— Ох! — простонала она снова. — Шелл, у меня не расплылась тушь?
— Нет еще, но боюсь, что это скоро случится. Расскажи мне об этом.
— О чем?
— Об убийстве.
— Я никого не убивала. Просто в кого-то выстрелила. Но я не убивала…
— Не надо волноваться. Я имел в виду стрельбу.
— Ну, я вернулась домой. Он, видимо, рылся в моих ящиках и нашел маленькую зеленую шкатулку.
— Зеленую?
— Да. Там я держу свои драгоценности.
— Вот оно что?
— И тогда я выстрелила в него.
— Я не виню тебя.
— Я включила свет в гостиной, а он как раз выходил из спальни с зеленой шкатулкой. Я увидела, как сверкают камни, ну и догадалась, что у него есть пистолет. Я, конечно, была перепугана.
— Да?
— Поэтому я выстрелила в него. Он упал, затем поднялся и вновь пошел на меня. Я попятилась к двери, а он продолжал идти. И все же он упал, не дойдя до меня. После этого я вызвала полицию.
— Лейтенант Роулинс сказал мне, что у Верма не было оружия. А он всегда имел при себе пистолет. Что же с ним случилось?
— Не знаю, Шелл.
— О'кей. Кто был с тобой, когда ты его «ухлопала»?
— Со мной? Не понимаю, что ты имеешь в виду?
— Кто, не считая Джея Верма? Твой приятель, любовник, подруга, тетка…
— Никого.
— О'кей. Ты сказала, что куда-то ходила и вернулась домой. Где ты была?
— В кино.
— В этом платье?
— Конечно.
— О'кей. Что за фильм ты смотрела?
— Новый. «Веселое времяпрепровождение», так он называется. Про студентов, которые написали петицию об отмене занятий. Потом они устроили забастовку, и веселье кончилось… Фильм оказался очень даже тяжелым.
— Понятно.
Она еще говорила на эту тему, ясно, подробно описала сцену, когда подростки подожгли университет. Она, несомненно, видела этот фильм, но он не сходил с экранов уже вторую неделю. Кто мог доказать, что она отправилась смотреть его именно сегодня, в свой свободный вечер?
Мы еще немного поговорили, потом я поднялся и подошел к Роулинсу.
— Ну, что-нибудь узнал? — спросил он.
— Да. Она этого не делала.
— Каким образом ты это выяснил?
— Сам не знаю.
— Ну, что ж, мы отвезем ее в управление и там допросим.
— Возможно, в дальнейшем она будет откровенней… Скажи, ты выяснил что-нибудь в отношении Омара?
— Да, мне только что звонили. Проверили его дом. Его дружок Корк там, а Омара нет. Корк уверяет, что сам он только что вернулся и не имеет понятия, куда тот отправился. Сам он здорово напился. Наша бригада продолжает осмотр дома. В углу общей комнаты стоит письменный стол. Под ковром, который выглядел совсем не к месту возле этого стола, и наши ребята сдвинули его поэтому в сторону, была свежая кровь.
— Угу. И никаких следов Омара.
— Есть еще кое-что интересное. Эта самая мисс Лорейн живет здесь два последних месяца, до этого — в отеле «Билмингтон». Ты представляешь, сколько стоит вот такая квартирка, а? Тысячу в месяц.
— Возможно, у нее есть приятель. Она, несомненно, умеет расположить к себе мужчину.
— Это последний, четырнадцатый этаж. Фактически в здании всего тринадцать этажей, но этаж ниже именуется двенадцатым, а этот уже четырнадцатый… Отдельный лифт на две квартиры.
— Две?
— Да, это другая через холл. Два месяца назад некий мистер Зэмес снял вторую на шесть месяцев, заплатив за нее вперед. Высокий человек приятной наружности с непропорционально короткими ногами. Глубокий голос.
Роулинс помолчал.
— Возможно, я бы не обратил на это внимание, если бы мы с тобой недавно не говорили о человеке с такой наружностью.
Он перечислил мне другие приметы этого Зэмеса, полученные им от управляющего. И даже не забыл упомянуть о глубокой ямке на подбородке.
— Мэтью Омар, да? — спросил я.
— Вроде, как он. И это вписывается в общую картину.
— Полностью.
Роулинс взглянул на Лилли.
— Ты говорил серьезно, уверяя, что она этого не делала?
— Полной уверенности, конечно, нет. Вернее сказать, не было. А теперь появилась. Одно несомненно: Верм не явился сюда, чтобы «свистнуть» несколько брошек, колец и сережек. Она либо застрелила его по другой причине, либо его убил кто-то другой, а она взяла вину на себя, покрывая этого человека. Лично я придерживаюсь второго предположения.
— Я тоже.
Роулинс пожевал нижнюю губу.
— Меня тревожит, что Верм был без оружия. Если он явился сюда, чтобы убить ее, то не верится, чтобы она так легко справилась с ним. Если только на самом деле она не является превосходным стрелком.
— Да. Но учитывая опытность Верма, его острый глаз… Как угодно, не верится.
Труп уже убрали.
Мы с Роулинсом поговорили еще пару минут. Он обещал сообщить нам результат анализа пятен крови и обо всем, что будет выяснено об Омаре и его местонахождении.
После этого я отправился домой. Когда я сел в свою машину, от здания отъехала машина скорой помощи с останками Джея Верма. Она отправилась в морг. Туда, куда недавно отвезли тело Гизера.
Утром я снова пил черный кофе, когда зазвонил телефон у меня в спальне. Этот мой номер не значился в телефонном справочнике. Значит, мне звонил один из моих осведомителей.
— Вас интересует, что случилось с Мэтью Омаром вчера вечером, не так ли? — спросил он.
— Конечно. Что у вас есть?
— Говорят, что трое головорезов Домино изрешетили его. Он был один, в противном случае они могли бы расправиться и с другими. Вы уже слышали об этом?
— Впервые слышу.
— Прекрасно, что я первый сообщил вам об этом.
— Запомню. Что значит «первый»? Думаете, я могу еще раз услышать об этом?
— Весь город гудит об этом событии. Вроде бы, это не секрет.
«Это было чуточку странно», — подумал я. Мне не надо было насиловать воображение, чтобы представить, как трое бандитов Домейно ухлопали Омара, хотя другие из банды Александера находились неподалеку, но отсюда едва ли следовал вывод, что они передали по радио сообщение об убийстве. Нельзя было забывать и о вечернем звонке Омара ко мне.
— Вам не доставило большого труда раздобыть эти новости? Не беспокойтесь, мне безразлично, как вы их получили. Самое главное — информация.
— Черт подери, мне об этом рассказали уже в трех местах!
Было похоже, что историю намеренно распространяли. И я подумал, не является ли ее творцом сам Омар, которому надо залечить рану в каком-то укромном месте. Вот он и постарался разнести по всему городу сообщение о том, что его изрешетили, естественно, члены банды Домино.
— Где находится труп? — поинтересовался я.
— Не знаю. А где он должен быть?
— Мне известно, что его не нашли у него в доме. А ведь стрельба, предположительно, происходила там?
— Да-а. Наверное, они куда-то увезли его.
— Возможно, если Омар сам не ушел.
Он рассмеялся.
— Что-то не припоминаю, чтобы трупы разгуливали по городу.
— Известно ли, кто в него стрелял?
— Нет. Только то, что это парни Домейно.
— Когда это случилось?
— Не знаю. Вчера вечером или ночью. Узнать это?
— Нет… Думаю, я знаю, когда это произошло.
Я поблагодарил его, сказал, что свяжусь с ним и выражу свою благодарность более существенным образом, затем положил трубку.
За завтраком, еще две чашки черного кофе, я думал о происшествии в «Маделяйне» накануне вечером, об этом звонке и еще кое о чем.
В восемь часов я позвонил капитану Сэмсону. После обычных приветствий я сообщил голые факты о предполагаемом убийстве Омара, на что он ответил:
— Да, пару часов назад мы слышали то же самое. Даже пару имен нам назвали. Парень по имени Чанк и злодей, которого они почему-то зовут Ту-Тайм.
— Чанка я знаю. Во всяком случае, познакомился с его кулаками. А вот про второго никогда не слышал.
Закурив, я добавил:
— Возможно, это правда.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто думаю вслух, Сэм. Есть еще какие-нибудь новости?
— Да, кое-что. Кровь в квартире Лилли и обнаруженная на квартире Омара все еще анализируется. Пока есть только то, что это человеческая кровь. Нулевой группы. Но это почти ни о чем не говорит. Позднее мы получим новые данные.
— Обе лужи в «Маделяйне» нулевой группы?
— Точно.
Я знал, что более сорока процентов людей имеют кровь этой группы, так что анализы пока ничего не дали. Но все же это был шаг в правильном направлении. Меня бы больше устроило, если бы эти лужицы были разных групп крови.
— Никаких следов ни Мэтью Омара, ни его трупа?
— Нет.
Он выругался.
— И я надеюсь, что он объявится живым. Еще один труп нам ни к чему. Беспокоит меня так же то, что мы до сих пор не вышли на Домейно и его типов. Как было бы замечательно, если бы они все друг друга перестреляли!
— Едва ли это возможно. Сэм, с возрастом ты становишься пессимистом.
