— Да, только так он и может воспринимать то, что сделал, — кивнул Хоук. — Так что, скорее всего, не изменит своих показаний.
— Какими бы не были причины, — сказал Квирк, — я согласен, что его признание — не пустой треп.
— Значит, — решил я, — если Красная Роза не дурак, то сейчас он на некоторое время прекратит убийства и уйдет в сторону.
Квирк согласно кивнул.
— Если сможет, — вставил Хоук.
— Да, если сможет, — повторил Квирк. — Если он и в самом деле полицейский, он вполне может быть из моего отдела, может разговаривать со мной каждый день и выяснять, что мне известно.
— А если он не сможет остановиться, то очень скоро убьет еще нескольких женщин, — сказал я.
Мы замолчали. Белсон стряхнул пепел в ярко-красное блюдце, гармонирующее с ярко-красным веером на стене, вобравшим в себя краски ковра, узор которого соответствовал узору на раме висящего в холле зеркала — такой же овальной, как и арка, ведущая в ванную. Пепел не гармонировал ни с чем.
— Нужно выяснить, что за тип принес Сюзан эту красную розу, — сказал Квирк.
— Я уже думал над этим, — кивнул я.
— Есть какой-нибудь план? — спросил Квирк.
— Да. Нам нельзя ошибиться. Но единственное, что нам можно сделать, это проследить за кабинетом Сюзан и установить личность каждого пациента, кто хоть немного похож на того парня, за которым я гонялся.
— Сюзан, конечно, отказалась сотрудничать? — спросил Белсон.
— Конечно, — ответил я.
— Даже ради того, чтобы спасти свою собственную задницу?
— Жизнь, — поправил я.
— Да, конечно. Прости, — смутился Белсон.
— Отказалась.
— Не вижу смысла, — пожал плечами Белсон.
— Ты — нет, а Сюзан видит, — возразил Хоук.
Белсон посмотрел на Хоука, на секунду задержал взгляд, затем кивнул.
— Сколько это займет? — спросил Квирк.
— Где-то дней десять. Большинство пациентов приходит раз или два в неделю, — ответил я. — Во всяком случае, это лучшее, что я могу предложить.
Квирк кивнул.
— Но нужно действовать осторожно, — сказал я. — Представьте, какой-нибудь больной выходит от психотерапевта и замечает, что за ним следит полицейский...
— Знаю, — оборвал меня Квирк. — Нельзя их пугать.
— И если Сюзан подловит нас, тоже беды не оберешься, — вставил Хоук.
— И это знаю, — кивнул Квирк.
— Ладно, — вздохнул я, — посмотрим. Первый пациент приходит в девять, последний уходит в шесть. Если кто-то будет на машине, перепишем номер. Если придет пешком, проследим и узнаем адрес.
— Но один из нас должен постоянно находиться с Сюзан, — напомнил Квирк.
— Да.
— Отсюда можно наблюдать? — спросил Квирк и подошел к окну.
— Не очень хорошо видно. Нужно следить снаружи.
Хоук выглянул в окно. На улице было мрачно и сыро. Дождь не прекращался.
— Да, неплохое местечко для отпуска, — мрачно улыбнулся Хоук.
* * *
...Они решили, что это кто-то другой. Черномазый. Какой-то придурок, который угрохал собственную жену, подделал его почерк и заявил, что это он убил всех остальных. Удачный случай. Оставалось лишь остановиться, они бы замели черномазого, и он был бы в полной безопасности. Но мог ли он остановиться? Боже правый, да как же он мог остановиться! Какая бы это была потеря. Какая пустота в жизни. Как он мог лишить себя этого? Планировать, тихо подкрадываться к жертве, ловить ее, а потом незаметно исчезать — ведь все это и составляло его жизнь. Что он без этого? Чем еще можно заполнить эту пустоту? Мог ли он поговорить с ней об этом? Но если бы она узнала, то непременно рассказала бы кому-нибудь. Ему больше нельзя была встречаться с ней. Но он хотел, чтобы она знала.
— Входите, — пригласила она.
Он прошел через приемную.
По оконному стеклу за большим аквариумом с тропической рыбкой барабанил дождь. Рыбка без устали совершала фантастические пируэты. Вода там и вода здесь. Он вошел в кабинет и сел на свое обычное место. Вновь ощутил огромную потребность рассказать ей все. Но она проболтается. Обязательно проболтается своему дружку.
— Когда я был маленьким, — начал он, — я был очень близок с матерью.
Она кивнула.
— Я мог рассказать ей обо всем. «Это нормально, — говорила она, — я же твоя мама».
Она слегка шевельнула пальцем, предлагая ему продолжать.
— Я делился с ней абсолютно всем.
Сегодня на ней был коричневый костюм и белая блузка.
— Помню, когда я был ребенком, ну, классе в третьем, я наделал в штаны.
Она молча кивнула. Никакой реакции — ни отвращения, ни умиления.
— Маме позвонили из школы, и она пришла забрать меня. Она не ругалась, даже наоборот, сказала, что ничего страшного, с каждым может случиться. Мы пошли домой, и я попросил, чтобы она никому не рассказывала. Она пообещала... У нее как раз сидела какая-то подруга, и, когда я помылся и спустился вниз, эта подруга начала подшучивать надо мной по этому поводу.
— Значит, она рассказала, — заключила она.
Он кивнул.
— Я... — он замолчал и тяжело сглотнул. Он больше не мог говорить.
— И вы перестали верить ей, — подсказала она.
Он снова смог лишь кивнуть. Как будто у него вдруг пропал голос. Он свободно дышал, но не мог ничего сказать. Нависло гнетущее молчание. Позади нее по оконному стеклу барабанил дождь. Он набрал воздуха и выдохнул через рот.
Она ждала.
— Я никогда ничего ей не говорил, — наконец выдавил он из себя. Голос звучал как-то пронзительно, как будто отдельно от него.
— А если приходилось?
— Она выходила из себя. Она никогда не признавалась, что не права. Просто выходила из себя и страшно злилась на меня, когда я что-то говорил.
— А что происходило, когда она выходила из себя?
— Она переставала любить меня.
Она кивнула.
— Что же это за любовь? — спросил он все тем же чужим голосом. — Что это за любовь, когда она может любить меня и не любить, если ей не хочется?
Она слегка покачала головой. Снова наступила тишина, и лишь дождь все барабанил и барабанил по оконному стеклу.
Хоук остался дежурить у Сюзан. Белсон, я и Квирк вышли на улицу и уселись в машину. Мы с Квирком впереди, Белсон сзади. Струйки дождя стекали по стеклам, мешая разглядеть, что творится на улице.
— Только дворники не включай, — предупредил я. — Трое мужиков в машине с работающим мотором и включенными дворниками сразу привлекут внимание.
— Сможешь через такое стекло что-нибудь разглядеть? — спросил Квирк.
Мы стояли за полквартала от дома Сюзан, на другой стороне улицы.
— Не очень-то, — ответил я. — Но нам и не нужно особо разбираться. Любой белый мужчина, который, судя по виду, бегает быстрее меня.
Квирк кивнул.
— Фрэнк, хочешь взять на себя первого? — спросил он.
— Конечно.
Мы замолчали. Дождь не прекращался. Через десять минут стекла запотели, и Квирк чуть приоткрыл окно с противоположной от дома Сюзан стороны.
Без десяти одиннадцать из дверей дома вышел первый пациент и не спеша спустился по ступенькам.
— Как тебе этот? — спросил Квирк.
— Габариты, вроде, подходят, — кивнул я. Фигура за окном выглядела размытой и нечеткой. — Он белый?
— Если нет, — ответил Белсон, — вернусь обратно. Он вышел из машины и двинулся на Линнейн-стрит в сторону Гарден, шагая параллельно пациенту Сюзан по другой стороне улицы.
Через минуту Квирк сообщил мне:
— Все в порядке, он белый.
— Теперь лишь бы Белсон его не упустил, — вздохнул я.
— Белсон не упустит, — заверил Квирк. — И не засветится.
Я кивнул.
— Если он сядет в машину, Фрэнк запомнит номер.
— И запросто узнаем, кто он, — закончил Квирк. — Когда следующий?
— Должен прибыть с минуты на минуту, а выйти без десяти двенадцать.
— Час, — подсчитал Квирк.
Мы молча наблюдали за стекающими по стеклам струйками. Без пяти одиннадцать к дому Сюзан подошла женщина в широком кожаном плаще и фиолетовой косынке и, позвонив, исчезла за дверью.
— Дерьмо собачье, — выругался Квирк.
— Теперь нужно ждать до без десяти час, — сказал я. — Можем сходить попить кофейку.
Мы вышли из машины, прошли по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню и попили кофе в какой-то булочной, попутно зацепив еще и по кусочку рулета с сыром. К половине первого мы уже снова сидели в машине и ждали. Без шести минут час из дома вышла женщина в кожаном плаще и остановилась на крыльце, чтобы открыть зонтик. Ни Квирк, ни я не проронили ни слова.
— Если многие будут подходить под наши требования, — сказал, наконец, Квирк, — это займет немало времени. Нам нужно побольше людей.
— Только не Хоук, — возразил я. — Он останется с Сюзан.
Квирк кивнул.
— Своих я тоже не могу задействовать.
— А если неофициально? — предложил я. — Просто как услуга.
Квирк отрицательно покачал головой.
— Им потом башку оторвут. Я в опале. Пока не соглашусь с официальной версией.
