Они оказались с тыльной стороны дома.
Там находилась круглая площадка с тщательно выровненной и утоптанной землей. В центре — залитый бетоном круг с пересекающимися красными и желтыми полосами. По краям — глубоко врытые в землю фонарные столбы, увенчанные колпаками из толстого стекла.
— Все же удивительно, не правда ли, — заметил Флинн, — до чего эти вертолетные площадки напоминают каббалистические символы?
По одну сторону от площадки было установлено круглое блюдце спутниковой антенны, нацеленное в небо на юго-запад.
— На эту тарелку можно принимать любые сигналы и откуда угодно, — пояснил Уэлер.
Флинн улыбнулся:
— Чудеса современной техники…
Слева виднелась еще одна площадка с тщательно выровненной и утоптанной землей. По всей видимости — стрельбище.
— А здесь, стало быть, место для символических жертвоприношений… — буркнул Флинн. — Убиения глиняных голубок.
— Лично я заметил, — сказал Уэлер, когда они двинулись дальше, — что все эти мужчины, члены клуба и обслуга, приезжают сюда с целью вернуть утраченную молодость. Но подумайте, что удается вернуть? Родительского дома, той среды, что их некогда окружала, уже не существует. К тому же все они выходцы из высшего общества и воспитывались и росли по большей части вне дома. Нет, они пытаются вернуться в ту жизнь, которой жили в частных школах, пансионах, летних лагерях.
— И эти запертые холодильники, — заметил Флинн. — Наверняка у каждого в комнате припрятано по нескольку коробок конфет…
— Бедняга Д'Эзопо, — протянул Уэлер. — Сразу видно, не слишком хорошее воспитание получил. Подумал, что можно среди ночи влезть на кухню и найти там чего-нибудь пожевать… Лично я нахожу все это весьма прискорбным, — продолжил он после паузы. — Ведь для большинства этих людей другого дома просто не существует. И клуб — единственное на свете место, где они могут расслабиться, не ходить застегнутыми на все пуговицы. — Флинн покосился на полосатую рубашку Уэлера, застегнутую на все пуговицы, репсовый галстук и аккуратный костюм-тройку. — Один из членов, — добавил Уэлер, — страшно знаменитый композитор и дирижер. Любимец публики и всего высшего общества. Его знает весь мир. И представляете, приезжает сюда, говорит очень мало, к роялю даже не подходит. Расхаживает по комнатам в грязных сапогах. А каждое утро отправляется в лес с огромным топором и начинает валить деревья. И работает в поте лица от восхода до заката. Причем в этой работе нет ни малейшего смысла, ни системы, ничего. Он даже ветки со ствола не обрубает. Просто валит себе деревья, и все. Уже, наверное, несколько акров вырубил. Ну разве не эксцентричное поведение?
— В каждом из нас сидит какое-то другое существо, — заметил Флинн. — Даже я иногда вою на луну. Да и вы, наверное, тоже.
Уэлер рассмеялся.
— Как-то раз, зайдя к себе в номер, я принялся душить настольную лампу галстуком. А утром проснулся и никак не мог понять, что я делал и зачем. Просто знал, что в те минуты испытывал какое-то странное удовлетворение… — Он снова усмехнулся и добавил: — Правда, это было лишь раз. Недели три тому назад.
— Думается мне, — медленно начал Флинн, — что этот клуб, «Удочка и ружье», при всей своей эксклюзивности и изысканности, являет собой настоящие райские кущи для любителей подзаработать на шантаже.
Уэлер не ответил.
С севера от здания спешил навстречу им кривоногий пожилой мужчина. Лицо обветренное, морщинистое и какое-то странно безжизненное, голова в проплешинах. Руки огромные, грубые. Старые изношенные сапоги заляпаны грязью.
— Приветствую, Хевитт, — сказал Уэлер.
Глаза Хевитта цепко оглядели Флинна с головы до пят. Затем, когда они поравнялись, он отвел взгляд, отвернулся и больше не глядел ни на Уэлера, ни на Флинна.
Лишь коротко кивнул.
— Это Флинн, — сказал Уэлер. — А это Хевитт. Всю жизнь проработал при клубе «Удочка и ружье» проводником и егерем.
Мужчина снова кивнул и зашагал дальше.
— Хевитт немой, — сказал Уэлер.
— Но не глухой?
— Нет, что вы, напротив! Слышит лучше, чем многие. Вообще, большая часть обслуги здесь всегда состояла из немых.
— А теперь, насколько я вижу, из вьетнамцев. Кто-нибудь из них говорит по-английски?
— Некоторые. Но совсем плохо.
— Ага, — кивнул Флинн. — Стало быть, все тихо и спокойно.
— Вы меня поняли.
Флинн откашлялся и заметил:
— Тут проводятся разного рода совещания…
Они вышли к дороге, к парковочной стоянке.
— Да, — тихо сказал Уэлер. — Проводятся.
— И принимаются важные решения?..
Возле пикапа «Кантри-Сквайер» стоял Коки в пальто. Через правую руку у него было перекинуто просторное пальто Флинна.
— Да, — еще тише произнес Уэлер, — принимаются.
— А теперь, — сказал Флинн, надевая пальто, — мы с Коки едем покататься. Хочу познакомиться с вдовой Хаттенбаха, послушать, что за человек был покойный… И если охранник у ворот будет чинить нам препятствия, — добавил он, — я, возможно, отвечу ему на языке, принятом на митингах общества анархистов.
Уэлер опустил ему руку на плечо.
— Но вы ведь вернетесь, Флинн?
— Конечно. — Флинн отпер машину. — Надо же, в конце концов, выяснить, кто продырявил новенький дождевик Оленда.
Они вошли в приемную мотеля «Хижина лесоруба» и не обнаружили там ни души.
— Видывал я фермы по выращиванию брокколи, где бизнес, в отличие от этого места, просто процветает, — пробормотал Флинн.
Коки шел следом. Флинн обогнул стойку и без стука распахнул дверь с табличкой «Кабинет управляющего».
— Сюда, Коки, — сказал он. — Вот тут и находится твой коммутатор.
За коммутатором сидели три женщины. Все они дружно подняли головы и уставились на пришельцев. На лицах их отражалось покорное удивление — с тем же выражением смотрят коровы на чужака, вторгшегося на их пастбище.
У панели коммутатора были места для пяти операторов.
Из двери, ведущей в соседнее помещение, вылетел, точно разъяренный бык, Карл Моррис.
— Посторонним сюда нельзя! — рявкнул он.
— Что и понятно, — заметил Флинн. — Все эти средства связи для такого забытого богом и людьми уголка…
— Ах, это вы, Флинн… То есть, простите, инспектор Флинн. А это кто?
— Знакомься, Коки, это Карл Моррис. Управляющий сим процветающим заведением.
По дороге от клуба «Удочка и ружье» Флинн успел сообщить Коки все известные ему факты по делу, а также высказать одну-две догадки.
— Пожалуйста, прошу, заходите, — Моррис провел их в свой маленький кабинет. — Вы должны понять… Чуть раньше сюда заявилась пресса. И я сперва подумал, вы из той же братии. Нет, с вами-то мистер Уэлер говорить разрешил.
— Ага, — кивнул Флинн, обводя взглядом тесную каморку с таким видом, точно то был зеркальный зал во дворце. — Тут-то оно все и происходит… Подписываются соглашения, обсуждаются фасоны и размеры наволочек, нанимаются и увольняются повара по изготовлению салатов. Просто завораживающее зрелище. Фигурально выражаясь, нервный узел, сосредоточение всех рычагов управления этим грандиознейшим из отелей мира!
Моррис затворил за ними дверь.
— Извините, что не могу предложить вам присесть. — К маленькому столу был придвинут единственный в комнате стул. — Не слишком часто принимаю тут гостей.
— А вообще хоть какие-то люди у вас когда-нибудь останавливаются? — спросил Флинн.
Моррис присел на краешек стола.
— Ну, только те, кому просто не можем отказать. То какой-нибудь заблудившийся охотник, то застрявший в машине по дороге коммивояжер.
— И, как я понимаю, останавливаются они ненадолго?
Моррис пожал плечами:
— Видите ли, еды тут у нас не подают. Нет обеденного зала. И бара тоже нет. Даже автомата по производству мороженого не имеется. Ни бассейна, ни сауны, ни горячей воды…
— Словом, не слишком привлекательное и бойкое место, как я вижу.
— Если путешественник очень уж настаивает, оставляем его на ночь, а рано утром провожаем.
— Настаивает?
— Ну да. Каждый вечер мы вывешиваем на дверь табличку: «Свободных мест нет».
— Тогда, очевидно, вы едва сводите концы с концами? Стоит ли того дело?
Моррис хмыкнул:
— Думаю, я смог бы написать книгу «Секреты неуспешного управления».
— Попробовать стоит. Ведь люди, занявшиеся бизнесом, по большей части не очень преуспевают. Они почерпнули бы из вашего опыта немало ценного.
— Что ж, такова моя работа. Для этого меня и наняли.
— Клуб «Удочка и ружье»?
— Именно.
— Получается, что эта картонная коробка, где на самом деле никакого мотеля нет, существует лишь прикрытием для куда более роскошного и таинственного заведения, расположенного чуть дальше, я не ошибаюсь?
