– Но еще рано, – вяло запротестовал он и, подняв мускулистую руку, посмотрел на светящиеся стрелки часов. – Еще нет одиннадцати, – он погладил руку Мюриель. – Я думал, мы до твоего ухода еще раз спустимся в каюту.
– Ну, пожалуйста, Норман! – Мюриель высвободила руку, приподнялась в шезлонге, глядя на светящееся небо над Майами. Брови ее нахмурились. – Ты же знаешь, Джон иногда возвращается рано. Мне нужно идти домой.
– Будь он проклят! А если даже придет домой и не застанет тебя? Ведь он же не будет знать, где ты.
– Но может заподозрить, – в ласковом голосе женщины появились тревожные нотки. – Мы не должны этого делать, Норман. Это недопустимо.
– Но зато так приятно! – Норман сел, ослепительно улыбаясь. – Этого ты не можешь отрицать!
– Пока мы вместе, – сказала Мюриель и встала.
Это была высокая, хорошо сложенная женщина лет тридцати пяти. Легкий бриз плотно прижимал к ее бедрам тонкую юбку.
– Тебе не приходится, конечно, врать Джону, лежа с ним в постели, и со страхом думать, что произойдет, если он обо всем узнает!
– Нет, – дружелюбно согласился Норман. – От этого я избавлен.
Он встал рядом с Мюриель, на его бронзовом теле были только легкие плавки. Крепко обняв Мюриель, он провел губами по ее волосам, медленно повернул к себе и поцеловал в губы. Мюриель страстно прижалась к нему. Ее ногти впились в обнаженную спину Нормана. Когда руки женщины бессильно упали, на спине остались четкие белые полоски.
Наконец Норман поднял голову и улыбнулся, глядя сверху вниз на ее запрокинутое лицо.
– Ты все еще хочешь домой? – хрипло прошептал он.
– Нет, – ее голос стал таким же хриплым. – Но нужно идти.
Мюриель решительно отвернулась и двинулась к трапу, возле которого была привязана маленькая шлюпка. Норман неохотно последовал за ней.
– Нужно, так нужно, – сказал он как мог весело, отвязывая лодку.
Он помог спуститься Мюриель, и, когда она уселась на корму, легко спрыгнул сам, вставил весла и начал грести к далеким береговым огням. Поверхность залива слегка фосфоресцировала, тишину нарушал только слабый плеск воды под веслами. Подгоняемая мощными гребками, лодка резала гладкую воду.
Они молчали, пока половина пути не осталась позади. Женщина с грустью вспоминала о своем муже и об их ушедшей любви, а мужчина думал, как хорошо будет сейчас, после того как отвезет ее на берег, лечь спать, наслаждаясь одиночеством на борту «Марджи Дж».
– Осторожно, Норман! – воскликнула вдруг женщина и, приподнявшись с сиденья, указала за его плечо дрожащей рукой.
Он повернул голову как раз вовремя – нос лодки налетел на какой-то плавающий предмет. Они услышали глухой, вязкий шлепок. Потерявшая управление лодка медленно поворачивала бортом к берегу, они же, застыв от испуга и изумления, смотрели на покачивающееся в воде мертвое тело.
– О, боже, – прошептал Норман, торопливо подгребая веслом, чтобы выровнять курс. – Это труп, Мюриель. Мужчина. Возьми второе весло, подойдем к нему вплотную. Я перейду на нос и попытаюсь втащить его в лодку.
– Может, не надо, Норман? – голос женщины дрожал от ужаса. – Может, мы просто… оставим его здесь? Пусть его найдет кто-нибудь другой. Почему именно мы? Ведь тебе придется сообщить в полицию. Они запишут наши имена… Нет, Норман! Мы не должны этого делать…
– Прекрати, Мюриель! – досадливо оборвал он. – Бери скорее весло. Нас относит в сторону. Нам, конечно, придется это сделать. Но не беспокойся. Ты сядешь в машину и уедешь раньше, чем я сообщу в полицию. Никто и не узнает, что я сегодня катался на лодке не один.
Стоя на коленях на носу лодки, Норман командовал:
– Чуть левее… Теперь прямо. Держи курс.
Склонившись над темной поверхностью воды, он ухватился за намокшую в воде куртку и медленно, хрипя и задыхаясь от напряжения, приподнял труп и перевалил его через борт. Тело свалилось на дно лодки бесформенной грудой, ничем не напоминающей очертания человеческого тела.
– Готово! – Норман тяжело дыша встал на ноги. Он склонился над трупом и пробормотал: – Бедняге перерезали горло.
Мужчина вернулся на свое место и взял весла, сочувственно глядя на свою спутницу, которая, перегнувшись через борт, судорожно рвала.
– Постарайся не думать об этом, – посоветовал он. – Это не имеет к нам никакого отношения. Я мигом доберусь до мола, а там ты садишься в машину, едешь домой и обо всем забываешь. А я позвоню из какого-нибудь кабака, и ты будешь тут совершенно ни при чем.
Мюриель сидела молча, низко опустив голову. Она мелко дрожала. Она не могла объяснить Норману свою неожиданную мысль – что этот человек с перерезанным горлом тоже был мужем какой-то женщины… Женщины, которая предпочла, может быть, тайную любовь его привычным ласкам. Может быть, этого мужчину звали Джон? Эта странная и необъяснимая мысль заставила Мюриель тихо зарыдать. Так она и сидела с низко опущенной головой, пока лодка не подошла к рыбацкому причалу.
Норман увидел слезы на ее щеках, когда, привязав лодку, неуклюже помогал ей выйти. Он попытался обнять Мюриель, но она вырвалась с тихим криком, и ему пришлось отступить. Его лицо выражало непонимание того, что с ней происходит.
Норман недоуменно смотрел, как Мюриель бежит по пирсу к тому месту, где оставила машину, а потом пошел вслед – медленно, чтобы дать ей возможность уехать раньше, чем в полиции зафиксируют его звонок.
Мужчина даже не догадывался о том, что его любовное приключение окончено. Он так и не смог понять, почему эта женщина решительно отказывалась с ним разговаривать всякий раз, когда он звонил ей по телефону.
Вечер, 11 часов 00 минут
Повесив трубку после звонка Люси, Шейни стал вышагивать по кабинету, сердито ероша рыжую шевелюру.
– Давайте попробуем хоть немного в этом разобраться. Посмотрим, что нам точно известно.
Он остановился и спокойно перечислил, загибая палец на каждом пункте:
– Первое. Человек, который сказал мне, что он Берт Паульсен, и у которого в бумажнике лежит удостоверение Паульсена, – не Паульсен. Он не соответствует переданному из Джексонвилла описанию и, хоть и пытается выдать себя за Паульсена, явно не знает, что брат Нелли все это время жил с ней в Джексонвилле. Иначе зачем ему было рассказывать, что он работал в Детройте и приехал оттуда две недели назад по ее телеграмме?
Задумчиво нахмурившись, он посмотрел на Джентри и Рурка.
– Ну, а почему он мне это сказал? Черт возьми, если он знал о неприятностях Нелли в Джексонвилле, а он не мог не знать, потому что нанял частного детектива, чтобы ее найти, то он должен был знать, что она занималась шантажом вместе с братом. Значит, он понимал, что не имеет шансов выдавать себя за Паульсена, если будет рассказывать, что жил в Детройте. Тогда почему он это сделал?
– Об этом ты нам скажи, Майк, – весело ответил Билл Джентри. – Ведь это от начала и до конца твоя версия.
– Ладно, – махнул рукой Шейни, – по крайней мере, мы наверняка знаем, что он не Паульсен. Теперь давайте посмотрим, что нам известно о Нелли.
Он загнул второй палец.
– Факт номер два. Она явно не выдумала, что ее напугал в «Хибискусе» какой-то человек, не ее брат. В этом пункте их истории согласуются в отличие от путаницы в родственных связях. Ну, а как насчет трупа, который она якобы видела? Ее брату в самом деле перерезали горло?
– Покойник, которого там уже нет? – вставил Рурк. – Ага. Но у нас есть подтверждение, что она действительно позвонила и сообщила о трупе. Во всяком случае, кто-то позвонил из триста шестидесятого. Эту часть ее истории подтвердил Оливер Паттон. Но зачем было кому-то выкидывать такие сумасшедшие фокусы, если бы там не было трупа?
– По-моему, ключ к загадке – то слово, которое ты только что сказал, – решительно вмешался Джентри. – Сумасшедшие. Если эта девица чокнутая, нет смысла искать разумное объяснение тому, что она говорит и делает.
– Черт возьми, Билл, я не верю, что она чокнутая! Испуганная и истеричная – наверняка. Но я разговаривал с ней десять минут. И она вела себя так, как и можно ожидать от нормальной девушки, попавшей в такую передрягу.
– Ты не врач, – нетерпеливо перебил Джентри. – Я думаю, Майк, следует начать розыск их обоих. Сядь и напиши подробное описание их внешности. Я передам его по радио всем патрулям.
Шейни пожал плечами, сел и придвинул к себе лист бумаги. Несколько минут он торопливо писал, потом придвинул бумагу к Джентри. О том, что девушка спокойно сидит в квартире Люси, он решил не сообщать, оставив это своим тайным козырем. Пока детектив не хотел, чтобы ее допрашивали, но не возражал против того, чтобы передать ее описание на все патрульные машины. Он был уверен, что они ее не найдут. И он очень хотел, чтобы поймали человека со шрамом.
