– В пустоте.
– В каком смысле?
– Ну вот смотрите. Человек, чтобы придать смысл своему существованию, привык окружать себя различными вещами. Возьмем, например, стакан. Он сделан из стекла, у него есть определенная форма, но он пуст внутри. Или вот эта каюта. У нее есть стены, пол, потолок – это все замкнутое пространство, а внутри пустота.
– Я... не очень хорошо...
– Все очень просто. Вещи – это форма. Они существуют и воспринимаются нами в соответствии с этой формой. Но только содержащаяся в них пустота делает их годными к употреблению и придает смысл их существованию. Так вот «дао» и есть эта пустота. Тот, кто все свое внимание сосредотачивает на вещах, способен управлять лишь одной категорией вещей, в то время как человек, сосредоточивший свое внимание на «дао», способен одновременно управлять всеми категориями вещей.
– И в то же время «дао» – это как бы еще и «путь», – полуутвердительно-полувопросительно вставил Иванов.
– Путь, – подтвердил господин Ван. – Правда, это вовсе не означает, что по нему следует идти. В буквальном смысле.
– Как это так?
– Ну... как говорил Лао-Цзы... вы, наверно, слышали о нем?
– Конечно.
– Так вот Лао-Цзы, чье имя можно перевести на английский как «Старейший учитель», говорил, что настоящий мудрец познает мир и видит «дао», не выходя за пределы своего двора. Не видя вещей, он называет их, не действуя, творит. А вот как только он выходит со своего двора, так сразу начинаются проблемы. Способность познавать мир уменьшается. И чем дальше он идет, тем больше.
– Почему?
– Потому что перед ним сразу начинает расстилаться великое множество дорог. А ведь к истине ведет только одна-единственная. Все же остальные – к заблуждению.
– Ну... правильно. Но эту-то, единственную, еще надо найти. Иначе до истины не добраться. А как это можно сделать, сидя на месте и не отправляясь в путь?
– Может быть... заставив истину саму найти дорогу к тебе?
Олег нахмурился и задумчиво опустил голову. Он не мог себе это объяснить, но ему почему-то начало казаться, что сидящий с ним рядом дедушка, так занимательно приобщающий его к сокровищам абстрактной древнекитайской мудрости, на самом деле пытается ему мягко и ненавязчиво втолковать какие-то вполне конкретные практические вещи. Через несколько секунд он исподлобья устремил на своего собеседника внимательный пристальный взгляд:
– И как же это можно осуществить?
Собеседник, слегка улыбнувшись, опустил глаза.
– В современном английском все существительные, к сожалению, обезличены. В отличие от многих других языков, где слово «истина» почти всегда женского рода. А каким образом можно привлечь к себе женщину? Только ее заинтересовав. А как ее можно заинтересовать? В первую очередь чем-нибудь очень сильно удивив. При этом подчас совершенно неважно – чем. Иной раз может сгодиться даже обычный карточный фокус.
Иванов снова сглотнул слюну и почувствовал, что у него загораются кончики ушей:
– А... потом?
– А потом... она уже начинает приходить к тебе просто по привычке.
В это время щелкнул магнитный замок входной двери и через мгновение в каюту вошла маленькая сухонькая старушонка с аккуратно прибранными волосами, несущая в руках пачку каких-то газет и журналов. Седовласый старичок тут же, словно желая сказать: «Вот, пожалуйста», в подтверждение своей последней фразы, сделал демонстративный жест в ее сторону своему молодому собеседнику. Молодой собеседник тут же почтительно встал и замер в несколько напряженной позе.
Господин Ван И тоже, только гораздо более медленно и степенно, поднялся со своего кресла и обратился к супруге:
– Дорогая, позволь мне представить тебе нашего нового знакомого. Господин Олег Иванов. Из России. – Он поймал быстрый взгляд, который метнул в его сторону представляемый им субъект, и тут же, опять-таки с еле уловимой иронией, добавил, обращаясь уже к субъекту: – Если я не ошибаюсь.
Субъект растянул губы в некое подобие искренней приветливой улыбки и, обращаясь к вошедшей даме, сдержанно поклонился:
– Олег.
Дама, сделав еще шажок ему навстречу, протянула руку:
– Лидия.
– Очень приятно, – еще раз поклонился Иванов, пожимая миниатюрную ручку с тоненькими пальчиками и аккуратными небольшими ноготками. – Кстати, имя Лидия очень распространено в России.
– Да что вы говорите, в самом деле? – произнесла дама, но каким-то таким неопределенным тоном, что автор предшествующей фразы так и не смог понять, сообщил ли он ей нечто новое, или же, наоборот, давно и хорошо известную истину.
– По правде говоря, в последнее время, конечно, не так чтобы очень. В основном раньше, – поправился оперработник, опять же, сам толком не зная зачем, и тут же добавил: – Если я не ошибаюсь, это ведь какое-то восточное имя?
– Восточное. Оно происходит от одноименного названия местности и... древнего государства на территории Малой Азии, – основательно и четко, как учительница начальных классов, пояснила носительница имени.
– Того самого, кстати, чьим последним правителем был знаменитый Крез, имя которого стало синонимом обладателя несметных богатств, – подхватил ее супруг. – Хотя на самом деле это имя стоило бы запомнить и почаще вспоминать по другому, более поучительному поводу.
– По какому же? – повернулся к нему Иванов.
– Когда у Креза в гостях побывал знаменитый Солон, то лидийский царь, продемонстрировав великому афинскому законодателю все свое великолепие и роскошь, спросил, знает ли тот человека, счастливее его, Креза. На что Солон ответил примерно следующее: «Видя, какие бывают в жизни человека превратности судьбы, разумно ли гордиться счастьем и благоденствием данного дня и, может быть, даже данной минуты. Ведь к каждому незаметно подходит будущее, полное всяких случайностей, способное все переменить в его жизни». И вскоре Крез вспомнил эти слова. Когда его, по повелению персидского царя Кира, одержавшего над ним победу, уже возвели на костер, он в отчаянии трижды воскликнул: «О, Солон!» Ведь только в эту горестную для него минуту некогда очень счастливый Крез понял, как он был неправ, беззаботно живя настоящим и пренебрегая необходимостью заглянуть чуть вперед и попытаться предугадать, что ему несет будущее.
– Да, действительно, история очень поучительная, – после некоторой паузы произнес Иванов и через секунду, словно спохватившись, добавил: – Ну... я, пожалуй, пойду. И так мы, с моей знакомой, за сегодня, наверное, порядком вам надоели.
Олег ощущал острую потребность как можно быстрее покинуть эту каюту, чтобы спокойно и тщательно осмыслить все то, что он в ней за какие-то последние полчаса услышал и узнал, или по крайней мере перестать уже быть объектом каких-то завуалированных намеков, аллюзий и подсказок, истинный смысл которых он так и не сумел четко уловить, что его, к слову говоря, довольно сильно обескураживало и злило. Он перевел взгляд на сухонькую бабушку, с восточным именем, затем снова на ее коренастого супруга и продолжил, не давая им возможности произнести что-то в ответ и одновременно медленно, бочком, но настойчиво и неуклонно продвигаясь по направлению к выходу. – Госпожа Лидия... Господин Ван И... Большое вам спасибо за беседу, было очень интересно и... поучительно... И за подарок... Замечательная статуэтка... Этот Будда будет постоянно мне напоминать о необходимости... прежде, чем оценивать настоящее... по возможности заглядывать в будущее и... помнить о «дао»... чтобы идти в нужном направлении.
– В нужном, это куда? – тут же спросил господин Ван И.
Иванов на секунду замешкался, находясь уже практически на пороге помещения:
– Ну... это в зависимости от ситуации. В одних обстоятельствах приходится плыть по течению. В другой раз лучше повернуть против. Нет?
Старик пожал плечами:
– Возможно. Я же не знаю, какова ваша цель. Если вы хотите достичь берега, наверное целесообразней все-таки плыть поперек.
– Пожалуй, – после некоторого осмысления услышанных слов усмехнулся его гость, уже держась за ручку двери. – Я об этом как-то не подумал.
– Об этом, к сожалению, забывают очень многие. Но вы теперь об этом осведомлены, и у вас перед ними есть весомое преимущество.
– Это еще один неоценимый итог нашей встречи, – констатировал Иванов и широко улыбнулся: – До свидания, был очень рад познакомиться.
Через секунду, закрыв за собой дверь, он сделал глубокий выдох и быстро направился по направлению к лифтам.
* * *
– Ну, давай, за успех нашего безнадежного дела, – Артюхов поднял свой бокал, наполненный рубинового цвета жидкостью с кремовой пенной шапкой и, чокнувшись с протянутым ему навстречу таким же бокалом, в котором плескался тягучий черно-карамельный «Гиннесс», сделал основательный затяжной глоток. Поставив бокал назад, на желтый картонный кружок с изображенным на нем красным геральдическим львом, он сделал шумный выдох, посопел и, искоса взглянув на своего соседа по столику, небрежно протянул. – Ну так что, как... путешествие? Не зря все-таки было или...
