— Именно, — улыбнулся Майк.
— Месье Копполано хочет занять место Жюрассьена, — вставил директор. — Поэтому он здесь, и поэтому я велел пригласить вас, Ле Гофф.
Тот тихо свистнул. Теперь он понял, почему ему приказали поместить Жюрассьена в секретную камеру в Санте, а корсиканца — во Фрэн. Американец рискует, внедряясь в банду. Впрочем, такая у них работа. Если бы было надо, Ле Гофф действовал бы так же.
— И, разумеется, если у вас там случатся неприятности, никто вас не прикроет? — спросил он.
— Разумеется, — ответил за Майка англичанин. — Ни наши правительства, ни Интерпол в подобном случае вмешаться не смогут. В случае чего — никто ничем не поможет нашему другу, который к тому же не имеет права раскрыться, сказав, что он — секретный агент. Он должен будет покориться обстоятельствам, какими бы они ни оказались. Он, разумеется, согласен.
— Я знаю, на что иду, — сказал Майк. — И никогда не устану благодарить вас за участие.
Директор взял со стола карточки для документов и протянул их Ле Гоффу.
— Вы займетесь тем, чтобы наш американский друг получил французский паспорт на имя Жюстена Парфэ.
Ле Гофф кивнул, разглядывая фотографии американца. Он перевернул одну из них и увидел, что сделана она была французским фотографом. Мысленно он похвалил секретного агента за предусмотрительность. Он ничего не оставил без внимания.
— Одну вы отправите, как было условлено, Чарли Линдсону, — сказал директор, — по адресу, найденному в бумагах корсиканца.
— Не премину, — согласился Ле Гофф. — Это гарантия. Они возьмут ее с собой в Прагу, чтобы проверить, действительно ли вы — Жюрассьен, — добавил он, повернувшись к Майку. — А вы действительно занимались альпинизмом?
— Мне очень нравится этот спорт, — улыбнулся тот. — Я знаю, что это было одним из условий, поэтому они остановили свой выбор на Жюрассьене.
Начальник бригады улыбнулся в свою очередь.
— Значит, голова не закружится?
— Нет, — ответил агент, открывая в улыбке великолепные зубы.
— А вы сказали ему о другой профессии, из-за которой выбрали Жюрассьена, господин директор? — осведомился Ле Гофф.
— Вы намекаете на его пилотское удостоверение?
— Именно, господин директор.
— Я ему говорил, — успокоил начальник уголовной полиции, — и добился, чтобы его здесь подучили пилотировать вертолет. Кроме того, поручаю вам собрать все, относящееся к Жюрассьену: его жизнь, прошлое, приговоры, связи, привязанности, и так далее, и тому подобное. Чтобы он совершенно вжился в роль этого бандита. На всякий случай, если они станут его об этом расспрашивать. Нельзя ничем пренебрегать.
— Вряд ли они проявят такое любопытство, — заметил Ле Гофф. — Они полностью доверяют корсиканцу и не могут знать, что мы владеем их секретом. Тем не менее, осторожность не помешает.
— Мне не нужно советовать вам сохранять тайну, Ле Гофф, — заметил директор, поднимаясь. — Оставляю на вас нашего друга, которому нельзя терять времени. Он должен 22-го быть в Праге. Мне бы также хотелось, чтобы вы с ним не показывались на людях, даже здесь, чтобы избежать утечки информации.
— Если он хочет, то может пожить у меня в Шату, — предложил Ле Гофф. — Моя мать и жена будут рады.
Директор уголовной полиции посмотрел на Майка, тоже вставшего.
— Я очень польщен и принимаю предложение, — улыбнулся американский агент.
— В таком случае, — сказал директор, — вопрос улажен.
Потом, протянув ему руку:
— Думаю, мы не увидимся до вашего отъезда, месье Копполано. Хочу пожелать вам удачи.
— Помогите нам поймать Дюка и его банду, — вставил англичанин. — Вы сделаете хорошее дело.
— И отомщу за Тома, — прошептал Майк, пожимая руку работнику Ярда.
Потом он присоединился к начальнику бригады по борьбе с организованной преступностью, ждавшему его в коридоре на первом этаже, за стеклянной будкой, в которой сидел привратник, из-за жары расстегнувший ворот сорочки.
Выйдя из такси, Дюк оказалась на бесконечно длинной эспланаде, на которой находился цирк-шапито Буша — знаменитый цирк из Восточной Германии. С другой стороны гигантского проспекта Обранку Миру поднимались трибуны спортивного стадиона «Соколово». Герцогиня Ритфорд, ступая по гравию своими замшевыми туфлями спортивного фасона, направилась к крытому фургону — кассе, где продавались билеты на представление в цирке зверей. Когда она подошла, Чарли, выйдя из «мерседеса», набитого рыболовными снастями и всем необходимым для туризма, присоединился к ней; оба встали в очередь за туристами, машины которых, с номерами всех стран Европы, стояли вдалеке. Красота Чехословакии, прелесть нового места начинали привлекать отпускников разного достатка. Получив билеты, англичане прошли контроль и направились прямо к клеткам хищников, чье местонахождение легко угадывалось по рычанию и характерному запаху.
— Питер? — поинтересовалась Дюк, изящная и элегантная в коричневом платье из тонкого джерси.
— Приедет вечером с «дэ-эс», — ответил Чарли Линдсон, тоже одетый в костюм спортивного стиля.
— На границе не было неприятностей?
— Никаких. Они только удивились, что все эти удочки и палатки нужны мне одному. Но я объяснил, что жду свою семью, которая прилетит на самолете, и что я не могу спать в гостиницах.
— Хорошо. Снаряжение, оружие с вами?
— Да, да, — утвердительно ответил Чарли. — Теперь я хотел бы знать, зачем вы привели меня сюда.
— Чтобы увидеть Тубека. Он должен ждать нас у клетки с пантерами. Когда мы с ним говорили по телефону, мне показалось, что он не в себе. Потому-то я и захотела, чтобы вы были рядом. Мы больше не можем терять время на принятие решений. Теперь дорог каждый час.
— Смотрите! Я вижу его внизу, — сказал Чарли, кивнув головой.
Повернувшись к ним спиной, Рихард Тубек, казалось, разглядывал черных животных с блестящей шерстью, непрерывно ходивших по своим клеткам в двух шагах от него. Десять хищников с Явы, по два в каждой клетке.
— Привет, Рихард, — произнес Чарли, облокачиваясь на поручень.
Чех резко обернулся.
— О!.. — удивленно произнес он. — Добрый вечер, Чарли! Я не ожидал…
Серые с золотистыми крапинками глаза главаря лондонских гангстеров на секунду встретились с глазами чеха.
— Тебе повезло, Рихард. Ты обманул нас, и до сих пор жив.
Чех повернулся к Дюк, взглядом моля о поддержке.
— Да, ему повезло, — произнесла она. — Повезло, потому что вы, Чарли, наняли неловких убийц.
— Давайте не будем говорить об этом, — прошептал Тубек, чувствовавший себя неуютно. — Раз вы здесь, значит, вы простили.
Чарли Линдсон протянул ему одну из своих длинных сигар.
— Ты силен! Мы бы никогда не додумались искать тебя здесь.
— Его сила заключена в желании выжить, — заметила Дюк, делавшая вид, что интересуется хищниками. — Как и все трусы, он гениален, когда речь идет о его шкуре.
— Нет, но… — возмутился чех без особого убеждения.
— Заткнись, — беззлобно оборвал его Чарли. — И поблагодари себя за мысль о «Пражском солнце».
В конце коридора появился служитель цирка с кусками мяса в руках. Это был человек германского типа, плотный блондин, одежда и обувь которого были сильно поношены. Дюк указала Тубеку на него:
— Вы сделали то, что я просила относительно него?
— Да, я с ним говорил. Трижды. В последний раз я повел его выпить.
— И?..
— Он дал мне понять, что за десять тысяч долларов он готов на все.
— Вы дадите ему сто тысяч.
— Что?! — подскочил чех, подумавший, что плохо расслышал.
— Сто тысяч! — повторила Дюк. — Вы отдадите ему деньги двадцать второго, во второй половине дня.
Служитель, насадив один из кусков мяса на специальную пику, просунул ее через прутья решетки, и пантеры с урчанием бросились на еду.
— А сейчас вы передадите ему пять тысяч сверх суммы, — отрезала Дюк, — чтобы показать, что мы люди серьезные.
— Но… — возмутился чех. — Это слишком. Слишком много.
— Делай, что тебе велят, — глухо, но резко оборвал его Чарли.
— И действуйте осторожно, — посоветовала Дюк, вставляя «плэйерс» в мундштук. — А теперь расскажите мне, что вас так взволновало час назад, когда мы разговаривали по телефону.
Рихард Тубек прочистил горло, бросил взгляд на служителя, торопливо кормившего зверей, и наконец прошептал:
— Вчера Ирэн взяла машину, чтобы съездить в Прагу, а я остался в Низборе. Она должна была вернуться в пять, но в семь ее еще не было.
— Ну и что? — спросила Дюк.
— Так вот… — пробормотал Тубек, как будто смущаясь. — Я захотел… ну, узнать, не…
— Не изменяет ли она вам с Иво? — закончила за него своим обычным ледяным тоном леди Ритфорд.
