— Помните, вчера вы сказали мне, что, может быть, у Вильямса есть причины, по которым он не хочет, чтобы Ирен нашли?
— Да, разумеется, но... — Внезапно в его глазах появилось восторженное выражение. — Вы ее нашли?
— Я не совсем уверен в этом, но надеюсь, что да, — ответил я. — Мне нужно срочно с ним поговорить, конечно, не здесь. У него есть кабинет?
— У мистера Вильямса есть все, что ему нужно, в том числе и кабинет, — с горечью сказал он.
— Вы не могли бы устроить мне свидание? У меня нет времени дожидаться конца репетиции.
— Не знаю, — ответил Ян Бертон слегка дрожащим голосом. — Это невыносимый человек.
Чувствительный диалог на сцене внезапно прекратился. Я поднял глаза. Вильяме испепелял меня взглядом. И в этом повторялся вчерашний день.
— О нет! — Он словно в изнеможении закрыл глаза — Опять вы? Кто платит вам за то, чтобы вы мешали?
— Мне нужно поговорить с вами, — резко сказал я.
— На этот раз я прикажу выбросить вас вон, — с негодованием бросил он. — И если вы когда-нибудь снова появитесь в театре, я сделаю...
— Вчера вечером убили горничную Ирен Манделл, — перебил я его. — Не хотите со мной разговаривать, Вильяме? Могу устроить встречу с копами!
Он немного подумал, потом нетерпеливо пожал плечами:
— Ладно, уделю вам пять минут. Нас достаточно уже беспокоили, не хватало, чтобы сюда нагрянули копы.
Не понимаю только, чего вы добиваетесь от меня! "
Он спустился со сцены, молча прошел мимо и исчез за дверью в глубине зала.
Настал момент показать себя на высоте. Я повернулся к трем актерам на сцене, в числе которых была и Джин Бертон, и быстро проговорил:
— Ну что ж, отлично! Содружество нарушено. Можете отдохнуть, пока я буду убивать вашего режиссера, — и скрылся за той же дверью, оставив их с раскрытыми ртами.
Вильяме ожидал меня в конце коридора, всем своим видом выражая нетерпение. Он проводил меня в кабинет, закрыв за нами дверь. Пока он устраивался в кресле за гигантским письменным столом, напуская на себя важный вид, я закурил сигарету, присев на фигурный стул.
Режиссер демонстративно посмотрел на часы.
— Напоминаю, пять минут, — сухо проговорил он. — Вы потеряли уже две.
— Такой диалог, может быть, осчастливил бы Яна Бертона, потому что при всех обстоятельствах у него не было выбора, — сказал я. — Но, по моему мнению, Вильяме, это хорошо для помойки.
Он побагровел:
— Я не желаю сидеть здесь и выслушивать ваши оскорбления, как вас там...
— Я уверен, вы прекрасно помните мое имя — Бойд!
Два года назад Манни Карч вас здорово напугал, и вы не собираетесь ворошить прошлое. Но бывшую горничную Ирен Манделл убили вчера вечером. И копы знают по крайней мере пятнадцать способов, чтобы заставить вас заговорить, если вы попытаетесь скрыть то, что вам известно.
Самоуверенность Вильямса как рукой сняло.
— Откуда вам известно про Манни Карча? — вполголоса спросил он.
— Это моя работа. Я знаю множество вещей, в том числе про уик-энд у Харлингфорда на Лонг-Айленде и даже про тех, кто там присутствовал. Вы, например.
Там также были сестры Манделл, Лу Кестлер... Барни Миккерс не был приглашен. А Роджер Лоувел?
— Он был. — Вильяме нервно кусал нижнюю губу. — Послушайте! Мне неприятно, что я ошибся на ваш счет, Бойд. Не обижайтесь на меня, но я считал, что вы суете свой нос в прошлое, чтобы извлечь какую-то выгоду для себя. Но теперь, когда убили Дженни Шау, я понимаю...
— Избавьте меня от сентиментальных излияний, — сухо оборвал я его. — Все это может понадобиться для ваших пьес. Я хочу узнать, что произошло во время уик-энда. Почему Ирен Манделл исчезла именно тогда?
Он закурил сигарету. Его пальцы слегка дрожали.
— Я скажу вам все, что я знаю, и скажу охотно, Бойд, но знаю я очень мало.
— Тогда говорите!
— С чего начать?.. Может быть, с самой Ирен?
— Если вам так будет легче, поговорим об Ирен.
Он сильно затянулся сигаретой, и взгляд его окутал туман воспоминаний.
— Ирен была странная девушка. Я никогда ее хорошо не понимал. По виду спокойная и вразумительная, но в глубине ее души таились страсти необычайные.
Это была превосходная актриса, очень одаренная. Она стала бы просто гениальной, так как обладала всеми необходимыми для этого качествами: железной волей, дисциплиной, глубоким пониманием сценической техники...
— Меня все-таки больше интересуют события, которые произошли у Харлингфорда, — напомнил я почти умоляющим голосом.
— Сначала необходимо, чтобы вы поняли Ирен. — Голос Вильямса приобрел удивительную твердость. — Она играла роль катализатора в происшествии, которое случилось в тот вечер.
Я капитулировал:
— Хорошо. Это ваша история, и рассказывайте ее, как считаете нужным.
— Представьте себе ситуацию, — спокойно продолжал он. — Ирен не была красивой. Бесцветная блондинка, она быстро делала артистическую карьеру и имела огромный успех на Бродвее, особенно в «Мечте без пробуждения», вы помните эту пьесу?
— Теперь припоминаю, — проворчал я.
— Она была невестой очаровательного парня Роджера Лоувела, красивого, приятного и богатого. Кроме Ирен, он интересовался лишь одним — плаванием на яхте. А потом появилась ее сестрица...
— Ева?
— Ева, — подтвердил Вильяме. — Она была полной противоположностью Ирен: жгучая брюнетка с такой грудью, что дух захватывало, глядя на нее, и исключительно привлекательная. Ева — единственная девушка из тех, кого я знаю, которая даже в мешке из-под картофеля не потеряет своей соблазнительности.
— Ева была соблазнительна, согласен. Но что дальше?
— Ева не только была красоткой. Это была маленькая ведьма, совершенно без всякой совести. Как только она узнала, что Ирен невеста Лоувела, она стала играть в большую игру. Недели за две после ее приезда в Нью-Йорк она успела приручить Роджера. Он безумно влюбился в нее, Бойд. Никогда в своей жизни я не видел парня, до такой степени сходившего с ума от девчонки!
— А как реагировала на это Ирен?
— Мне кажется, что никто не знал этого, — задумчиво сказал Вильяме. — Ирен, конечно, знала. Но ей было безразлично, по виду, по крайней мере. Она по-прежнему говорила о том, что когда пьеса перестанет идти, она выйдет замуж за Лоувела. Более того, оставалась в хороших отношениях с сестрой. До того знаменитого вечера!
«Боже мой, — подумал я, — г когда же мы, наконец, дойдем до этого проклятого вечера? Только бы он больше не останавливался».
— Ева вообще не пила. Никто не обращал на это внимания. Она обладала той живостью и шармом, который не нуждался в алкоголе. Это приобрело значение только в тот вечер.
Роджер Лоувел был одержимым яхтсменом, вы об этом уже знаете. И Фрэнк Харлингфорд был точно таким же. Он пригласил Роджера с его невестой на уикэнд, а также всех членов труппы, которых ей захочется привести. Так что нас собралась целая толпа для поездки на Лонг-Айленд: Роджер, Ирен, Ева, Джин Бертон и я. Нет, Джин не смогла приехать. Мы явились туда на заре в воскресенье, но они, видимо, начали еще с вечера. Среди гостей я заметил Кестлера с какой-то пташкой и Карча. Полупьяный Харлингфорд тут же потребовал от нас, чтобы мы наверстали потерянное время.
Вильяме остановился, закурил следующую сигарету и вопросительно посмотрел на меня.
— Вы знаете, как это происходит на такого рода вечеринках, когда в течение двух часов гости и хозяева напиваются. Все им потом кажется смешным. И когда Ирен стала упрекать Еву за то, что она не пьет, все присутствующие поддержали ее, говоря, что Ева ведет себя не по-товарищески. Ирен приставала к Еве, раздражая ее, говорила всем, что она не пьет потому, что боится показать себя в истинном свете, а это будет ужасное зрелище. Ева бросилась на нее, они стали таскать друг друга за волосы. После того как их разняли, Ева попросила бокал. После шести бокалов она страшно опьянела.
— И это все? — проворчал я.
— Нет, — ответил Вильяме, покачав головой. Харлингфорд стал приставать к Еве, как только она появилась, а когда увидел, что она совершенно пьяна, не отходил от нее ни на шаг. Я видел, как Ирен отвела его в угол и что-то шепнула на ухо. После этого он подхватил Еву на руки и отнес в свою комнату. Она кричала, чтобы он ее отпустил, но никто не обратил на это внимания, кроме Лоувела. Он хотел последовать за ними, но Ирен удержала его. Одним ударом кулака он? отправил ее на ковер и бросился преследовать Харлингфорда. Но Манни Карч стал на его пути.
Он раздавил окурок, поднял глаза и улыбнулся:
— После этого я сам был некоторое время занят одной малышкой — бывшей пассией Харлингфорда. Был момент, когда мне казалось, что я добьюсь успеха, нов конце концов около шести утра она сбежала от меня. Мне необходимо было выпить, и я спустился в гостиную.
Я прошел за бар, приготовил себе хорошую смесь, которой можно было бы оглушить лошадь, и отключился раньше, чем успел выпить. Через два часа я проснулся, лежа на полу позади бара, и услышал тихий разговор Харлингфорда с Кестлером. Оба оказались совершенно отрезвевшими. Я не слышал голоса Карча, но чувствовал, что он тоже здесь. По их тону я понял, что буду нежелательным гостем, если объявлюсь.
