Как крыса. Единственно возможное поведение: отрицать, отрицать до конца, вопреки Очевидным фактам.
– Я не понимаю, – буркнул он, потирая руки, – и до сих пор не знаю, что вы хотите от меня услышать...
Владимир обошел стол и встал перед рыбаком.
– Не знаешь, что я хочу от тебя услышать?
– Да.
Владимир вытащил свой "наган" и, держа его за ствол, стал постукивать рукояткой по ладони левой руки. Такара увидел удар и успел прикрыть лицо. Ему показалось, что рука влетела в рот. В горло потекла кровь, и его охватила ярость. Неповрежденной левой рукой он схватил чекиста за горло и без видимого усилия поднял его, как куклу. Рыбак прочитал в глазах Владимира ужас и увидел, как он высунул язык, прежде чем вспомнил о том, что сзади него есть второй чекист.
Но было уже поздно: искаженное лицо Владимира перед ним расплылось, потом совсем исчезло...
– Спасибо, – прохрипел Владимир, массируя шею.
Второй не ответил. Он снял один за другим несколько черных волосков, прилипших к рукоятке "нагана" и убрал оружие в кобуру. Владимир перестал растирать шею, два или три раза с трудом сглотнул слюну, потом связал одежду в сверток и сунул его под мышку.
– Я ухожу, – сказал он, направляясь к двери. – На час, не больше. Как только он очнется, немного поработай над ним. Хотелось бы, чтобы он был более сговорчив...
Шофер управления дремал в холле, где стояли несколько вооруженных часовых. Владимир потряс его.
– Пошли. Отвезешь меня в одно место.
Они вышли. Ночь была темной и холодной, ветер довольно сильным. Владимир сел в машину рядом с водителем.
– К Китайцу.
Они выехали через площадь на набережную, проехали вдоль порта, направляясь на север. У подножья старого форта они свернули налево и остановились на углу второй улицы.
– Жди меня здесь, – приказал Владимир.
– Слушаюсь, комиссар.
Чекист вышел из машины. Справа от жалкой лавочки узкий проход разделял два дома. Он прошел в эту зловонную черную дыру и оказался в грязном дворе.
Плохо подогнанные ставни на первом этаже пропускали немного желтого света. Владимир заглянул в щель и увидел Китайца, занимавшегося подведением счетов под висевшей на потолке керосиновой лампой. Китаец был старым и высохшим. В течение двадцати лет он содержал единственную в Ногликах прачечную, а также занимался "левыми" делами, при случае приторговывая одеждой. Милиция не трогала его, получая взамен сведения, иногда очень интересные.
Владимир постучал в ставень: три раздельных удара, потом два кряду и потише.
Китаец открыл дверь и согнулся пополам:
– Входите, комиссар, этот дом и все, что в нем, принадлежат вам...
Владимир вошел и положил сверток на стол.
– Я пришел спросить тебя кое о чем, – объявил он, как будто когда-нибудь приходил по другой причине.
Старый сын Поднебесной пошевелил своими тощими плечами под слишком широким пиджаком и скрестил на животе высохшие руки. Владимир развязал сверток и разложил одежду.
– Посмотри и скажи, что ты об этом думаешь...
Китаец подошел, покопался в тряпках несколько минут, затем сделал шаг назад и сказал:
– Эта одежда никогда не проходила через мои руки.
– Ты уверен? – спросил разочарованный Владимир.
– Абсолютно.
Маленький старик, казалось, заколебался, потом, снова скрестив руки на животе, поклонился:
– Интересует ли уважаемого комиссара мое мнение?
Чекист кивнул круглой головой. Его лицо было озабоченным.
– Естественно.
– Недавно эту одежду стирали. То, как была выполнена работа, в том числе и глажка, говорит мне, что это сделал не здешний человек.
Владимир нахмурил брови.
– Не из Ногликов?
– И не из любого другого места Сахалина.
– Из Владивостока?
– Тоже нет.
– Из Японии?
– Нет.
– Тогда откуда?
– Я не знаю, уважаемый комиссар.
– Если я правильно понимаю, ты уверен, что это сделано не в тех местах, что мы перечислили, но ты не можешь сказать, где это сделали.
– Совершенно вернет, – подтвердил Китаец, кланяясь. – Могу я себе позволить высказать предложение?
– Давай.
– Ответ может дать химический анализ. Химические стирающие средства оставляют следы...
– Благодарю тебя. Это все?
Китаец, казалось, хотел сказать что-то еще, заколебался, потом:
– Я мог бы дать вам точный размер человека, носившего эту одежду, но... Китаец замолчал, как будто охваченный сомнениями, но Владимир сухо сказал:
– Договаривай.
– Если вы не в курсе, значит, это не имеет никакого отношения к делу и стоит ли говорить.
– Все равно скажи.
Китаец вздохнул и опустил морщинистые веки на черные глаза.
– Сегодня утром госпожа Маннова приходила ко мне купить мужскую одежду... Именно такого размера.
Владимир остался невозмутимым. После секунды молчания он, не торопясь, завязал сверток.
– Спасибо, – сказал он. – Ты ценный помощник. И пошел к двери, держа сверток под мышкой.
* * *
Юбер мгновенно проснулся и задержал дыхание, тогда как его тело осталось полностью неподвижным. Он открыл глаза: полная темнота. У него было смутное чувство, что он слышал лай собаки. Как бы то ни было, но Юбер был уверен, что в ригу кто-то вошел.
Снаружи в деревьях выл ветер. Юберу захотелось чихнуть, и он поспешил пощекотать небо языком, чтобы пресечь несвоевременное желание.
Внизу что-то шевельнулось. Затем послышался легкий удар о металлический предмет, и кто-то прошептал:
– Вы здесь?
Это должна быть Лин, но он не узнал ее голос. После долгой паузы он услышал:
– Это Лин.
На этот раз сомнений быть не могло. Он тихо свистнул, сообщая о своем присутствии. Почти тотчас он услышал хруст сена под лестницей. Она поднималась.
– Вы где?
– Идите сюда.
Она пошла в его сторону, споткнулась о его ногу и упала на него, откатилась в сторону и осталась лежать, дыша немного прерывисто.
– Какая темнота! – прошептала она.
– Да.
Плечи женщины лежали на его вытянутой руке, и их тела соприкасались во всю длину. Она не отодвинулась и он почувствовал, что в нем поднимается сильное желание.
– Который час?
– Пять. Рассвет только через полтора часа. Хорошо спали?
– Да.
– Сюда дошли без проблем?
– Нет.
Юбер тихим голосом рассказал о неудобствах, доставленных ему толстяком, которого в конце концов ему пришлось убрать. Дойдя до сцены на мосту, он почувствовал, как она вздрогнула и прижалась к нему, и догадался об эротическом эффекте, произведенном на нее этим рассказом в сочетании с темнотой и ситуацией, одновременно скабрезной и опасной.
Немного пряное дыхание женщины ласкало его лицо. Он нашел ее рот и с дикой силой поцеловал. Его руки ощупывали ее тело. Под пальто на ней была пижама из плотной фланели и ничего больше....
– Нет, – простонала она, с силой отталкивая его. – Не сейчас. Я не хочу.
Он не стал настаивать, убрал руки, лег на спину и замер, быстро и шумно дыша.
– Простите, – сказала она. – Это моя ошибка.
Лин не отодвинулась и попросила Юбера дать точный словесный портрет человека, которого ему пришлось убить.
– Кажется, я его видела, – сказала она. – Я почти уверена, что это был сотрудник МВД Адатиума. Это очень неприятно. Когда они найдут тело, то спросят себя, что он здесь делал.
Женщина шевельнулась и продолжила:
– Возьмите... Это ваши документы... Трудовая книжка, командировочное направление, предписывающее вам отправиться в Погоби, где вы будете должны обратиться в центральное бюро по трудоустройству. Вот еще две карточки: члена футбольной команды Гродекова и для столовой. Посмотрите это днем, когда будете один. Вас зовут Юрий Ворошин...
Она рассказала ему несколько деталей из биографии того человека, за которого ему предстояло выдавать себя, и закончила:
– Через час вы выйдете отсюда. Обойдете лесок сзади и увидите светофор железной дороги. За светофором находится деревянный мост. Он временный. Составы вынуждены проезжать по нему со скоростью пешехода. Сядете в первый, который поедет. Устраивайтесь на угле. Мы встретимся в...
– В какую сторону мне ехать? – перебил ее Юбер. – Как я узнаю, что поезд идет, куда надо...
– Груженные углем составы обязательно идут в Александровск, а возвращаются пустые.
– Понятно.
– В Александровске поселитесь в гостинице "Тарракаи" на улице Кирова, возле порта. Там живут только рабочие или моряки, оказавшиеся в городе проездом. Я свяжусь с вами там завтра или послезавтра... Кажется, все.
Наступило натянутое молчание, потом она спросила глухим голосом:
– Вы сейчас в хорошей физической форме?
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
Лин вздохнула и ответила, коснувшись его рукой:
– Я хочу сказать... Я не хотела, чтобы какая-нибудь глупость... лишила вас ясности мысли, которая вам так нужна.
Юбер понял, но у него оставалась смутная враждебность к ней из-за ее первого отказа. Он сказал фальшиво непринужденным тоном:
