Я встал, подошел к ней и коснулся ладонью шелковистого облака ее волос, а потом посмотрел в ее смешливые, дружеские глаза и кивнул:
— Я понимаю.
Я вышел из такси перед отелем и окинул взглядом почти пустые улицы города, который еще не очнулся для ежедневной борьбы. Влажная дымка окутывала все вокруг, а верхушки зданий, казалось, были закрыты низко висящими тучами.
Я добрался до своей комнаты и проспал до двух дня, затем дозвонился до Майами и разработал с Артом Кифером план, как мне и Ким выбраться из страны. Он решил, что я сошел с ума, выбрав именно этот угол, так как немного подальше на юг лежали такие места, где можно прятаться всю оставшуюся жизнь, если только ты не Эйхманн и у тебя есть деньги, чтобы дать кое-кому взятки. Но я настаивал на своем, и он согласился, как, впрочем, делал всегда; мы условились, когда и где встретимся. Второй звонок связал меня с Малышом Джо Малони; который обещал доставить несколько необходимых вещей в камеру хранения на автобусной станции, ключи от которой будут оставлены для меня внизу, у стойки.
В четыре тридцать я взял ключи, оплатил счет, вскочил в такси, направлявшееся в верхнюю часть города, забрал из камеры хранения сорок пятый, ящик боеприпасов, набор инструментов и два маленьких напильника, вполне заменявших ацетиленовую горелку. Полчаса спустя я постучался в номер Ким и услышал, как она идет к двери.
— Привет, моя обрученная, — сказал я.
— Давай не будем слишком увлекаться этой игрой, Морган.
— Все в этом мире игра, Ким. Только ставки меняются.
Она закрыла дверь и проследовала за мной в комнату, подождала, пока я устроюсь в большом кресле, потом уселась напротив.
— Тебя не было в номере ночью.
— Это важно?
— Моим людям это не понравилось.
— К черту твоих людей.
— Ты добровольно участвуешь в операции.
— О'кей, я вернулся.
Ким кивнула, но в ее глазах я уловил тень упрека.
— Тебе это, наверное, не важно, — продолжила она, — но я расписалась в твоем получении, и до тех пор, пока не сдам тебя снова под расписку в очередную тюрьму, моя шея и карьера находятся в подвешенном состоянии. Я не напрашивалась на это дело. Я не хотела им заниматься, но мне предложили, и я не отказалась. Так как ты принял эти условия добровольно, я надеялась, что все приготовления будут проходить по нашему взаимному согласию. У нас нет причин вредить друг другу.
— О, дорогая, — воскликнул я, — перестань, прошу тебя! Черт, если бы мне нужно было продемонстрировать свои таланты, я бы сделал это перед всем твоим чертовым департаментом, а не только перед тобой. Забудем об этом, о'кей?
Неохотно и с суровой усмешкой она сказала:
— О'кей, Морган. Мы будем спокойны и невозмутимы.
— Отлично. А теперь... что-нибудь насчет Гормана Ярда?
Несколько секунд Ким покусывала нижнюю губку.
— Он мертв, Морган.
— Что?!
— В тюремной мастерской произошла авария. Никого не признали виновным. — Она замолчала, наблюдая за моей реакцией, а потом закинула руки за голову. — Так как ты заинтересовался этим, они решили провести еще одно расследование.
— Ну и смеху с этими ребятами там, наверху. Они не очень далеко продвинутся. Каким образом копам удалось арестовать его?
— Их навели на его след анонимным телефонным звонком. Его нашли и предъявили обвинение. Все было сработано без помех. Ярд во всем признался и даже не очень сопротивлялся аресту. Казалось, он даже рад.
— Может, именно так и было.
— Что?
— Ничего. Что насчет остатка моих сорока миллионов?
— До сих пор ничего не появлялось. Все каналы, где могли всплыть купюры такого достоинства и с такими серийными номерами, взяты под контроль. Ты хорошо поработал. Единственная проблема — тебе не удастся довести дело до конца. Тебе придется передать его твоим друзьям, с которыми ты планировал эту кражу.
— Я одиночка, Ким. Ты видела мой послужной список.
— Но не в этот раз. Чтобы провернуть такое дельце, понадобилось много людей. Ты дважды выкинул подобный фортель во время войны, достав планы передвижения войск и координаты немецких блокгаузов из бронированных машин. Ты умудрился доставить их раньше срока в штаб союзников, воспользовавшись минами-ловушками для остановки транспорта в нужном месте, особым газом, который валил с ног оккупантов, даже не подозревавших, что происходит, и средством проникновения с особой миниатюрной горелкой, разработанной специально для тебя. Но сейчас ты усовершенствовал свою технику. Ты не пользовался горелкой. Это больше напоминало ожог кислотой. Они до сих пор не могут понять, как ты это сделал. Что ты использовал, Морган?
В ее голосе непроизвольно зазвучало легкое уважение, и я улыбнулся:
— Нас было шесть человек в тот раз, дорогая.
— Я знаю. Мы расследовали этот вариант, пытаясь выяснить, не могли ли они стать твоими сообщниками в более крупной афере. Трое из них мертвы; четвертый получил довольно серьезные ранения и позднее исчез где-то в тюрьмах Австралии; немецкий националист, который помогал тебе, теперь успешный бизнесмен в Берлине. Нет, остался только ты один. Только ты мог спланировать и провернуть такое дело.
— Я принимаю твои аплодисменты.
— Жаль, но ты их не заслуживаешь.
— Плевать.
— Но по крайней мере, на этот раз ты сможешь искупить свои грехи.
— И на это тоже плевать, — сказал я.
— Твои проблемы, Морган.
— Возможно. — Я посмотрел на часы. Было почти шесть тридцать. — Ты собрала вещи?
Ким озадаченно нахмурилась:
— Зачем?
— Потому что мы уезжаем на наш медовый месяц.
Она напряглась, ее губы сжались.
— Ты сказал... тебе нужно три дня.
— Давай предположим, что я не могу больше ждать. Если мне все придется выполнять самому, то и действовать я буду по-своему. Собирай чемоданы. Внизу нас ждет машина. Ты в моем подчинении, так что не брыкайся. Как ты сама говорила, оставайся спокойной и невозмутимой. Самое худшее еще впереди.
* * *
Мы поженились в Джорджии, на границе с Флоридой, в маленьком местечке, которое специализировалось на «Брачных свидетельствах: анализ крови и церемония — всего за один час». Отсутствие у меня другого имени, кроме как Морган, чуть не остановило мирового судью; но я утешил его, предъявив свои армейские документы, и предложил воспользоваться их стилем: никакого первого имени, никаких инициалов. После чего он был готов совершить церемонию.
Это была не самая счастливая свадьба: Ким слишком нервничала, а я слишком устал, чтобы реагировать на все, как подобает жениху. Когда я поцеловал ее, как того требуют обычай, мировой судья и свидетели, это больше походило на то, как боксеры обмениваются первыми ударами перед началом серьезного боя. Сборы и оплата услуг были приняты с радостными улыбками и сердечными пожеланиями счастья, а свидетель уже висел на телефоне, чтобы дать сообщение в местные газеты.
Когда мы вернулись в машину, Ким отодвинулась от меня немного дальше, чем раньше, и, не глядя в мою сторону, спросила:
— Ну и что дальше?
— Надо, чтобы все выглядело правдоподобно, детка. Мы пересечем границу штата, зарегистрируемся в мотеле и немного поспим.
Я знал, о чем она думала, но она ничего не сказала. Ее кивок означал формальное согласие, но легкая дрожь, пробежавшая по ее плечам, говорила, что у меня определенное преимущество. Это правильно, когда женщина тебя немного боится. Я ухмыльнулся своему отражению в ветровом стекле, повернул ключ зажигания и снова выехал на шоссе.
В сумерках я обнаружил мотель «Флора-Палм-Рэнч» и свернул на усыпанный галькой въезд. Сейчас был не сезон, так что у мотеля стояло лишь несколько машин, на двух из них красовались сообщения «Только что поженились», и они были украшены ленточками и бумажными цветами. Я сказал:
— Мы в хорошей компании, Ким.
— Ради бога!
— Не беспокойся, я закажу номер с двумя кроватями.
Клерк, не глядя, протянул мне регистрационную книгу, взял деньги и бросил на стойку ключи от номера 20. Я попросил разбудить меня в шесть часов, затем подогнал машину к нашему домику, вытащил из нее два чемодана и занес их внутрь. Хотя бы в чем-то я хотел соблюсти традиции, поэтому, когда Ким вылезла из автомобиля, тут же подхватил ее на руки и торжественно внес в дом. Она испуганно вскрикнула и моментально заледенела в моих руках, пока я не опустил ее на землю.
— Это старая традиция, дорогая. Я ведь раньше никогда не женился.
Очень медленно напряжение исчезло с ее лица, и она мягко улыбнулась. Одной рукой дотронулась до моей щеки, поднялась на цыпочки и прижалась ко мне губами. Это длилось всего секунду, но необыкновенная нежность ее губ так горячила, что никакая влага не могла утолить эту жажду.
— Прости, Морган. Это было так мило с твоей стороны. Я тоже еще никогда не выходила замуж. Спасибо.
— Правительство заставляет нас играть по своим правилам. Надеюсь, они тебе известны?
