Оленду было глубоко за семьдесят, но из всех присутствующих он держался наиболее раскованно и беспечно. Костлявый старик с изрядно поредевшими волосами, усталыми глазками и круглым дряблым животиком, он, казалось, чувствовал себя абсолютно естественно и свободно, сидя за столом в чем мать родила.
— А вы помните, когда Эшли и Арлингтон вышли из гостиной? — спросил его Флинн.
Оленд на секунду задумался.
— Я вообще не помню, чтоб они там были. Сомневаюсь, чтоб были.
Тогда Флинн спросил Эшли и Арлингтона:
— Вы же говорили, что сидели там и играли в карты, так или нет?
Мужчины закивали:
— Да.
— А вот лично я сомневаюсь, — продолжал твердить свое Оленд.
— Таким образом, остаемся лишь мы с Уэлером, — сказал Рутледж. — Мы сидели у меня в номере примерно до без четверти одиннадцать. Потом он ушел. А я принял душ, улегся в постель, прочел несколько страниц и вдруг слышу выстрел. Посмотрел на часы. Было-начало двенадцатого.
Все дружно обернулись к Уэлеру.
— Я спустился в гостиную, налил себе виски с содовой и вышел с бокалом на веранду.
— В такой холод и без пальто?
— На мне был костюм. Пиджак, под ним жилет. И потом спускаться с веранды я не собирался. Просто хотелось глотнуть свежего воздуха.
— Ну а сенатор Робертс? — спросил Флинн, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Не знаю… — Рутледж оглядел присутствующих. — Кто-нибудь знает, где был сенатор?
Похоже, никто не знал, где был сенатор.
— Как он был одет, когда появился в кладовой?
— В халате и тапочках, — ответил Лодердейл.
— Да, — подтвердил Клиффорд. — Кажется, именно так. И еще в руках у него была книга.
— А где находились вы? — спросил Флинн комиссара Д'Эзопо.
— Когда услышал выстрел? — произнес комиссар с каким-то отсутствующим видом.
— Надеюсь, вы слышали, о чем тут у нас идет речь? — мягко заметил Флинн.
На губах Д'Эзопо возникла глуповатая улыбка. Затем он расхохотался.
— Пытался совершить кражу со взломом! Сломать замок… Я был на кухне, хотел раздобыть чего-нибудь поесть. Но холодильник оказался запертым на замок. И все шкафы и буфеты — тоже.
Все дружно рассмеялись.
— Ну, конечно, заперты! — сказал Арлингтон. — Что ж в этом такого необычного?
Оленд раздраженно добавил:
— В это время суток обычно все заперто.
Д'Эзопо глядел смущенным.
— Но я не знал…
— Этому учат еще в школе, — сказал Бакингем.
— И это очень разумно и вполне обоснованно, — добавил Оленд. — Иначе люди только и будут знать, что сновать по ночам на кухню и хватать там куски. А за все в ответе бедные слуги. — Клиффорд одарил Д'Эзопо дружелюбной улыбкой. Но тот чувствовал себя слишком несчастным, чтобы заметить это.
У Клиффорда рядом с тарелкой выстроилась целая пирамидка хлебных шариков.
— Ну а что губернатор Уилер и Уолтер Марш? — осведомился у Рутледжа Флинн.
— Знаю, что они сидели в кабинете и беседовали о чем-то с глазу на глаз. Когда я пришел в кладовую, оба были уже там. Наверное, прибежали из кабинета.
— Ну а еще кто-нибудь был здесь вчера ночью? — тихо произнес Флинн. — Перелез, допустим, через изгородь на рассвете или влетел в каминную трубу?
— Нет, — ответил Рутледж. — Члены клуба «Удочка и ружье» обладают полной свободой и могут входить и выходить, когда им заблагорассудится. Таким образом получается, что уехали лишь Марш и Уилер. По делу, связанному с их бизнесом. Кстати, я уже успел переговорить с ними по телефону. Предупредил о том, что вы проводите расследование и могут возникнуть вопросы. И мы договорились, что оба эти джентльмена ответят на любой ваш вопрос, в любое время, когда вы только захотите им позвонить. Но если вы считаете, что необходима личная встреча, транспорт будет тут же предоставлен.
— Очень любезно с вашей стороны, — заметил Флинн. — Ну а у вас, джентльмены, имеются какие-либо планы заняться бизнесом, требующие срочного отъезда?
— Эшли останется, — ответил Лодердейл. — До тех пор, пока все проблемы не будут разрешены.
— Посмотрим, что из этого выйдет, — вставил Оленд. — А заодно узнаем, кто изгадил мой новый дождевик.
Ни один из присутствующих за столом не выразил намерения уехать. Равно как и особого желания остаться.
— Итак, — подвел наконец итоги Флинн и улыбнулся через стол Коки, — каждый из вас, джентльмены, утверждает, что прошлой ночью, в самом начале двенадцатого, был один, верно?
— Не вижу в том ничего необычного, — заметил Рутледж. — Час поздний, в это время люди собираются лечь спать.
— К тому же все вы приехали сюда без жен, подружек… короче говоря, без тех, с кем можно разделить постель, правильно я понимаю?
Рутледж пожал плечами:
— Таковы традиции.
— И самое очаровательное, — добавил Флинн, — что ни один из вас вроде бы не собирается обеспечить алиби кому-либо другому.
Клиффорд собрал хлебные шарики в левую руку.
— Остается лишь надеяться, что расследование не слишком затянется, — сказал Рутледж. — А мы будем оказывать вам посильную помощь.
Набрав целую пригоршню хлебных шариков, Клиффорд запустил ими прямо в лицо Оленду.
Вторая пригоршня предназначалась Д'Эзопо.
Комиссар отпрянул, он был растерян и потрясен до глубины души.
Оленд запустил хлебным шариком в Рутледжа.
Сидевший рядом с Флинном Уэлер пригнулся.
Хлебные шарики так и летели над столом в разных направлениях.
Лодердейл привстал и размахнулся, зажав в левой руке целый арсенал.
— С места не вставать! — взвизгнул Эшли.
Лодердейл плюхнулся обратно на сиденье.
Флинн увидел, как сидевший напротив Коки отодвинул стул, стараясь избежать перестрелки.
Один из шариков едва не угодил Флинну в правый глаз, другой задел левое ухо.
— Хлебный бой, — заметил Уэлер. Он пригнулся, над краем стола торчала лишь его голова. — Тоже традиция.
— За каждым ленчем? — спросил Флинн.
— О нет, — ответил Уэлер. — Только когда подают рагу. Те, кто помоложе, стреляют первыми.
И, по-прежнему пригнувшись, Уэлер начал отползать от стола.
— Идемте, Флинн. Думаю, теперь самое время прогуляться.
— Все это, должно быть, кажется вам ужасно странным, — заметил Уэлер. Они с Флинном вышли на веранду, затем, спустившись по ступенькам, направились к озеру. — Мне тоже так казалось, в самом начале…
— Как-то мне довелось провести несколько месяцев в Уинчестере,[8] — сказал Флинн.
— Не понял…
— Зато я вас понял.
Флинн медленно вел Уэлера по тропинке вокруг главного здания клуба.
До этого он договорился с Коки, чтоб тот захватил их пальто и ждал возле его, Флинна, машины.
— Клуб «Удочка и ружье» был основан более ста лет тому назад, — сказал Уэлер. — А основали его пятеро друзей, все выпускники Гарварда. Купили все эти акры земли, чтобы охотиться и рыбачить. Чтобы иметь место, где можно укрыться от всего остального мира, от семьи, работы. Спокойно общаться друг с другом и, как я догадываюсь, поддерживать присущий студентам дух бодрости и веселья.
— А это, должно быть, гонг?
Флинн поднялся по ступенькам заднего крыльца.
— Да. Огромный, не правда ли? — сказал Уэлер.
Гонг представлял собой толстый медный цилиндр метров трех в диаметре, подвешенный внутри дубовой рамы. Рядом стоял обтянутый кожей молоток высотой в человеческий рост.
— Его здесь отовсюду слышно, — заметил Уэлер.
— А кто в него бьет?
— Полагаю, что Тейлор.
— Просто удивительно, как это он еще не оглох.
Через запотевшее окошко Флинн заглянул на кухню.
И насчитал там шесть слуг. Все до одного мужчины и все, по-видимому, вьетнамцы.
— И вот, — продолжил свой рассказ Уэлер, когда оба они двинулись дальше, вокруг здания, — время шло и пятеро друзей начали приглашать сюда своих друзей. Потом привозить сыновей, когда те подрастали и выходили из так называемого критического подросткового возраста. Клуб разрастался, расходы на его содержание тоже росли. Полагаю, он приобрел официальный статус клуба в начале столетия.
— И получить членство становилось все сложней?
— Думаю, да.
— И кому же оно доставалось?
— Ну точно не скажу. Тем пятерым основателям, их друзьям, сыновьям.
— Что было тайной для всех остальных, верно?
Уэлер глубоко втянул в грудь холодный воздух, затем выдохнул, с паром.
— Здесь было их убежище. Место, где можно уйти от реальности. От жен и маленьких детишек. От офисов и контор. От обязанностей. От взоров посторонних. Здесь можно было отрастить волосы, пить, кто что хочет и сколько хочет, резаться в карты хоть всю ночь напролет, играть в разные другие дурацкие мальчишеские игры, охотиться, рыбачить. Условно говоря, даже пукать при всех без всякого стеснения.
