– Это водка с мартини, специально для тебя, Дэнни. Ты сегодня мой почетный гость.
– Прекрасно. – Я налил себе. – Кто эта перебравшая блондинка, у которой возникли проблемы с подвязками?
– Наверное, чья-то мамаша. – Он неожиданно захихикал. – А если еще нет, то скоро будет.
– У тебя совершенно гадкое чувство юмора, Гас! – сказал я раздумчиво. – Но оно вполне подходит твоему лицу.
– Давай-давай, оскорбляй меня, – подбодрил он.
– Даже и не пытаюсь. – Я попробовал мартини – он оказался так же хорош и приятен, как вчера. – Ты легкоранимая натура, Гас, знаешь?
– Прежде мне никто такого не говорил. – Он осушил свой стакан, придвинул к себе миксер и налил еще.
– Куда бы я ни пошел, – продолжил я все так же раздумчиво, – везде слышу: «Гас Терри – очень ранимая натура. Но когда понадобился козел отпущения, Гас оказался самым подходящим для этого».
– Так говорят?
– Да, сэр, – с почтением ответил я. – «Бедный старина Гас, пропащий малый – сама невинность, над которой надругались, потому что понадобилось громкое имя для удовлетворения низменных страстишек толпы».
– Я готов разрыдаться. – Он проглотил содержимое своего стакана двумя долгими глотками.
– Такой невинный, что его даже не арестовали, – небрежно продолжал я. – Все говорят так, все, кроме одного сквернослова-полицейского. Если бы главная свидетельница по делу не попала в автомобильную катастрофу за два дня до суда, все обернулось бы совсем не так. Это слова того сквернослова из полиции. А что скажешь об этом ты, Гас?
– Ничего, – бросил он. – Мне нечего сказать.
– Сделай одолжение, Гас, – вежливо попросил я. – Расскажи, пожалуйста, мне это очень интересно.
Его агатовые глаза холодно смотрели на меня из глубоких припухших глазниц, обведенных синими кругами.
– Ты мне больше нравился, когда просто грубил, Дэнни. А теперь становишься скучным и надоедливым, как и все остальные здесь.
– Скандал был связан с проституцией и рэкетом и затрагивал множество известных имен.
Он неторопливо протянул руку за моим стаканом, поднял его и бесстрастно разжал пальцы. Тот со звоном разбился, ударившись о поверхность стойки.
– Бар закрывается, Дэнни, – сказал Гас. – Увидимся на каком-нибудь другом рауте.
Я тоже без всякой поспешности дотянулся до его стакана и стукнул его о стойку. Последовал такой же нежный звон разбиваемого вдребезги стекла.
– Закрывается для одного – закрывается для всех, – твердо произнес я. – У нас тут нет любимчиков, Гас.
После нескольких секунд полной тишины вновь раздался сухой потрескивающий звук, исходивший откуда-то изнутри его.
– У тебя крепкие нервы, – весело сказал он. – Я уже говорил, что ты прирожденный рекламный агент.
– Твой рекламный агент славно поработал для тебя вчера, когда мы с ним ужинали. Тебе следует гордиться, Гас, по-настоящему гордиться!
– Аннет звонила мне сегодня утром и рассказала об этом. – Он достал два новых стакана и налил мартини. – Ты перевернул там тележку с едой и страшно набезобразничал на кухне. Что с тобой случилось – это пристрастие к поварам или еще что?
– К жуликам – таким, как Джонни Девро, – сказал я. – Ты не знаешь его?
– Не уверен, – ответил он. – Почему я должен его знать?
– Может, и не должен, я почем знаю. Моя незнакомка здесь?
– А, Доун какая-то? – Он пожал плечами. – Я велел Тине найти ее. Спроси у Тины.
– Уж эта мне Тина, – заметил я. – Тайные встречи в полночь со всеми вытекающими отсюда последствиями – ты не удивлен?
– Джордж Обистер? С ним все в порядке, – ответил он, зевая. – Немного глуповат, но вполне нормальный парень. И если он находит удовольствие в том, чтобы поваляться с моей горничной в ее нерабочее время, чего мне беспокоиться?
– Я подумал, что ты мог бы употребить в этом случае свое право собственности, – предположил я.
– Это все пустое, как и сама жизнь. – Он смотрел отсутствующим взглядом на свой пустой стакан. – Можно тебя спросить кое о чем, Дэнни?
– О чем угодно, Гас, если это не слишком серьезно.
– Когда человек постоянно напивается до полусмерти, почему конец так долго не приходит к нему?
– Не прикидывайся. Ты уже давно мертв, и сам знаешь об этом!
Я соскользнул со стула и медленно вышел из комнаты. Перед дверью я обернулся, и общая картина опять показалась мне нереальной. Безбрежная пустота, посреди которой маленький Будда, вырезанный из слоновой кости, с безразличием взирает из вечности на этот грешный мир.
Первое впечатление обмануло меня, подумал я вдруг. Распад и гниение давно обосновались в этом доме и скоро завладеют им полностью.
Шум словно от взрыва атомной бомбы обрушился на меня, как только я вышел из дома. Во дворе стало еще больше машин и людей – вечеринка набирала ход. Я обогнул тесную компанию, по-прежнему охраняющую парадную дверь, и начал с трудом пробираться к бассейну.
Две высокие стройные девушки в одинаковых узких черных туниках шли впереди меня, обнимая друг друга за талии. Толпа образовала широкий круг и яростно аплодировала двум голым фигурам, стоявшим в центре. Девушка с блеском в глазах и лысый плотный малый собирались устроить состязание – кто из них быстрее полностью оденется в одежду другого. Последнее, что я увидел, – как девушка победно вскинула вверх руку; на парня, который старался натянуть на свое широкое плоское тело бюстгальтер, было просто жалко смотреть, и я поспешил ретироваться. Когда я уже подходил к бассейну, ко мне подскочила рыжая дамочка с огромными зубами и размазанной по щекам тушью.
– Где ты был, нечестивец? – Ее руки принялись гладить меня с бесстыжей интимностью. – Я же говорила тебе, что это только короткая передышка, – почему ты норовишь улизнуть из этих чудесных кустов?
– Потому что они все увиты ядовитым плющом, – огрызнулся я.
Она отшатнулась от меня во внезапном испуге и вновь смешалась с толпой.
Количество людей, плавающих в бассейне, сильно поубавилось, но по его краям толпилось еще много народу. Я отыскал глазами энергично виляющий зад в черной униформе и поспешил вдогонку за усердно исполняющей свои обязанности горничной. Она разгрузила поднос с напитками на стол и поспешно отступила, чтобы жаждущие не растоптали ее. Ее белокурые волосы сбились под шапочкой набок, а лицо пылало от усердия, и я отметил про себя, что такое состояние, по-видимому, для нее в новинку. Я дружески шлепнул ее в качестве приветствия, но это не вызвало должной реакции. Похоже, она даже не заметила этого.
– Привет, Тина, – поздоровался я. – Ну как, приятно провела вчера вечерок в кабинете наверху?
Она развернулась с удивлением на лице и облегченно вздохнула, увидев, что это я.
– Ты всегда появляешься в самый неожиданный момент, Дэнни, – с притворной застенчивостью сказала она.
– Именно это делает меня невероятно популярным у девушек, – скромно пояснил я. – Ты выглядишь утомленной до изнеможения, дорогая.
Она сдула прядь светлых волос, упавшую ей на глаза, и заправила ее под шапочку.
– Сегодня такой длинный день.
– Особенно после длинной ночи, – посочувствовал я. – Ты могла бы, по крайней мере, здороваться с друзьями, когда встречаешь на лестничной площадке.
– Ты напугал меня до смерти. – Она улыбнулась. – Я не ожидала там никого встретить – и вдруг наткнулась на тебя. Уже потом до меня дошло, что это был Дэнни Бойд, а не какое-то чудовище из фильма ужасов!
– Я уж не стану говорить, стоил ли твоих страхов этот фрукт, нашпигованный хорошими манерами.
– О, Дэнни, ты, оказывается, ревнив! – Она соблазнительно надула губки, глядя на меня сверкающими голубыми глазами. – Разве мы не договорились на завтра – на весь день?
– Конечно, – кивнул я. – Но дело в том…
– Эй, красотка! – Какой-то переросток с накачанными мускулами, одетый в ослепительно-белый пляжный костюм, выскочил из-за спины Тины и влепил ей звонкую пощечину, прозвучавшую как выстрел. Она пошатнулась и упала бы, если бы я вовремя не подхватил ее.
– Как насчет того «Дайкири»,[1] который я просил десять минут назад? – потребовал силач заплетающимся языком. – Вместо того чтобы болтать с этим кретином…
Я отодвинул Тину в сторону.
– Что это за хам?
– А ты кто такой? – вскипел он. – Что еще за умник тут нашелся?
– Ты плавать умеешь? – спросил я вежливо.
– Конечно умею! Но при чем…
Я подумал, что лучше бы отойти с ним куда-нибудь, но, черт побери, в такую прекрасную ночь не хотелось марать руки. Поэтому я вытащил свой «кольт» из кобуры и ткнул дулом ему в живот. Он вытаращил глаза от удивления, лицо его стало белым, как мраморный бар Гаса Терри.
– Послушай, – выдавил он. – Извини, был не прав, прошу прощения… Я не хотел.
– Давай шагай, – рыкнул я, вдавливая ствол еще сильнее в его податливое тело, чтобы придать большую убедительность своим словам.
