за что. Оружия я при себе не имею, разведывательных данных не собираю, военные объекты не фотографирую. Я выполнил лишь просьбу фирмы, а примете вы ее или нет — это ваше дело.
— Успокойтесь, я пошутил, — сказал Нарежный. — Надеюсь, вы сами понимаете необычность вашего обращения ко мне… Это так неожиданно… Чем вы можете подтвердить факт обращения фирмы ко мне с предложением стать ее сотрудником? Имеется ли при вас в письменном виде первое задание мне, о котором вы только что говорили?
