знак компенсации, другими способностями, в частности математическими. Окончив школу с золотой медалью, а потом и МГУ с красным дипломом, Алла особого применения своим способностям найти так и не сумела и работала в обычной муниципальной школе «математичкой». Родители ушли из жизни в один год, оставив дочери в наследство кооперативную «трешку» в пятиэтажном доме без лифта на Преображенке и, к ее вящему удивлению, довольно кругленькую сумму денег.
Как-то, недалеко от школы, где она работала, Зверева увидела враз появившийся, обнесенный забором котлован и огромный рекламный щит, оповещающий, что всяк желающий может через два года стать обладателем роскошной квартиры в строящемся здесь элитном доме. По указанному тут же телефону Алла Борисовна позвонила, скорее из любопытства, нежели с какой-либо конкретной целью. Выяснилось, что для первого взноса денег, оставленных ей родителями, хватает, даже с избытком. «А почему бы не пожить по-человечески? — подумалось Алле. — Сколько ей еще таскаться пешком на пятый этаж по этим навечно пропахшим кошачьей мочой лестницам. А «трешку» можно будет потом продать и этими деньгами погасить остальную сумму, чтобы не брать в банке кабальную ипотеку. Она быстренько все посчитала, побывала в строительной компании и, все там как следует выяснив, убедилась в том, что план ее вполне даже реален и осуществим.
Когда Алла Борисовна пришла получать ключи от новой квартиры, в офисе застройщика ей предложили… квартиру продать, а цену назвали такую, что дух захватывало. «И покупатель уже есть», — тоном искусительницы проворковала женщина, обвешанная бриллиантами, как новогодняя елка игрушками. Рядом с ней и впрямь топтался коренастый, заросший черной щетиной мужчина — таких теперь на московских рынках было полным-полно.
— А мы новый дом начинаем строить. Вам же есть где жить, вот в новую квартиру и вложитесь, дело-то прибыльное, — посоветовала ей «бриллиантовая».
Дело действительно оказалось прибыльным. Тем более что Алла могла теперь себе позволить «на стадии котлована» купить в строящемся доме уже не одну, а две квартиры. В меньшую, двухкомнатную, через три года въехала сама, большую снова продала и снова вложила деньги в строительство.
Новому делу Алла Зверева отдалась истово. Прежде всего посоветовалась с опытным юристом и выяснила, что ничего противозаконного в ее деятельности нет. Только после этого оставила работу в опостылевшей школе. Вскоре она стала своей во всех крупных жилищных строительных компаниях; не заглядывая в компьютер, могла по памяти назвать все жилые новостройки Москвы, толково рассказать о планировке квартир, стала разбираться в качестве стройматериалов, жилищном и ландшафтном дизайне.
Так продолжалось больше десяти лет, до тех пор, пока не состоялся тот памятный для Зверевой разговор с одной из покупательниц. По ее просьбе встретились они в кафе. После первых фраз о несносных капризах погоды покупательница сразу перешла к делу.
— Поскольку я теперь ваша постоянная покупательница, не могу ли я рассчитывать на какую-нибудь скидку?
— Вот как? — удивилась Алла Борисовна. — Я вас вижу впервые…
— Две предыдущие квартиры, — и та назвала адреса, — оформляли мои родственники, но деньги платила я. А вот теперь решила с вами познакомиться. Может, мы и полезными сможем быть друг другу.
— Эта вряд ли, — сказала как отрезала Зверева, назойливость и вместе с тем наглая напористость собеседницы была ей не по душе. — Что же касается скидки, можем обсудить.
— Ну что ж, как угодно, — недовольно поджала губы покупательница. — А скидку я хочу, ну скажем, пятьдесят процентов.
— Вот так, ни больше, ни меньше, сразу пятьдесят процентов? — иронично переспросила Алла.
— Ну отчего же? — невозмутимо откликнулась покупательница. — Меньше — никак, а больше — пожалуйста.
— Мы зря теряем время, — холодно ответила Зверева.
— Как знать, как знать, только учтите, уважаемая Алла Борисовна, если мы не найдем с вами общего языка, то я сообщу о вашей деятельности куда следует.
Не отвечая, Алла поднялась из-за стола, разыскала официантку, заплатила за свой кофе и направилась к выходу.
— Алла Борисовна, мой телефон у вас есть. Жду звоночка, но не позже чем через три дня, — услышала она вслед.
Ее арестовали через три месяца, когда о идиотской, так ей казалось, выходке шантажистки она и думать перестала.
— Так что же они вам предъявляют? — удивилась Саша. — Вы же сами говорите, что все свои действия с юристами согласовывали и ничего противозаконного в них нет.
— Предъявляют мне ту же статью, что и тебе, то бишь, 159-ю, мошенничество, причем «вешают» на меня свою любимую четвертую часть — преступление в группе. Говорят, быть такого не может, чтобы ты свои аферы в одиночку проделывала. Была группа, и мы это докажем.
— А почему вы говорите, что четвертая часть у них любимая?
— Так за нее срок больше, — ответила Алла.
— Как же так? — все еще не веря, что такое может быть, произнесла Александра, забыв в тот момент, что и сама, никогда и ничего не то что незаконного, но даже и просто предосудительно не совершившая, тоже оказалась за тюремной решеткой по чьей-то злой воле.
***
— Ну вот что, Шурочка, — Саша аж вздрогнула, услышав такое обращение: Шурочкой ее в семье называл только отец. — Ты меньше о чужих бедах думай, тебе о себе позаботиться надо. Давай-ка спать укладывайся, подъем завтра в шесть, и день тебе предстоит нелегкий.
— Да мне еще психологический тест заполнить надо, предупредили, чтобы к утру было готово.
— А, ну ладно, давай по-быстрому заполним, помогу тебе.
Вопросы теста были вроде и простенькие, но с явным подтекстом. Только вот с каким именно подтекстом, Саша, измученная и уставшая, сразу понять не могла. Впрочем, ее уже многоопытная соседка моментально внесла ясность.
— Ты хоть отдаленное представление о психологии имеешь? — спросила она Сашу.
— Я училась психологии.
— Ну, тогда сейчас все поймешь. Этот тест не что иное, как допрос, даже можно сказать — психологический обыск. Вот, к примеру, вопросы: «кто главный человек в вашей жизни?», «кому вы больше всего доверяете?», «ваши страхи?», ну и подобные — вроде бы вопросы, а на самом деле ловушки. Следователю на эти вопросы мало кто отвечать захочет, а на вопросы теста многие как на игру реагируют и катают от души. А психологическое состояние зэков тоже не последнюю роль играет. Каков характер — спокойный или агрессивный, есть ли склонность к суициду и прочее. Если двумя словами, то выясняют эмоциональную стабильность человека. После заполнения эти анкеты маркируют тремя цветами: зеленым, желтым и оранжевым. Зеленый — психологически устойчив, желтый — среднее состояние, оранжевый — опасный для общества и для себя.
***
В шесть часов утра, как обычно в СИЗО, прозвучала команда «подъем». Женщин, кроме дежурной по камере,
